— Мне приказано явиться на первый же катер, — с сомнением сказал отец.
— Пап! Кого трогают эти инструкции? Девчонке, которая гоняет на этом корыте, плевать, будешь ли ты на борту сейчас или явишься перед самым взлетом. Все равно за десять минут до прогрева двигателей дадут позывной. Ты никуда не опоздаешь.
Отец позволил увести себя в уголок.
— Хуан, ты возвращаешься на том же катере? — спросил он, как только мы сели. — Или позднее?
— Э-э…
Я показал ему приказ, это был самый простой способ рассказать новости. Корабли, разошедшиеся в ночи, как в истории про Эвангелину… ну, и дела творятся!
Отец прочел бумаги, на глазах у него показались слезы, и я торопливо добавил:
— Слушай, пап, я собираюсь вернуться… не хочу я нигде служить, только с Разгильдяями. И с тобой… ну, я знаю, что разочаровал тебя, но…
— Вовсе нет, Хуан. Это не разочарование.
— Э… то есть?
— Это гордость. Мой мальчик станет офицером. Мой маленький Джонни… Ну, конечно, и огорчение тоже, я так ждал этого дня. Но могу подождать еще немного, — отец улыбнулся сквозь слезы. — А ты вырос, парень. И возмужал.
— Ну, наверное. Пап, я пока еще не офицер и вообще, может, скоро вернусь на «Родж». Я хочу сказать, сейчас так быстро все делается и…
— Довольно, молодой человек!
— Чего?
— У тебя все получится. И прекрати эти разговоры об отчислении, — он вдруг опять улыбнулся. — В первый раз сумел приказать сержанту заткнуться.
— Ну, я постараюсь, пап. И, если окончу училище, определенно вернусь на «Родж». Но…
— Да, я знаю. Твой запрос ничего не будет значить, если не откроется вакансия. Ладно, вздор. Если у нас есть всего лишь час, не будем тратить его понапрасну. Я так горжусь тобой, что вот-вот лопну по швам. Как твои дела, Джонни?
— Замечательно, просто замечательно.
Я начинал думать, что все не так уж и плохо. Папе с Разгильдяями будет лучше, чем в любом другом подразделении. Там все мои друзья… они о нем позаботятся, присмотрят, чтобы остался цел. Асу я пошлю телеграмму, отец ведь ни за что не скажет, что мы с ним родственники.
— Пап, а ты давно в армии?
— Чуть больше года.
— И уже капрал!
Отец невесело улыбнулся.
— Сейчас так быстро все делается.
Я не стал уточнять, о чем он. Потери. Вакансий сейчас столько, что солдат на них не хватает. Вместо этого я спросил:
— Пап, а ты не… ну, я… это… а ты не староват для солдата? Может, во флоте или тыловом обеспечении…
— Я хотел в мобильную пехоту и я здесь оказался, — с нажимом сказал он. — И я не старше большинства сержантов, а то и моложе многих. Я всего на двадцать два года старше тебя, так ты уже готов в инвалидную коляску меня усадить. И у возраста есть свои преимущества.
Да, в этом что-то было. Я вспомнил, как сержант Зим в первую очередь старался работать с теми, кто постарше. И в учебном лагере отец, наверняка, не допускал моих ляпов — ему-то плетей уж точно не доставалось. Скорее всего, пошел на повышение еще до окончания учебки. Армии нужны действительно взрослые люди в среднем звене; организация эта весьма патерналистская.
И я не стал спрашивать, почему отец выбрал мобильную пехоту и как попал на мой корабль. Мне просто было тепло от этого, мне его поступок льстил больше, чем любая похвала. А еще я не хотел спрашивать, почему он пошел в армию, я и так знал. Мама. Ни он, ни я о ней не обмолвились и словом — слишком больно.
Вот я и поменял тему для разговора:
— Требую информации. Расскажи, где ты был, что делал.
— Ну, тренировался в лагере «Сан Мартин»[97]…
— Не в «Карри»?
— Нет, это новый. Но шишки прежние, как я понимаю. Только срок теперь на два месяца короче, воскресения отменили. Затем я подал запрос на перевод на «Роджер Янг», меня завернули, я очутился у Добровольцев МакСлеттери. Неплохая часть.
— Да, слыхал.
У Добровольцев репутация крутых, крепких и серьезных в деле парней — почти как Разгильдяи.
— Надо бы говорить: «Была хорошая часть». Несколько раз сходил с ними в десант, некоторые парни искупили грехи, а я получил вот это, — отец ткнул пальцем в нашивки. — Стал капралом перед выброской на Шеол…
— Ты там был? Я тоже!
Мы с отцом вдруг стали ближе, чем были за всю свою жизнь.
— Знаю. Точнее, знал, что твое подразделение было там. Мы были к северу от вас в пятидесяти милях, насколько могу судить. Отражали их контратаку, когда они полезли из-под земли, словно летучие мыши из пещеры, — отец пожал плечами. — Так что, когда все было кончено, я оказался капралом без части, нас не хватало, чтобы восстановить подразделение. Меня послали сюда. Должен был попасть к «Кодьякам Кинга», но перемолвился с сержантом по распределению, и выяснилось, что на «Роджере Янге» открылась вакансия на капрала. Вот я и тут.
— А когда ты пошел на службу?
Я только задал вопрос и уже понял, что не стоило его задавать. Но надо было как-то отвлечь отца от мыслей о «Добровольцах МакСлеттери», сироте, потерявшему свою часть, лучше забыть о ней поскорее.
— Вскоре после Буэнос Айреса, — негромко произнес отец.
— О… ясно.
Отец некоторое время молчал, затем негромко продолжил:
— Не уверен, что тебе ясно, сынок.
