— Врете. Сознайтесь, нашли другого покупателя. Того, кто предложил большую сумму.
— С вами невозможно разговаривать, — простонал он. — Дождетесь, я вас заблокирую.
— Я продолжу вам звонить с других номеров. Хочу напомнить вам, что я всегда добиваюсь своего!
Но Коцман ее уже не слушал, он бросил трубку.
Зоя не терпела этого. Как кто-то смеет обрывать разговор, который начала она? Казнить, нельзя помиловать!
О Каттиве Бамболе госпожа Одинцова слыхом не слыхивала до тех пор, пока не узнала о том, что о ней грезит ее братец. Об этом ей сообщил как раз Дмитрий Иосифович, когда она встретилась с ним, как с единственным приятелем Иванова, а по совместительству экспертом по куклам. За информацию тот затребовал нехилую сумму. Еще и в ресторане, куда его пригласила Зоя, ел в два горла. О своем родстве с Павлом она, естественно, ему не сообщила. Представилась человеком, заинтересованным в покупке коллекции Иванова, о которой была наслышана. Просила эксперта оценить ее. А подпоив, выведала многое из того, что Коцман, как приятель, не должен был рассказывать. Он вообще Зое показался гнилым человеком. И все же она не прекратила общение с ним. Более того, обещала платить за информацию и далее.
— Он бредит ею, — в который раз сказал Дмитрий, махнув очередной фужер красного флорентийского вина.
— А что в этой Плохой кукле такого особенного?
— Сам не понимаю. Но возьмите картину Эдварда Мунка «Крик». Что в ней? Я в пятом классе рисовал не хуже. Про «Черный квадрат» Малевича вообще молчу. Но эти картины стоят баснословно дорого, а Мунка еще и крадут постоянно.
— Но вы бы сами хотели заполучить Плохую куклу?
— Естественно. Только я бы ее продал. А Паша мечтает ею обладать. Из-за этой своей мечты квартиру и продал… Вам. Хотя именно вам не хотел. Он презирал вас. Называл дворняжкой. Узнал, когда вы явились с риелтором.
— А я этого не поняла. Имя запомнил?
— Лицо. И не это вот… — Он провел пальцами щеке, а потом дунул на них. Избавил себя от такого же. — Рот, подбородок. Они у вас отцовские.
— И все же он уступил дворняжке свою конуру?
— Только вы готовы были заплатить нужную ему сумму… А еще вина можно? — Он уже выпил бутылку. Зоя обходилась минеральной водой. Но Коцману не отказала в добавке.
— И что, купил он Плохую куклу?
— Нет, увы. Продавец «слился».
— Может, это была какая-то афера?
— Вряд ли. Пашу на бабки не разводили. Думаю, злая шутка. Кто-то поиздевался над ним. Человеком он был малоприятным, и у него имелось полно недоброжелателей, в нашем кругу в том числе. Мой отец, Иосиф Абрамович Коцман, человек, знающий о куклах все, уверен, что Каттива Бамбола навсегда утеряна. Я пытался убедить в этом Павла, но тот не желал меня слушать. Иванов был уверен, что она сохранилась до наших дней, и именно ее ему хотели продать.
— Кто?
— Какая-то женщина из Великобритании. Именно в Лондоне Каттива Бамбола погибла… Но что, если нет? Павлу ее показывали в скайпе. И все соответствовало. Но я тоже могу представиться кем угодно, показать подделку, выдав ее за оригинал, и так проучить кого-нибудь. Потому что, если я действительно обладаю раритетом, то не буду «сливаться».
— Мало ли что могло произойти, — пожала плечами Зоя. — А если продавец снова выйдет на связь, Павел вам расскажет?
— Думаю, да. Ему же нужно будет с кем-то поделиться.
— И вы мне сообщите об этом?
— Даже не знаю…
— Я щедро заплачу.
Дмитрий Иосифович дал согласие. И регулярно назначал Зое встречу в том же ресторане. Губа не дура была у Коцмана-младшего. Ризотто с морепродуктами в нем стоило как пара кило отборных королевских креветок. А вино, продаваемое за двадцать евро в любом итальянском супермаркете, тянуло на двести. Ничего конкретного Дмитрий не сообщал. Просто на халяву ел и пил. В итоге Зое это надоело. Она сказала, что больше не хочет иметь с ним дел. Но позавчера он позвонил и выпалил:
— Иванов приобрел Плохую куклу!
Зоя уже знала о том, что тот мертв, и осторожно спросила:
— Когда?
— Не знаю. Думаю, недавно. И ведь не похвалился… Это так странно!
— Возможно, еще не время? И вам продемонстрируют эту прекрасную венецианку…
— Павел мертв. Убили его. Полиция считает, что из-за Плохой куклы. Потому что она пропала.
— Если вы надеетесь, что я заплачу вам за эту информацию, то ошибаетесь. Она ничего не стоит.
— Нет, я хочу продать вам ее, если найду.
— А вы можете?
— Думаю, что да. Сколько вы готовы заплатить?
— Вы оценили коллекцию Павла в двести пятьдесят тысяч евро. Я отдам за одну куклу столько же.
— Мало. Пятьсот хочу.
— Заплачу и пятьсот, но только после того, как увижу и влюблюсь в нее, как в картину Мунка. Я, между прочим, от нее в восторге.
