Срываюсь с места и убегаю. Через гостиную, по ковру, толкаю тяжелую дверь на улицу. Бегу быстро, задыхаясь и выжимая возможные силы. Теплый осенний ветер путается в волосах и, как красный плащ, расправляет их за спиной.
— Вика! — зовет меня Дарина. — Вот же! Ты не туда! Возвращайся, если хочешь, чтобы я помогла.
Встаю, как строптивая лошадь, и припадаю к дереву. Девушка подбегает ближе.
— Совсем сдурела? Ну, я знала, что ты немного того, — крутит пальцем у виска, — но не настолько же! — похоже, ее веселит моя реакция.
— Я не буду миловаться вашим облизыванием.
Девушка наклоняет голову, пшеничные волосы рассыпаются по плечам. Мне кажется, что темные веснушки сейчас скатятся на пол и превратятся в жуков. Колорадских, к примеру.
— И что, закроешься в панцире и будешь наслаждаться горем? А горе ли это, Вика?
— Это не тебе решать.
— Не мне, но ты перегибаешь. Сама знаешь, что я права. Хватит уже этих соплей. Ты или выбрось его из головы, или попытайся понять. Марк не враг тебе. Ты, — она трогает меня указательным пальцем, — себя разрушаешь, не он вовсе.
— Это сейчас… — прищуриваюсь. — To есть, предлагаешь и Игоря простить за то, что искалечил мне жизнь?! За то, что трахнул, как подстилку, и вырвал из меня самообладание и веру в людей?!
Дарина отходит и подбрасывает носком кроссовки пучок пожухлой травы.
— Я говорила о Марке. Разве он тебя принуждал?
Отлипаю от дерева и наступаю на девушку. Я зла настолько, что кажется темень съест меня изнутри. Если Дарина еще что-то скажет в защиту уродов, я ее задушу.
— Он бил меня, унижал, ковырял… Давил так, что надругательство Свирилова мне сейчас кажется цветочками. И я. Должна. Марка. Простить?! Ты или помоги, или не влезай со своими нравоучениями!
Дарина ступает бесстрашно ближе. Я вижу, как улыбчивое лицо искажается агрессивной гримасой.
— Думаешь, что ты самая несчастная? Да ты просто бессовестная! Пойдем, раз ты так мечтаешь от него избавиться. Давай! — хватает меня за плечо и тащит через газон на стрельбище. Там маги отрабатывают точность попадания боевых ударов. — Что ж ты не раскрылась до сих пор? Ты же так хочешь его убрать из своей жизни, из башки, точнее! Почему тогда держишь силу в узде? Ведь там, — Дарина хлопает себя по груди, но идет дальше. — Там есть то, что тебе поможет!
— Я не знаю, как… — отвечаю тихо и едва не падаю от скорости: ноги заплетаются. — Не представляю.
— А я научу, — она крутит головой. Ищет кого-то. И замирает взглядом на Игоре. Машет ему рукой, приглашая к нам. Пока он идет, я пытаюсь вырваться.
— Отпусти меня.
— Нет, — строго отвечает Дарина и сильнее сдавливает мою руку. — Хотела помощи? Получи!
— Это почти как предложить гильотину, чтобы избавить от головной боли, — горько усмехаюсь.
Игорь задерживается с ученикам, но поглядывает в нашу сторону. Светлые волосы зализаны назад, и мне тошно от одного его вида.
— Дарина, а есть средство, кроме стирания памяти, чтобы смягчить душевную боль? Понимаю, что ты пытаешь помочь, но я у-ста-ла!
— Есть, — отрезает девушка. — Смерть.
— Очень интересно. А что-то еще? Более гуманное.
— Летаргический сон.
— Тоже не подойдет. Хотя…
— Совсем дура, что ли? — она отпускает меня. — Ну, ты и ежик, Виктория. Разве можно так реагировать на чей-то поцелуй? Паша испугался, что ты в него влюбилась и приревновала, — Дарина ржет, прикрыв ладонью рот.
Задерживаю дыхание и тоже взрываюсь хохотом. Только истерическим. Но мне легче, действительно становится легче. Когда мы успокаиваемся, я серьезно говорю:
— Мне забыть его нужно. В душе, словно бездна. Я не могу простить все, что Марк сделал. Не могу. Он из-за задания готов был стереть меня. Полностью. Сделать овощем просто ради денег. Я этого никогда не пойму.
— Мне кажется, что ты видишь только одну сторону луны. Загляни в себя с другой плоскости. Есть теория, что любое событие, память или действия невозможно стереть начисто. Даже суггестору это не под силу. Значит, в глубине души есть остальное, и даже не маг может их достать.
— Как?
— Встряска нужна. Пойдем. Прошлое, пусть и горькое, должно помочь.
Глава 30. Брат
Марк
Артем отвечает с десятого раза. Вяло и небрежно.
— А-а-а, братец? Говорил, что в гости приедешь. Обма-а-анщик!
— Ты с Лизой давно виделся? — спрашиваю, не обращая внимания на язвительный тон младшего.
— Мне ее жизнь неинтересна, — как-то слишком весело отвечает брат.
— Артем, где ты сейчас? Нам помощь нужна, — говорю быстро, чтобы пресечь его отказ: — Лизу неделю никто не может найти, даже Верхний. Ян вернул Вике память, чтобы к суггестору обратиться, но…
— Я у себя, я говорил. Приезжайте, — говорит брат неожиданно трезво. В телефоне коротко пикает, и зуммер обрывается тишиной.
