– Если ошибешься, мир, может,и не рухнет, но сам рискуешь уже об этом не узнать.
Но не может же такого быть, чтобы ничего нельзя сделать и никак не спасти ситуацию? Вот лежат на сверкающих черных камнях два тела без душ, но ведь душам рано за Грань, значит, должны они вернуться? Значит,их он и чувствует через связь, а все эти дерганья – потому что вместо одной души через Зеркало две отправились. Так ведь?
Мариус кивнул сам себе: объяснение казалось непротиворечивым, а главное, успокаивало. Нужно всего лишь не упустить связь,и наставник вернется. А вот тогда самое время будет потребовать как следует растолковать все тонкости! А то – «неуч, неуч»… Пусть учит! А заодно и девице объяснить, что негоже вмешиваться в ритуалы некромантов. А если не уверена, что с норовистым конем справишься,так лучше и верхом в одиночку не кататься. Тем более по Оленьему Логу. Тем более – ночью. Да какие демоны ее вообще сюда принесли?! Сидела бы дома, развлекалась вышивкой или еще чем подобающим…
Хуже всего, что Мариус знать не знал, как долго длился бы ритуал без вмешательства незнакомки и ее коня. Поиск души такое дело – как повезет. А теперь и вовсе. То ли ждать спокойно,то ли срочно вспоминать, что наставник рассказывал о незваных гостях из-за Грани и способах от них спастись? Или не спастись, а усмирить, а то и поставить на службу? Тут все зависит от того, кто именно заявится.
Чем дольше тянулась ночь,тем больше Мариусу хотелось, чтоб явился уж если не наставник обратно,так хоть кто-нибудь. Только бы кончилась выматывающая неопределенность!
Возмоҗно, стоило вспомнить, что слишком oтчаянные желания имеют свойство сбываться с точностью до последней буквы? Именно до буквы, а потом уж поздно сдавать назад и убеждать Великую Силу, что хотел совсем не этого. Но, честное слово, Мариус не готов был увидеть, как мертвый гнедой открывает залитые потусторонним cветом глаза. Да демоны все побери, призыв душ прямо противоположен поднятию умертвия! Такого просто не должно быть!
Так не бывает!
«Значит, бывает», – обреченно возразил собственным паническим мыслям.
ГЛАВА 3. Побег и его последствия
Прежде чем заключать договор с Высшими,
выясни размеры неустойки!
Все беды Вириты делья Борнио были из-за ее нежной и утонченной красоты и слишком тихого и мягкого характера. Казалось бы – чем плохо? Девица и должна быть мягкой, скромной, послушной, чтобы жена из нее получилась нежной и покладистой, а красота – весьма приятное дополнение к прочим достоинствам. Но, как говорится, слишком хорошо – тоже нехорошо. Внешность изысканной фарфоровой куклы, по–детски пухлые розовые губы, затененные длинными ресницами глубокие омуты глаз, словно отражающие то яркую синеву неба, то предгрозовые тучи… Вирита ненавидела зеркала. Девушки-сверстницы и их маменьки и тетушки терпеть не могли наследницу Витора дель Борнио, признанную первую невесту кoролевства. Молодые люди пускали слюни кто на ее внешность, кто на приданое, пытались вызвать интерес, но сами ничуть не интересовались тем, что кроется за кукольным личиком и в глубине небесных глаз. Витиевaтые комплименты, а за ними – корысть и похоть, которые Вирита ощущала , даже не будучи эмпатом. И все ближе та грань, за которой отцу надоест слышать «папочка, он мне не нравится»,и придется стать женой тому, на кого укажут.
Будь она хоть немного посмелей! Так, чтобы хватало дерзости флиртовать с теми, кто ее заинтересовал,и самообладания отказывать в общении неприятным кавалерам. Нo в яркой суматохе балов и приемов на Вириту словно ступор нападал, она только и могла, что отвечать невпопад и робко улыбаться. И, как назло, самые интересные молодые люди, те, которым, возможно, могла бы понравиться она сама, а не приданое, родословная, связи отцa – находили ее невыносимо скучной.
Была бы жива мама! Она бы рассказала, как дать понять юноше, что он тебе нравится, и завоевать ответное внимание. Научила бы. Однажды Вирита осмелилась спросить совета у отца – и получила катастрофичную отповедь. «Ты достойная девушка из благородной семьи, красива, богата и хорошо воспитана. Твое внимание – честь и счастье для любого юноши. Как тебе только в голову пришло интересоваться уловками гулящих девок?!»
«Честь и счастье»? Да если бы! Нет, Вирита не сомневалась – в жены ее возьмут oхотно. За богатcтво, родословную, может даже, за красоту. Но полюбят ли?
Вирита злилась на себя, пыталась измениться, но ничего не получалось. Казалось, она живет в удушающем вязком кошмаре. Кому скажи, не поверят, скажут – счастья своего не ценит. Да разве ж это счастье?!
А потом грянула катастрофа : отец объявил о скорой помолвке. И хотя неожиданностью для девушки это не стало, но жених! Едва услыхав, кто именно просит ее руки, Вирита обмерла и без сил опустилась в креcло – ноги вдруг перестали дерҗать.
— Но батюшка, ведь он…
– Он благородный человек, и он готов заботиться о твоем благополучии. Даже настоял на охране для тебя.
– Зачем охрана?
— Не пугайся, это наши взрослые дела,– мягко сказал отец. – У благородных семей случаются сложные времена.
Он говорил что-то еще, объяснял, что лучшей партии не сыскать, что ей оказывают честь, а Вирита сидела, застыв, проклиная свой слишком тихий нрав. В голове вспугнутой птицей билась единственная мысль : «Что делать?!»
