На декоративной штукатурке рядом с дверями в столовую висел лист с надписью: «Буфет». И жирной стрелкой вниз.
Я пошёл в буфет. Странное оказалось место: гранитные плиты на полу, облупившаяся штукатурка по стенам, высокая тёмная стойка. Зато столы и приборы – совсем новенькие.
Единственный пустой стол оказался у самых дверей; я занял его, кинув рюкзак на стул, и пошёл к кассе. С первого взгляда стало ясно: цены тут куда кусачей, чем в столовой. Ассортимент напоминал фастфуд; я выбрал лапшу и пахлаву, ещё взял кофе, чтобы взбодриться, и, осматриваясь, двинулся назад. Заметил, кажется, Ярослава, но понял, что обознался. А когда вернулся к столу, обнаружил, что в подставке не цветные салфетки, а ворох афишек, вроде тех, что мне кинули про клуб поэзии.
Пока глотал кофе, перебрал стопку: студенческое радио, местная газета, экоклуб, благотворительное движение… Когда кофе остался только на донышке, а пахлава загадочным образом растаяла на своей упаковке, на глаза попалась зелёная бумажка с непонятными фиолетовыми словами. Сначала я никак не мог сообразить, в чём дело, а потом понял: написано на английском.
Я перевернул бумажку и не ошибся: текст на русском тоже был. Оказалось, это английский театр. Я подумал было, что тоже приглашают на своё представление, но оказалось нет: приглашают в свои ряды. «Постновогодний набор, и твой уровень английского почти не важен». Это, интересно, как? Но вообще звучало заманчиво, особенно в свете того, что я собрался сдавать английский. Может, стоит заглянуть? Отбор завтра, в большой перерыв. Большой перерыв – это, интересно, когда?
– Девушка, извините, пожалуйста, а большой перерыв – это со скольки?
Блонда с дутыми губами оглянулась на мой вопрос, манерно ответила:
– С двенадцати сорока.
И вернулась к своей тарелке с макарунами.
Вот Изольда тоже светленькая. И Катя. Но они почему-то не считают, что им нужны утиные губы.
Я хмыкнул: сам тупо пошутил, сам тупо посмеялся, и всё в своей собственной голове. Полное самообслуживание.
– Ладно. Ладно…
Значит, большой перерыв. Что ж, придётся пораньше уйти из школы. Завтра пятым-шестым математика, так что я ничего не теряю. На минимум ЕГЭ сдам хоть сейчас, а для невыговариваемого МНТиПС сверхрезультат и не нужен.
Отбор в английский театр происходил в просторной, пустой и холодной аудитории. Кучка людей – человек пять – собралась у длинного преподавательского стола. Сквозь высокие окна лилось ослепительное солнце, собравшиеся над чем-то хихикали, а высокая тётка в очках и с пучком на голове писала на доске.
Я приблизился, уверенный, что ошибся аудиторией. Решил, что просто спрошу, где тут Г-404, и уйду. Спросил. Смуглый юноша с густыми тёмными бровями и курчавой бородой ткнул пальцем в столешницу.
– Тут.
– А… Я искал, где набор в английский театр.
– Инглиш сиета! – засмеялись две девчонки: тёмненькая с короткими волосами и светленькая, со скобами на зубах.
– Это сюда. – Тётка в очках обернулась от доски. – Ты хочешь записаться?
– Ну… если возьмут.
– And why do you want to join us?[6]
Я растерялся, но всё-таки ответил:
– Wanna improve my English[7].
– What do you study?[8]
Девчонки уже не смеялись, а внимательно слушали. Бородач тоже смотрел на меня с некоторым интересом.
– Э… Э… Preparatory[9], – вывернулся я.
– Окей, – уже по-русски сказала тётка. – У нас нет тестов. Если хочешь – просто оставайся сегодня на репетицию.
– Во сколько?
– Минут через пятнадцать.
Чёрненькая девочка бросила мне карамельку и добавила:
– До конца перерыва ждём, кто ещё захочет присоединиться, а потом репетируем.
– А кто-то ещё есть? – спросил я, поражённый малочисленностью театра. Успел уже представить алый занавес, сцену, софиты, шекспировские пьесы…
– Вася, – кивнула тётка. – И Кейт.
При ближайшем рассмотрении она оказалась достаточно молодой, только старушечьи очки портили.
– Я Анна. То есть если я у тебя не буду преподавать, когда поступишь, то Анна. А если буду, то Анна Николаевна. Это Окхан, – кивок на бородатого.
– Тина, – представилась тёмненькая.
– Саша, – светленькая.
– Олег, – вздохнул я. Какая-то кучка шизиков, а не театр. Но почему-то они мне понравились. Сразу.
– Остаёшься на репетицию?
Кивнул. Подражая девушкам, взгромоздился на стол, как на насест. Они принялись болтать, мешая русский и английский, и я узнал, что после зимнего семестра выпустились сразу шестеро участников, и состав у них теперь совсем скромный, так что ставить будут не целую пьесу, а несколько небольших эпизодов.
