На нем подпрыгнула пишущая машинка. Леня Скобкин на минуту прервался и задумчиво оглядел Юру с головы до ног.
- Человечество на пороге Контакта! - убежденно сказал Юра. Сегодняшний день должен войти в историю. Но что нам теперь делать, мы пока не знаем.
Леня вздохнул и посмотрел на толстую красочную книгу "Тайны Юпитера", лежащую рядом с машинкой. Было видно, что Леня напряженно думает.
- В просторных помещениях гулко отдаются шаги, - произнес он после паузы и вновь ударил по клавишам. - Можно было считать, что эти шаги ведут к Юпитеру, едва ли не самой загадочной планете Солнечной системы. Я быстро припомнил некоторые из ее загадок...
После этих слов Леня остановился, поморщился и полез в книгу.
Юра сел на старый, пыльный диван. Потом он встал, взмахнул рукой и открыл рот.
- У меня задание, - примирительно сказал Леня. - Днем я был в институте, где пущена действующая модель Юпитера. Есть потрясающие снимки! Представляете: в маленькой камере впервые создана искусственная юпитерианская атмосфера, туда помещают бактерии, чтобы они...
- Но ведь это же правда! - взмолился Юра и голос его даже задрожал. Мы не могли ошибиться! Я прошел по этим следам дважды. Это точно следы обуви. Они во много раз меньше людей! Можно даже рассмотреть отпечатки крошечных гвоздиков... я рассматривал... Галя тоже... Галя, ну скажи ты ему!
В стуке машинки наметились первые перебои.
- Нет, это уже слишком! - сказал Леня, понемногу начиная раздражаться, и снова полез в "Тайны Юпитера". - Я приехал специально, чтобы написать репортаж, потому что на даче никого нет, все в городе, никто не мешает. Это вам тут нечего делать, и от скуки вы накидываетесь на свежего человека! Какая еще такая крошечная обувь? Что за гвоздики?
- Гвоздиками подошвы подбиты, - ответил Юра.
Полистав книгу, Леня захлопнул ее и ткнул клавишу диктофона, стоящего на столе. Хорошо поставленный голос человека, привыкшего читать лекции студентам и общаться с журналистами, начал:
- Атмосфера Юпитера, как известно, охвачена бурными конвентивными движениями. Ясно ли вам "конвентивными"? Если надо, я буду еще доступнее.
За окном ослепительно вспыхнула молния; удар грома потряс все вокруг. Розовый абажур испуганно замигал и погас: в сильные грозы в Годуновке всегда отключали электричество. В шум дождя снова вплелся профессорский голос из диктофона:
- ...Температурные условия на Юпитере, ну, говоря проще, тепло там или холодно, вот в жару вам, например, жарко, а в мороз вы, конечно, мерзнете, легко понять, но можно сказать и еще проще, сказать ли?..
На ощупь найдя клавишу, Леня раздраженно остановил голос.
- Разумеется, это космические пришельцы, - пробормотал он, разыскивая спички и свечку. - Годуновка - изумительное место для посадки. Космические корабли садятся тут издавна, удивительно только, что пока их никто не заметил. А вот на Юпитере... Что же на Юпитере?.. Здесь еще не проложены космические маршруты, но вслед за экспериментом на Земле...
Его слова потонули в очередном раскате грома. А когда раскаты укатились вдаль, Юре вдруг показалось, что в шум дождя вплелся еще какой-то звук.
Он схватил Леню за руку, и тот удивленно замолк.
Несколько секунд спустя Юра понял, что звук этот существует на самом деле, а потом его услышали и остальные.
То приближаясь к дому Скобкиных, то удаляясь от него, в саду словно летал какой-то громадный шмель. Его бархатный рокот временами совсем исчезал за шумом, но потом возникал вновь, перекрывая грохот воды, скрип деревьев и свист ветра.
Юра и Леня застыли на месте, напряженно вглядываясь в темноту, Галя отступила на несколько шагов, в самый угол террасы.
В темном саду, на высоте двух метров, возник какой-то неяркий блуждающий огонек. Прочертив сложную извилистую линию, он исчез в пелене дождя.
Потом он вновь вынырнул из темноты; казалось, теперь он летит прямо на окна, он становился все ярче. Но в последний момент он резко свернул в сторону, пронесся перед самыми стенами справа налево, и никто не успел толком ничего рассмотреть. Шум, похожий на рокот шмеля, медленно стих и больше не возвращался.
Не видя друг друга, Леня, Галя и Юра сидели на темной террасе и молчали. А когда дождь перестал, все смолкло, и в тишине лишь стучали о землю капли, стекавшие с крыши, в саду вновь появился этот огонек. С прежним негромким рокотом он подлетел прямо к стеклам, прочертил перед ними сложную линию и исчез где-то в стороне. Потом появился перед самыми стеклами снова и опять отлетел. Он как будто приглашал выйти из дома; и Юра Лютиков (ноги у него были, как деревянные) автоматически прошел через террасу к двери и распахнул ее настежь.
С улицы донеслись чьи-то по-дачному легкомысленные голоса, и огонек в саду тотчас погас. Но спустя несколько минут, когда веселые голоса затихли, он вспыхнул опять и полетел к калитке. Оказавшись на улице, он повернул налево, в сторону леса.