— Сэр?
— М-мм… не так-то легко объяснить. Определенно, на решение повлияла смерть твоей матери. Но я записался в армию не для того, чтобы отомстить за нее. Хотя есть такое намерение. По большей части из-за тебя.
— Из-за меня?
— Да, сынок. Я всегда понимал тебя лучше, чем это делала мама. Не обвиняй ее, у нее был шанс не больше, чем у птицы научиться плавать. Да, я сомневался в свое время, что ты сам понимаешь свой поступок, но всегда знал, что знаю причину. И сердился из-за твоей решительности… ты сделал то, что должен был сделать я. Но не ты причина моего поступления в армию. Ты только спустил курок и определил род войск.
Он помолчал.
— Я был в плохой форме, когда ты пошел в армию. Тогда я регулярно ходил к гипнотерапевту, а ты и не замечал, верно? Но дальше выяснения, что я глубоко не удовлетворен жизнью, мы так и не продвинулись. После того как ты уехал, я все свои проблемы стал связывать с тобой, но и я, и врач знали, что дело не в тебе. Полагаю, я понял, что на нас надвигается беда, куда раньше многих. Еще за месяц до чрезвычайного положения нам предложили большой военный заказ. Пока ты был в лагере, мы почти все производство повернули на те рельсы. Тогда мне стало лучше, я работал на износ и был слишком занят, чтобы бегать по врачам. А затем нервы расшатались еще пуще. Сынок, ты что-нибудь знаешь о штатских?
— Н-ну… мы с ними говорим на разных языках. Это я знаю.
— Ясней не скажешь. Помнишь госпожу Руитман? После учебки мне полагалось несколько дней увольнительной, и я поехал домой. Повидал кое-каких друзей, попрощался… она там тоже была. Ну, она щебечет: «Ах, так вы действительно уезжаете? Ну, будете на Дальней Стоянке, обязательно повидайте моих дорогих друзей Регатосов». Я ей отвечаю, мол, никак нет, Дальняя Стоянка оккупирована жуками. Она даже не моргнула. Все в порядке, говорит, они же не военные!
Отец цинично хмыкнул.
— Да, я знаю.
— Но я забегаю вперед. Я говорил, что нервы расшалились. Смерть твоей матери освободила меня для того, что я обязан был сделать… наши с ней судьбы срослись и сроднились, а когда я стал одинок, я почувствовал себя свободным. Я передал дела Моралесу…
— Старику Моралесу? А он справится?
— Да. Потому что обязан. Многие из нас способны на поступки, о которых не подозревали. Я выделил ему солидную долю, сам знаешь старую притчу о волах молотящих… А остальное разделил на две части, половину — сестрам милосердия, половину тебе, когда вернешься. Если вернешься. Ладно, вздор. По крайней мере, я выяснил, что со мной было не так.
Отец замолчал, потом очень тихо сказал:
— Я был обязан пройти испытание верой. Обязан доказать, что я — мужчина. Не просто производяще-потребляющее животное, а человек.
Я ничего не успел ему ответить, потому что динамики на стенах запели:
— …во славу пехоты сияет в веках, сияет в веках имя Роджера Янга!
И женский голос добавил:
— Персоналу корвета «Роджер Янг» собраться у катера. Причал «Эйч». Девять минут.
Отец вскочил на ноги, подхватил вещмешок.
— Это меня! Береги себя, сынок. И чтоб прошел все экзамены, не то не посмотрю, что вырос, выдеру!
— Обязательно, пап.
Он торопливо обнял меня.
— Увидимся, когда мы вернемся!
И он убежал.
В офисе коменданта я доложился флотскому сержанту, который выглядел точь-в-точь как сержант Хо; у него даже руки тоже не хватало. А еще ему не хватало улыбки сержанта Хо.
— Кадровый сержант Хуан Рико поступает в распоряжение коменданта, согласно приказу, — отбарабанил я.
Он глянул на часы.
— Катер сел семьдесят три минуты назад. Ну?
Ну, я ему и рассказал. Сержант выпятил губу и задумчиво посмотрел на меня.
— Я знаю наизусть все штатные отговорки. Но вы только что написали новую страницу. Ваш отец, ваш собственный отец назначен на корабль, с которого вы отбыли?
— Чистая правда, сержант. Можете проверить. Капрал Эмилио Рико.
— Мы не проверяем заявления наших «юных джентльменов». Мы просто отчисляем их, если выяснится, что они солгали. Ладно, все равно, парень, который не опоздает из-за встречи со своим стариком, не стоит возни. Забудь.
— Спасибо, сержант. Мне доложиться коменданту?
— Уже доложился, — он сделал отметку в списке. — Может, через месяц комендант захочет видеть тебя вместе с дюжиной других таких же. Вот ордер на комнату, вот экзаменационный лист для начала. Хотя начать лучше с того, что спорешь шевроны. Только не потеряй их, могут еще понадобиться. С этого мгновения ты не «сержант», а «мистер».
— Есть, сэр.
— И не называй меня «сэр». Это я буду называть тебя «сэр». Но тебе это не понравится.
Офицерскую школу описывать не буду. Это все равно что учебный лагерь, только в квадрате и в кубе, плюс учебники. По утрам мы занимались тем же, что и рядовые, делали все то же, что и в учебке, и рукопашный бой тот же самый, и те же сержанты мылят нам те же шеи. Днем мы становились кадетами и «джентльменами», слушали лекции и писали контрольные по бесконечному списку предметов: математика, физика, галактография, ксенология, гипнопедия, логистика, стратегия и тактика, связь, военная юриспруденция, ориентирование на местности, специальное вооружение, психология