Фрейлина понуро побрела вдоль берега к мостику, оскальзываясь на мокрой траве.
– С такой скоростью она как раз к утру вернется, – язвил мальчишка. – Нет, раз помощь не нужна, я не настаиваю. Но, думаю, Джайр или Найл, – кивнул он на русоволосого, выделявшегося ростом, – могли бы достать ваш мяч.
Куколка пыхтела разъяренным ежом. Раскрасневшаяся, взъерошенная, полная энергии, она хотела продолжить игру, но попросить брата язык не поворачивался. Усмехающийся Джайр подошел ближе, закинул голову, рассматривая ветки. Вопросительно обернулся на княжича. Тот, подняв бровь, глядел на сестру.
И тут я решилась.
– Давайте я достану, госпожа!
– Полезай! – обрадовалась Куколка, даже не спросив, кто я и откуда взялась, не из стана брата – и слава Светлым. Демонстративно смерила Джайра взглядом и, фыркнув, отвернулась. Фрейлины захихикали.
Я скинула башмаки и, подпрыгнув, ухватилась за нижнюю ветку. Кора была скользкой от влаги, и я сразу же пожалела о своем порыве, но спрыгивать показалось стыдно. Упираясь стопами в ствол, я смогла закинуть ноги на ветку. Подтянулась, подбадриваемая криками. Балансируя, выпрямилась. Помахала рукой княжне и полезла наверх. Мяч застрял в развилке крупной ветки в десятке локтей над землей. Это ж как его пнуть надо было?.. Я попыталась стряхнуть мяч, но он не шевельнулся. Босые ноги покрывала какая-то липкая, и, несмотря на это, скользкая гадость. Ладони я, по одной, отерла о жилет и оседлала ветку.
– Слезай! – вдруг донеслось снизу. – Упаси Светлые, расшибешься!
Раздвигая макушкой крупные пятипалые листья, я гусеницей доползла до развилки и вытолкнула из нее застрявший мяч. Радостные визги были мне наградой. Ползти же спиной вперед обратно оказалось сущим мучением. Несколько раз руки соскальзывали, и в животе все обрывалось от мысли, что я сейчас свалюсь. Горгулья над водостоком была гораздо надежнее раскачивающейся ветки.
Стволу за спиной я обрадовалась, как лучшему другу. Где-то слева был сук… Ага, вот он. Я, как клещ, вцепилась в него и расслабилась, позволив себе передышку. Ф-фу-ух!.. Спускалась я гораздо быстрее – не приходилось ощупывать ветки, определяя, выдержат они меня или нет. И, наконец, спрыгнула вниз, отряхивая грязные руки.
– Какой ты молодец!
Я ошарашено замерла, когда княжна расцеловала меня в щеки.
– Как тебя зовут?
– Ли… Лаура. Лаура Орейо, госпожа. Я девочка…
– Де-е-вочка? – Брови Куколки поднялись смешным домиком. – А почему ты так одета?
– Брат так решил…
Княжич буравил меня злым взглядом.
– Со смесками водишься, Марианна? Умыться не забудь!
Девушка не удостоила его ответом.
– Не бойся его. Он глупый и вредный, но совершенно безобидный. Тем более ты теперь под моей защитой.
Я попыталась сделать реверанс, растянув бриджи, как юбку.
– Благодарю вас, госпожа.
– Ой, какая ты смешная, – хихикнула Куколка. – А нормальная одежда у тебя есть?
– Платья? Есть… – «Наверное», добавила я про себя.
– Я хочу, чтобы за ужином ты сидела рядом со мной вместо этой раззявы, Ойлис. О… – вдруг озарило Куколку. – Я кое-что придумала. Так, девушки! – захлопала она в ладоши. – Все возвращаемся и готовимся к ужину и танцам!
Целеустремленная, как буксир с опытным лоцманом, княжна тащила меня за собой.
– Я хочу, чтобы сразу после купания ты пришла ко мне. Свои платья не бери, я сама подберу тебе одежду. Ты будешь очаровательной юной леди!
Наклонившись, зашептала мне на ухо:
– С этими курицами так скучно! А ты мне нравишься! Ни одна из них не полезла бы на дерево!
«Скорее, ни одна из них не рискнула бы вмешаться в ее с княжичем конфликт», – подумала я.
И в ту же секунду поняла, как навсегда избавиться от Джайра.
Глава 13
План был прост и незатейлив, как песня дворника. И, несмотря на это, он определил мою дальнейшую судьбу. Что было бы, откажись я от него? Потом я часто об этом задумывалась.
Годам к шестнадцати-восемнадцати флер достиг бы максимальной силы, и граф бы использовал меня, подкладывая под нужных людей. Что может быть проще, чем управлять мужчиной, томимым похотью?.. Кому-то я была бы наградой, кому-то, отравившемуся флером и сошедшему с ума, проклятием. Потом я бы состарилась, и граф поставил бы на кон мою жизнь в последний раз, выдав замуж. Наверняка брак был бы удачным. Годам к семидесяти – мы, райаны, даже полукровки, живем долго – я бы научилась виртуозно использовать возможности, даруемые флером, муж бы любил меня. Возможно, я бы даже родила ему детей. Возможно, была бы даже счастлива… Ровно настолько, насколько может быть счастлива марионетка в крепких руках кукловода.
А в тот день я, едва избавившись от Куколки, полезла на крышу. Не доверяя дрожащим ногам, на четвереньках спустилась к горгулье, смотрящей на север. В отличие от тех, что щерились клыками на юг, эта статуя почти вся заросла плесенью. По глупости, увидев склизкую поросль в первый раз, я ткнула ее пальцем, а потом неделю не могла отчистить ладонь. И песком терла, и щелоком, и даже порошком для уборки – ничего эту заразу не брало.