На том и порешили. И Зоя стала ждать. Она была нетерпеливой. Если чего-то хотела, то стремилась получить это немедленно. Поэтому переплачивала за недвижимость, стройматериалы, автомобили… За лицо тоже переплатила. Увы… Все пластические хирурги говорили, что не нужно торопиться. Предлагали растянуть кожу, потом отрезать самые страшные рубцы, далее подсадить лоскут с ягодицы и завершить все лазерной шлифовкой. Но Зоя не желала растягивать процесс преображения на годы и полетела в Корею к чудо-доктору, где ей обещали мгновенный эффект. В итоге она осталась с тем же лицом (незначительное улучшение не в счет), и теперь снова нужно ждать, чтобы стать красивой.
Она звонила Дмитрию постоянно. Чем достала его. И вот результат: он хочет ее заблокировать.
Но госпожа Одинцова легко и быстро не сдавалась…
Точнее, не сдавалась вообще!
Иногда шла напролом, как танк. А бывало, как ниндзя кралась. Сейчас же она решила отправиться в разведку, а после думать, как действовать.
Она знала, где живет Коцман-старший, но не обращалась к нему. Деду уже под девяносто. Он явно чудит. Но при этом выходит из дома, чтобы подышать воздухом. Об этом как-то обмолвился его сын. Иосиф Абрамович жил по режиму. И после обеда гулял. В любую погоду. Если она была чудовищной, то минут десять, не более. Потом устраивал себе тихий час.
Зоя приехала к дому старика в двенадцать тридцать. Погода на диво, значит, Коцман отправится на прогулку, и она составит ему компанию.
Иосиф Абрамович вышел из подъезда ровно в час. В черном костюме, с тростью. Он пересек двор и уселся на лавочку под кленом. Зоя находилась в некотором отдалении от нее, поэтому приблизилась.
— Добрый день.
— Добрый, — ответил старик и достал из кармана «Тик-так». — Хотите?
— Не откажусь.
Они закинули в рот по две таблетки и снова замолчали.
Зоя не знала, с чего начать. А старику было и так хорошо. Он подставлял свое морщинистое лицо под редкие солнечные лучи, что пробивались через крону, и улыбался.
Через пару минут госпожа Одинцова не выдержала и выпалила:
— Помогите мне найти Плохую куклу. Только на вас надежда.
Тот даже не моргнул.
— Зачем она вам?
— А вам?
— Я кукольный мастер. И мне все они интересны. Особенно редкие. Ты же не одна из нас.
— Откуда вам знать?
— Деточка, мне почти девяносто. И я занимаюсь игрушками шестьдесят пять лет. Я вижу тех, кто в душе остается ребенком.
— Я — нет?
Он покачал головой.
И Зоя начала рассказывать старику о себе. Не все, естественно. Только то, что касалось ее брата, и ее желания обладать тем, что было ему дорого.
— Ты будешь счастливее, завладев Плохой куклой? — Он перешел на «ты», и ей так даже стало комфортнее.
— Да, — без колебаний ответила Зоя. Она очень хотела верить в это!
— Но у тебя в собственности его квартира. И что, сердце успокоилось?
— На время. Но это другое…
Старик поднялся с лавки, с силой упершись на трость.
— Сколько у тебя на карте денег? — спросил он.
— А сколько надо?
— Все, что есть.
— Сто тысяч, — соврала она. На самом деле у Зои была безлимитная платиновая. В космос не улететь, но небольшой островок в Карибском море приобрести можно.
— Ладно, пошли.
— Куда?
— Ко мне домой.
Зоя последовала за Коцманом. Точнее, постаралась не нестись впереди, а хотя бы идти вровень.
Они зашли в квартиру. Огромную и захламленную. Но она напоминала не помойку, а склад. Вещи не валялись, а лежали по местам. Только их было очень много, и даже в коридоре шириной пять метров приходилось протискиваться, поскольку мешали коробки.
Иосиф Абрамович ввел Зою в комнату с эркером. На окнах нет штор. Солнце заполняет все помещение. Видна пыль. И ее много. Но в глаза бросаются разложенные на простынках ручки, ножки и головы. Естественно, кукольные.
— Я сейчас только ими занимаюсь, — сообщил Иосиф Абрамович. — Раньше чего только не восстанавливал: и машинки, и карусели, и шкатулки музыкальные. Посуду, шкафчики. Было время, увлекался железными дорогами. Но последние годы работаю только с куклами. И то не со всеми. Деньги меня уже не волнуют особо, главное, интерес.
Старик подошел к шкафу. Старому-престарому. И такому огромному, что он упирался в потолок, а он в этой квартире был выше трех метров.
— Как тебе? — спросил он, достав с полки куклу.
Зоя стала ее рассматривать.
— Красивая, — сказала она.
— И только?
— А что еще?
— Это Каттива Бамбола.
— Да-а? — Она принялась вертеть куклу и рассматривать каждую ее деталь.
Надо же… Вот она какая! Впрочем, Зоя видела Плохую куклу на картинках. И она именно так выглядела: тело, волосы, одежда… Даже ожог на левой ноге имелся. Зоя стянула чулок, чтобы это проверить.
— Где вы взяли ее? — пораженно спросила Зоя.
— Не важно. Берешь?
— Да, конечно.
— Но за сто тысяч я ее не продам, сама понимаешь.
— Конечно.
— Она стоит значительно дороже. И деньги мне нужны сегодня же.
— Могу накинуть, но пятьсот не найду вот так сразу…
— Что так? Ты же богатая женщина.