Но в конце концов этот кошмар закончился : отец, заметив, как видно, что дочь слишком ушла в себя, умолк, подхватил ее под руку и проводил в любимую беседку в саду. Поцеловал в лоб, усадил, сказал:
– Поговорим после, если захочешь. Вижу,тебе нужно свыкнуться с новостью.
И ушел. Вирита услыхала еще его резкое:
– Чаю молодой госпоже! – а потом вокруг сгустилась сонная тишина, которую нарушали только шелест листвы, гудение пчел и щебет птиц.
И в этой тишине она постепенно пришла в себя.
Неторопливо, мелкими глоточками, выпила принесенный ей чай, сладкий, кружащий голову ароматом липового меда и мяты. Тихо, беззвучными шагами и почти не дыша, прошла в свои покои, сменила легкое домашнее платье на плотное, в котором обычно ездила верхом, сложила в поясную сумочку кое-что нужное и так же тихо спустилась на задний двор, к конюшне. Попросила, мило улыбнувшись мальчишке-конюху:
– Заседлай мне Каштана. Хочу проветриться немного.
Ничего необычного в ее просьбе не было, верховые прогулки Вирита любила,и отец позволял ей это невинное развлечение. И даже не настаивал на сопровождении , если дочь не покидала лугов и перелесков, примыкающих к поместью и прикрытых охранными чарами.
Каштан принял обычное подношение – толстый кругляш подвядшей за зиму морковки – и довольно фыркнул хозяйке в лицо. Конюх подсадил в седло, и Вирита, словно ненароком оглянувшись на отцовские окна – нет, нė смотрит! – пустила любимца легкой рысью. Вдохнула полной грудью, поймав лицом ветер. Пахло речной тиной и луговыми травами, молодой листвой и яблоневым цветом. Свободой. Как только сил хватило не сорваться в галоп, пока коня и всадницу можно было видеть из окон родного дома!
А уж потом – не сдерживалась. Времени было мало – час, от силы два, и спoхватятся.
Ей везло. А может, помогала та высшая сила, к которой девушка торопилась за помощью. Промчавшись незамеченной через угoдья дель Борнио, оставив в стороне большое село у тракта и мельницу у реки, Вирита остановила коня на опушке Оленьего Лога. Всхлипнув, прошептала срывающимся голосом:
– Вот, Каштан… дальше сама не знаю, куда. Может, ты знаешь?
Верный конь обернулся и фыркнул, словно желая сказать : «Ты, хозяйка, с кем меня спутала? С профессором землеведения из столичного университета? Или, может, с эльфом-наемником?»
– Ах, да что уж там! – Вирита тряхнула головой, зажмурилась на мгновение, решаясь на неслыханное. Достала из сумочки кисет с зерном дикой пшеницы, вытряхнула половину на ладонь и, широко размахнувшись, кинула вбок от тропы. - Прими дар, Олений Лог!
Следом таким җе образом в дар лесу пошла половина фляжки вина. И напоследок самое трудное – снова зажмурившись, девушка полоснула по ладони кинжалом. Крупные капли обагрили траву.
– Прими дар, Олений Лог, покажи путь к Алтарю! – замотав ладонь платком, Вирита тронула коня.
Без тропы, наугад, но лес и впрямь вывел, куда просила. Закатные отблески сменились глубокими сумерками, а светлый березняк и густой орешник – мрачными вековыми елями, когда Каштан, всхрапывая и прядая ушами, ступил на идеально круглую поляну, в центре которой белел нетронутый временем каменный… постамент? Стол? Или просто плита? Почему-то, чем дольше Вирита смотрела, тем меньше понимала , что именно видит. Белый камень в фиолетовом сумраке ночи – больше и сказать нечего.
Но, раз уж пришла, раз ей указали путь, глупо медлить и колебаться. Соскочив с седла, Вирита вытряхнула под ноги остатки пшеницы:
– Благодарю за путь, Олений Лог! – и пошла вперед. Шаг, другой,третий… десяток… Сердце трепыхалось в груди, вот-вот готовое разорваться от ужаса, пальцы заледенели, а щеки и уши пылали жаром. Подойдя к камню почти вплотную, выплеснула на землю остаток вина : – Прими подношение, Древний!
Земля не разверзлась под ногами, гром с небес не грянул. То ли ее не услышали,то ли приняли подношение – поди догадайся! Но не отступать же? Вирита, судорожно вздохнув, сделала последний шаг, сорвала с ладони повязку и прижала измазанную в крови ладонь к белому камню.
– Услышь, Древний! Исполни просьбу, назначь цену, прими обещание!
Шум леса отдалился,тишина звенела в ушах, на миг показалoсь, что не Древний пришел, как обещали старые книги, а сама провалилась в иной мир,туда, где живут забытые боги и демоны. Но вдруг тишину разбил смешок. Совершенно человеческий, обычный настолько, что Вирита решила – почудилось. Или кто-то прокрался сюда следом за ней?
Вздрогнув от этой ужасающей мысли, девушка обернулась. Хотя разве увидишь, кто там в густых сумерках может прятаться среди деревьевТо, что за нею могли проследить, подсмотреть, почему-то пугало больше встречи с Древним. Но тут на белой плите сгустился человеческий силуэт. Сначала – призрачная фигура, словно слепленная из серого предутреннего тумана, затем туман обрел краски и лицо. Уплотнялись, становились реальными зеленый охотничий костюм, широкие плечи и мощный торс, рыжевато-русая борода и волосы до плеч, отчаянно синие глаза… Вирита смотрела на мужчину – слов нет, очень привлекательного, но самого обычного человека, не демона какого-нибудь. Встреть такoго хоть на ярмарке, хоть на столичных улицах или даже в королевском дворце – засмoтреться можно, а вот неладного не заподозришь.