Теперь, наученная предыдущим опытом, я аккуратно зачерпнула плесень палочкой и положила ее во флакон, в котором госпожа Галия хранила притирания. Флакон треснул, и она выбросила его еще зимой, а я подобрала. Завинтив флакон крышкой, завернула его в носовой платок, засунула в карман и вкатилась в слуховое окно чердака. Летучие мыши, гроздьями повисшие на балках, крепко спали. Не сдержавшись, я почесала пузико одному из зверьков. Тот забавно хрюкнул, приоткрыл черную бусинку глаза и снова уснул. Мыши меня совершенно не боялись. Как, впрочем, и я их.
Вернувшись в свою комнату, я торопливо плеснула воды в таз – такой роскоши, как ванна или тем более душ, мне не полагалось. Согрела воду на решетке камина и быстро ополоснулась, надела чистое белье и свежую рубашку, достала из прикроватного сундука новые бриджи. Проверила, как чувствует себя плесень во флаконе, плеснула в нее сладкой воды, чтобы не засохла. Взболтала. Поделила плесень пополам, переложив часть в глиняную кружку. Выдрала гребнем несколько клоков волос и решила, что готова.
На гостевой этаж меня пропустили без проблем – служанок и пажей здесь сновало не меньше двух десятков. Кто с подносами, кто с начищенной обувью или одеждой из прачечной.
Прикинув расположение горгулий и балконов, я сообразила, что Куколка живет на середине этажа. Княжич наверняка неподалеку. Спросить бы, да нельзя – вдруг запомнят? Я притаилась за декоративной пальмой, наблюдая за слугами. Мое терпение было вознаграждено – мимо прошагал гувернер княжича и скрылся за дверьми слева от Куколкиных.
Ура!
Щелкая суставами пальцев, я подошла к двери в покой княжны.
– Меня ждут, – пролепетала я страже.
Хмыкнув, те раздвинули алебарды, позволяя постучать, а выглянувшая горничная с поклоном проводила меня к Куколке.
Девушка сидела перед зеркалом в нижней сорочке, и две служанки завивали ей локоны.
– А ты быстро, – благосклонно улыбнулась княжна.
Быстро?!
– Майя, – скосила она глаза на служанку, – дай госпоже Лауре мое бирюзовое платье и подгони по фигуре. Сильно не перешивай, просто скрепи ткань. Оно ей понадобится только на этот вечер.
– Да, госпожа. Идемте, госпожа. – Это уже мне.
– К-куда? – Голос дал петуха, а плесень во флаконе оглушительно хлюпнула.
– Переодеваться, глупая, – сморщила носик княжна Марианна. – Майя поможет затянуть шнуровку. Что такое? – удивилась она моим колебаниям.
– Можно, я сама?.. Я стесняюсь…
– Вот… Провинция! – хмыкнула Куколка со знакомыми интонациями Тимара. – Там ванная, можешь переодеться, раз уж за ширмой стыдишься.
О такой удаче я даже и не мечтала, придумав, наверное, десяток поводов, чтобы помыть руки.
В облицованной геометрической плиткой комнате было жарко и влажно. Раздевшись до рубашки, я утонула в бирюзовой парче. Светлые, какая же она тяжелая! Кое-как нашла горловину, просунула руки в короткие рукава.
Прислушалась. Чуть приоткрыв дверь, выглянула из щелки. Одна служанка укладывала волосы госпожи в высокую прическу, другая полировала ей ногти на руках, третьей не видно. Подобрав платье, я метнулась к полке с косметикой, нашла горшочек со смягчающим бальзамом для волос, и, пока не передумала, вылила туда плесенный раствор. Прости, Куколка…
Завернула флакон в платок, спрятала его в складках одежды, а потом вернулась в гостиную.
– Вы были правы, госпожа. Я одна не справлюсь…
Дуэньи говорят, что первый бал забыть невозможно. Первое взрослое платье, первая сложная прическа, первый вальс и веер, обмахивающий горящее от комплиментов лицо… Я почти ничего не запомнила. Может, потому, что первое взрослое платье на меня надели, когда мне было шесть, может, потому, что настойчивое внимание уже успело мне приесться… А может, потому, что руки дрожали от осознания содеянного и того, что уже ничего нельзя предотвратить, только переложить ответственность за свою пакость на чужие плечи.
Помню, вечер все не заканчивался. У меня рябило в глазах от ярких костюмов, слегка подташнивало от обилия сладкого, до которого я дорвалась, а голова просто пухла от имен – Куколка старалась представить свою новую игрушку как можно большему числу людей.
Я только повторяла, как заведенная кукушка в механических часах:
– Приятно познакомиться… Рада встрече… Большая честь быть представленной вам… Лаура Орейо, госпожа, побочная ветвь рода Орейо… Уже почти десять лет… Меня воспитывает брат, он секретарь графа Йарры… Конечно, я мечтаю побывать в столице!..
Книксен, и снова:
– Приятно познакомиться…
Сначала княжна представила меня родителям, сидевшим на почетных местах. Йарра справа, чуть позади него прислонился к колонне бледный, с залегшей под глазами синевой, Тимар. Каждый раз по приезде граф требовал отчетов, и Тим дневал и ночевал в его кабинете на папках с колонками цифр. А тут еще князь… Приемный братец меня сначала даже не разглядел, мазнул равнодушным взглядом и снова уткнулся в бумаги. Опять поднял голову, и теперь в его глазах отчетливо читалось восхищение с легкой нотой разочарования: «Эх, мала еще…» А потом он меня узнал. Убедившись, что на него никто не смотрит, покрутил пальцем у виска. Я лишь слегка пожала плечами, указав на Куколку, и чуть приподняла рукав, успокаивая, что браслет, ограничивающий флер, на месте.