У Лени Скобкина была реакция репортера, и он был человеком действия. Он без промедления выскочил в сад и кинулся за огоньком. Но тут, спохватившись, вернулся на террасу, схватил фотоаппарат со вспышкой, схватил диктофон и тогда исчез окончательно. Справившись наконец с оцепенением, Юра и Галя бросились вслед.
Под потолком террасы вспыхнул розовый абажур: в Годуновке включили электричество.
5
"В настоящее время только на одну треть готовы к Контакту"
Гроза ушла на восток. Далеко за горизонтом еще вспыхивали время от времени ее отблески, но над дачным поселком, в просветах туч, уже были видны первые звезды. В теплом и влажном воздухе они казались особенно яркими, они были где-то совсем рядом, близко, и внимательно следили за всем, что происходило на планете Земля.
Трава стала очень скользкой, ноги на ней разъезжались, и в конце концов Юра упал, оцарапав щеку еловой веткой и испачкав ладони в глине.
И тотчас же непонятно с какой стороны появился Шарик. Пес лизнул хозяина, все еще стоявшего на четвереньках, в щеку, почему-то сразу же отскочил в сторону и хрипло залаял. Где-то вдали, в Годуновке, ему отозвались несколько других собак.
Юра встал и вытер руки о мокрые листья березы, ствол которой смутно светился во тьме. Было очень тепло, но он чувствовал, что его вот-вот начнет бить дрожь. В мыслях теперь ощущалось какое-то странное оцепенение, и они казались очень неповоротливыми и громоздкими.
Огонек все дальше и дальше уходил в лесную чащу.
И это путешествие вслед за ним - среди мокрых веток и листьев, между стволов, призрачно видневшихся во мгле, по скользкой траве запутанных троп - окончилось лишь спустя несколько десятков минут: огонек вдруг застыл на одном месте.
Он засиял в несколько раз ярче. Поднявшись вверх, огонек, подобно прожектору, осветил не очень большую поляну, посреди которой была собрана груда хвороста. И на глазах эта груда начала шевелиться, словно кто-то разгребал ветки изнутри, стремясь скорее выбраться из-под них на свет.
Ветки хвороста были разбросаны в одно мгновение. Летучий огонек над поляной увеличил яркость еще больше, стало светло почти как днем. Потом послышался не очень громкий, мелодичный и протяжный звук. На каком-то неизвестном музыкальном инструменте как будто исполнялась простейшая мелодия.
Леня Скобкин лихорадочным движением включил диктофон.
В центре поляны, на том месте, где только что был хворост, ясно обозначилось сооружение, не похожее ни на что. Сферические стенки из прозрачного материала, блестевшего в сильном свете, заключали в себе невероятное переплетение самых различных фигур - кубов, шаров, треугольников, кругов, - объемных и плоских, больших и маленьких. В хаосе фигур то и дело вспыхивали и тотчас же погасали огоньки всех цветов. Сферическая прозрачная оболочка неведомого сооружения в длину имела не больше трех метров, не больше полутора в ширину и в высоту лишь сантиметров пятьдесят.
Мелодия, плывущая над поляной, постепенно усложнялась, звуки становились торжественнее, весомее; и эта мелодия вдруг оборвалась, не дойдя до конца.
На вершине сооружения возникли несколько крошечных фигурок. Они были в одинаковых, ослепительно оранжевых одеждах, головы закрывали прозрачные шлемы. Эти фигурки были точными копиями человеческих, лишь уменьшенными во много раз, но они не были людьми.
А люди, трое землян, пришедшие сюда вслед за огоньком-путеводителем, застыли на месте, не в силах сделать ни одного движения, не в силах вымолвить слово. И они увидели, как эти оранжевые фигурки по какой-то крошечной лестнице спустились на землю, как из недр сооружения появился, легко пройдя сквозь прозрачную стенку, неведомый аппарат, и как все фигурки столпились вокруг него, словно чего-то ждали.
Леня Скобкин вышел из оцепенения первым. Он взялся за фотоаппарат. Несколько раз ослепительно вспыхнула вспышка.
Потом земляне увидели, как из неведомого аппарата со свистом вырвалась струя ярко-зеленого газа. Газ превращался в облачко, и скоро оно нависло прямо над их головами.
У газа был резкий и ни с чем не сравнимый запах. Он оказывал странное, успокаивающее действие. Все происходящее вокруг начинало казаться обычным и естественным, все это было в порядке вещей, ничто не удивляло, нечего было опасаться, надо было только смотреть, слушать, не думать ни о чем постороннем. И даже Шарик успокоился: только что он лаял, не переставая, хотя и боялся подойти к центру поляны поближе, а теперь притих, сел на землю и вдруг даже завилял хвостом.
Аппарат негромко загудел, передняя его панель осветилась.
Крошечные фигурки рядом с ним все еще сохраняли свои выжидательные позы. Потом панель погасла, аппарат издал протяжный звук, словно был живым существом. Одна из фигурок подняла руку и что-то показала остальным. Тогда они тотчас засуетились вокруг аппарата, производя непонятные манипуляции.
Превращаясь во что-то иное, аппарат стал меняться на глазах. Он раздавался вверх и вширь и становился все более плоским. В конце концов он стал чем-то вроде не очень большого киноэкрана, поднятого вверх на двух вертикальных штырях. Экран осветился, по нему пошли неясные полосы и волны, потом они исчезли, и несколько секунд экран горел ровным голубым светом.