Мы с Яном переглядываемся и пожимаем плечами. Артем после Северного закрытый стал. Мало общался с нами, в основном только с Лизой. С виду все было в порядке, но мы же заняты были своими проблемами и хлопотами и не видели, как их отношения рушаться. Не помогли. Что же случилось, что их так рассорило?
Пока на такси добираемся до нужного района, я пытаюсь расслабиться и уснуть, но сон не идет. Не пускает. Может, оно и к лучшему. Надеюсь ночью снова встретить Вику, вдруг в этот раз она скажет, где находится. Но уже само осознание, что жива и невредима, придает мне сил. Если сны реальны, значит, помнит и ждет меня. Может, злится, но помнит. А, главное, желает и любит. Да, ей больно, но я смогу достучаться. Смогу объяснить. Иначе зачем дальше жить?
Только жуткие мысли о том, что кто-то может причинить ей вред сминают меня и заставляют скрипеть зубами. Я уже порядком подпортил себе эмаль зубов за эти дни. Убью каждого, кто хоть пальцем коснется моей жены.
Первые секунды, стоя на пороге квартиры брата, я думаю, что попал снова к Зиме, а когда Артем выходит навстречу, меня прорывает на смех. У него синячище на левом глазу, точь-в-точь, как у Яна.
Друг подхватывает веселье:
— Ты посмотри, братец-близнец! Кто это тебя так?
Артем прощупывает лицо, морщится и обидно выдает:
— Подрался в клубе. Один дурак в плечо пихнул и облил меня текилой, — младший смотрит внимательно на Зимовского и кивает: — Узнаю кулак Марка. Заслуженно, нечего разевать рот на Викульку. Она у меня невестка что надо! Я бы сам тебе зарядил за выходку, но мне лень.
— Не надо, Тём, — спокойно говорю и подмигиваю Яну. — Мы сами разберемся. Попозже.
Брат пропускает нас в дом и заваливается на диван. Запах в квартире стоит такой затхлый, что я, задержав дыхание, продираюсь через завалы мусора к балкону и распахиваю настежь окна.
Неловкая пауза погружает квартиру в тишину: каждый думает о своем. Артем тянет через соломинку воду из стакана, Ян стоит на входе и подпирает косяк, а мне хочется обоим врезать. Зачем? Да просто так. Чтобы злость согнать.
— Чем я могу помочь? — брат почти нежно ставит стакан на столик, падает на диван и закидывает руки за голову. Черные короткие волосы торчат ежиком и на правом виске заломились в неправильную сторону. — Я пуст. Даже синяк не смог полечить.
— Нужно собрать магов.
— Ха! Будто это щелкнуть пальцем. Зачем?
— Придется с Акимом драться, скорее всего, — отвечаю и отворачиваюсь к окну. По пустым улицам только пыль перекатывается. Будто город уснул на миг. Или затих перед вечерней суматохой. Или бурей.
— Я же говорю, у меня пустой бак, — Артем цокает неприятно языком, затем несколько минут молчит.
Оборачиваюсь через плечо. Ян присев на корточки, опускает голову, брат таращится в потолок. Армия дураков, иначе не скажешь!
— Что с Лизой? — хрипловато говорит Артем и не сводит взгляда с одной точки.
— Мы не знаем, но ее уже больше недели нет, — бубнит Зима, не поднимая голову.
— Скотина! Ладно! — брат подхватывается. — Есть номерок. Ничего без меня не можете. Сколько я вас выручать буду?
Мы с Яном смеемся с его самоуверенности, но не комментируем. Еще обидится: он может.
— Правильно! Лучше молчите, — говорит младший, отвечая на наши взгляды, и прислоняет ухо к мобильному. — Да, привет. Помнишь, я тебе списочек давал? — ждет. Потом прикладывает руку к трубке и обращается ко мне: — Сколько магов нужно?
— Чем больше, тем лучше.
Кивает.
— Зови всех. Какой повод? — он задумывается на миг, а потом выдает: — Черный суггестор.
Меня трясет от его прямоты, ведь решили же пока не раскрывать карты. Он знает, как это опасно для Вики, и все равно ляпнул.
— Зачем ты так, Артем? — спину стягивает напряжением, кулаки сами сжимаются.
Он смотрит на молчаливый мобильный в руке и жестко отвечает:
— Иначе ты соберешь две калеки. Поверь, твои личные проблемы никого не интересуют. Никто не станет подставлять шею, чтобы спасти твою загулявшую женушку.
— Думай, что говоришь, — вклинивается Ян, приподняв лохматую голову.
— Да пусть, — злобно выцеживаю через зубы. Смотрю на брата и не узнаю. Вроде тот же: короткостриженый и черноволосый, но будто чужой человек. — Давай еще вспомни, что мне пришлось сделать год назад. Давай, что ж ты!
Артем поджимает губы и кривится.
— Что ты хочешь, Марк? Что бы на колени перед тобой встал и прощения просил? Думаешь, мне легко жить и понимать, что я натворил? — он говорит надрывно и смотрит на меня горящим взглядом. — Думаешь, мне осознавать причастность к смерти матери легко?
— Да ты тут при чем? — удивляюсь и отворачиваюсь. — Это бессмысленный спор. Никто не виноват.
— Но у нас был выбор. И у тебя, и у меня. Мы ошиблись, нас переиграли. За что и отвечаем теперь.
— Это не ответ, а нелепое недоразумение. Давай найдем Вику и Лизу, и все встанет на свои места.
Брат молчит. Так долго, что я заставляю себя обернуться.
— Как раньше уже не будет, — Артем кладет ладони на лицо и шумно выдыхает сквозь пальцы. — Мы расстались с ней. Все. Точка. И Вика тебя не простит, теперь память ей не затереть. Вернее, можно было, если бы чуть раньше.