– Some kind of mashup, a fusion of styles[10], – вставил Окхан.
Тина кивнула.
– А как так – выпустились посреди года? – вклинился я.
– На некоторых кафедрах пять с половиной лет учатся. Вот у нас как раз такие были. Аля прям жалко, что ушла, – ответила Саша. – Какая она была классная Красная Королева…
– Ого! Вы ставили «Алису»?
– В сокращённом варианте. Кстати, ты, на всякий случай, оставь Анне свои контакты…
Спустя двадцать минут они уже не казались мне шайкой самозванцев; по крайней мере, на английском они разговаривали вообще без проблем. Для меня это было в некотором смысле шоком: в школе мы никогда не болтали просто так. Либо пересказ топика из учебника, либо заранее подготовленный монолог – ну вроде «О себе», «Моя семья» и всё такое. А тут… Понимать-то я этих театралов понимал, а вставить ничего не мог, хотя на меня и оглядывались периодически, как бы приглашая в беседу. Но я не рисковал. Девчонки обсуждали прошлый семестр, Анна рисовала на доске, Окхан что-то чиркал в блокноте…
Наконец Анна перечеркнула доску по диагонали, хлопнула в ладоши и заявила:
– No more waiting for anyone, let's start rehearsal![11]
Окхан поднял голову от блокнота:
– What about Kate?[12]
– Написала, что придёт к половине второго. – Саша потрясла телефоном.
– In English, please! So, we need to decide what we will play this time…[13] – одёрнула Анна, влезая на стол следом за всеми.
– Stepmother!
– A-line!
– The little madam’s Fufur shop!
– The Charge of imagination[14]!
– Stop, stop, stop! – Анна выставила ладони. – Stop! It’s too complicated for us. What about short tales from popular e-publics?[15]
– Yeah, yeah[16]!
Дальше пошло бурное обсуждение, и я совсем поплыл. Старался только сидеть так, чтобы выглядеть заинтересованным, не зевать. Нет, скучно не было – просто хотелось спать. Встал рано – никак не мог уснуть. А теперь клонило, клонило в сон…
Ребята начали обсуждать, какой понадобится реквизит, по-моему, так и не договорившись, что ставить. Анна особо не вмешивалась, разве что направляла в конструктивное русло, когда уходили совсем в сторону – я это определял по усиливавшемуся смеху. Потом все как-то незаметно перешли на русский.
– У Васи, кажется, есть такие очки чёрные, бабочки.
– У Васи? Зачем ему бабочки?
– Ну, мужские такие.
– А платье, если будем про Скарлетт ставить, придётся брать напрокат.
– Можно там же брать, где мы для Дженни брали в том году, помнишь?
– Погодите, мы разве брали не у театральной студии Изюмкинского?
– Я знаю хорошее место, где можно взять платье напрокат совсем недорого, – вставил я, стараясь, чтобы голос звучал легко. Наступила тишина, в которой пронзительно, ввинчиваясь в уши, зазвенел звонок.
– Моя мама работала в колледже. Там тоже была театральная студия. Очень бо…
Хлопнула дверь, и все, кроме Анны, синхронно обернулись ко выходу. Первой в аудиторию с хрустом и шорохом проникла огромная, как от холодильника, коробка. Окхан побежал помочь протащить её через проём. А когда коробка влезла, в дверях показалась Катя – румяная с мороза, весёлая и слегка лохматая.
Она что, преследует меня?!
– Hello everybody! I missed you so much![17]
Катя обвела присутствующих глазами, мазнула по мне – кажется, не узнала – и вместе с Окханом боком взгромоздила коробку на первый ряд.
– Sorry, I’m late… But it was a really big box…[18]
– Ты его всё-таки достала! – ахнула Анна, соскакивая со стола и бросаясь к коробке. – Woah, Kate, nice![19]
– Yeap[20], – довольно ответила Катя, снимая перчатки. – Вы гляньте, что там внутри.
Саша, Тина и Окхан окружили коробку. Катя сияла, как именинница. Я подошёл, стараясь не сильно высовываться. Анна взялась за переднюю стенку.
Изнутри ударило резкой смесью ароматов. Я слишком хорошо знал этот сложный клубок.
Раскалённые добела софиты, бархат, столярный клей; быстро, перед самым выходом потушенные папиросы. И этот горький едкий душок – ванильная эссенция, что-то старушечье, нафталин…
Запах театра. Не просто театра. Кукольного театра.
Глава 11. Улица
Оказалось, коробка нужна была для сценки, которую английский театр уже ставил в прошлом году – как раз на основе «Алисы». Кукольный театр выступал в этой постановке и героем, и декорацией. Навскидку Олег так и не сообразил, как можно смешать эти вещи, но факт оставался фактом: сценку собирались повторить, прошлогоднюю сломанную декорацию отправили на переработку в экоклуб, а новую Катя раздобыла невесть где – и, значит, постановке быть.