— Марта, ты ошиблась, — заметила в конце вечера Бэлль. Все девушки получили причитающиеся им деньги, последней осталась Бэлль. Она хотела узнать, почему ей дали всего два доллара. — Я обслужила двенадцать мужчин. Мне полагается триста долларов.
— Нет, милая. Новые девушки получают только два доллара в день, пока не покроют расходы на платья, обувь и белье.
Бэлль не знала, что ответить. Два доллара за ночь — такие деньги она могла бы заработать в любом другом месте. Этьен говорил, что она будет получать половину заработанного, а Бэлль не нравилось, когда ее обманывают.
— Что ж, уверена, ты не откажешься показать мне свои учетные книги? — спросила она после раздумья. — Покажи, сколько ты заплатила за меня, сколько потратила. Так я буду знать, как долго мне еще отрабатывать долги.
Она увидела, как напряглось лицо Марты, и решила, что не стоило демонстрировать свой ум. Но отступать Бэлль не собиралась.
— Иди спать, — ледяным тоном велела мадам. — Утром поговорим.
В ту ночь Бэлль долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам Бейсин-стрит. Неподалеку играл джаз-банд, она слышала, как чьи-то ноги отбивают чечетку по деревянному полу. Раздавались крики, смех, приглушенные разговоры. Горланили пьяные, звенели бросаемые в мусорную корзину бутылки. Почти среди такого же шума она выросла в Севен-Дайлс. Бэлль представила, что ответила бы ее мать, если бы кто-нибудь из девушек стал оспаривать свой «гонорар».
Бэлль подозревала, что Энни сказала бы, что они могут убираться, если их что-то не устраивает. На их место найдется много желающих. Но тогда Бэлль понятия не имела, скольких мужчин за вечер обслуживает каждая из девушек. Не знала она и расценок, но сомневалась, что они зарабатывали больше, чем пять фунтов — и это в лучшем случае. И еще Бэлль была уверена: если бы девушки получали за ночь один фунт и жили на всем готовом, они были бы в восторге.
Но знание этого не делало Бэлль счастливее. Ведь именно ей приходилось иметь дело с мужчинами, которые лапали ее, таращились на нее, говорили ей непристойности, хватали руками, трахали и, наконец, могли заразить оспой. Или же она могла забеременеть. А Марта только сидела на своей толстой заднице и смотрела, как к ней текут денежки.
Внутри у Бэлль все болело — и не столько из-за секса (ни один из мужчин не задержался так долго, чтобы причинить ей вред), сколько от дезинфицирующего средства, которым заставляла ее пользоваться Марта. Оно воняло так, что могло бы убить взрослого мужчину, что уж говорить о сперматозоидах или бактериях.
Было очевидно, что проституцией можно заработать огромные деньги, но Бэлль подозревала, что, живя у Марты, денег не накопишь. Эта женщина не собиралась признаваться, сколько она за нее заплатила, а это означало, что Бэлль навсегда останется ей должна.
Но Бэлль еще не сказала последнего слова. Эти американцы думают, что они настолько умны, что могут перехитрить уроженку Севен-Дайлс. Пока что она будет со всем соглашаться, но станет наблюдать, прислушиваться, учиться, а когда представится подходящий случай — вцепится в него обеими руками.
Глава девятнадцатая
Мог изумленно таращилась на миссис Стюарт.
— Вы утверждаете, что ваша Эми пропала? — выдохнула она.
— Да, пропала. С тех пор прошло уже два года. Я едва не обезумела от горя и тревоги.
— Мне очень жаль, — совершенно искренне посочувствовала ей Мог. — Мы также потеряли нашу Бэлль, поэтому я отлично понимаю, что вы пережили. Могу я зайти на минутку, поговорить?
— Вам что-нибудь известно? — В глазах миссис Стюарт затеплилась надежда, и на долю секунды она стала выглядеть на десять лет моложе.
— Не то чтобы известно… но одна голова хорошо… — ответила Мог.
Миссис Стюарт шире открыла дверь.
— Входите, миссис… — Она запнулась, понимая, что не знает, как зовут гостью.
— Мисс Дейвис, — представилась Мог, перешагивая порог. — Но все зовут меня Мог. Бэлль — дочь моей подруги, своих детей у меня нет, но я помогала растить Бэлль с рождения.
— А я — Лиззи, — сказала миссис Стюарт, шагая по узкому коридору в большую теплую кухню. — Я бы пригласила вас в гостиную, но там очень холодно. Пока Эми не исчезла, я всегда топила там камин, но теперь в этом нет никакого смысла.
— Я тоже живу в кухне, — призналась Мог. Она оглядела комнату, отмечая, какая здесь повсюду царит чистота, а стол и пол тщательно вымыты. Два стоящих у плиты кресла добавляли домашнего уюта. — Зачем тратить хороший уголь на растопку камина, если не будешь сидеть рядом с ним? Вы говорите, что вашей Эми было тринадцать, когда она исчезла. Полиция кого-нибудь подозревает?
Лиззи печально покачала головой.
— От них толку, как от козла молока. Полицейские уверяли меня, что она сама вернется домой, когда нагуляется. Но я знаю, что моя девочка никогда бы так не поступила, она не стала бы меня пугать.
— А как вы думаете, что с ней произошло? — спросила Мог.
— Я твердо уверена, что ее продали в рабство, — ответила Лиззи.
В некоторых газетах часто появлялись статьи о молодых женщинах, которых похищают, а потом продают. Раньше Мог считала, что это выдумки паникеров, страшилки, сочиняемые для того, чтобы продать больше газет. Однако как бы раньше она ни смеялась над фантастическими историями о молодых англичанках, которых продают наложницами в гаремы арабских шейхов, теперь, когда Бэлль пропала, эти истории больше не казались Мог занятными.
— Не думаю, что существует торговля людьми, по крайней мере, не в том виде, как пишут в прессе, — мягко возразила Мог. — Но мне кажется, вашу Эми украли те же люди, что и Бэлль.
Она не хотела слишком расстраивать женщину.
— Понимаете, один мой друг наводил справки, когда пытался найти Бэлль, и наткнулся на список имен с адресами. В нем была и ваша Эми, поэтому я к вам и пришла.
— В таком случае следует отнести этот список в полицию! — воскликнула Лиззи.
Мог оробела. Она не знала, можно ли доверять этой женщине. Миссис Стюарт — уважаемая матрона, и если Мог станет рассказывать ей об убийстве проститутки, она может побежать по улице, крича как резаная.
— Мы полагаем, что у человека, который за этим стоит, есть связи в полиции, — ответила Мог. — Поэтому я бы не рискнула соваться к ним, пока у меня не будет веских доказательств того, что это именно он похищает юных девушек. Но я намерена пройтись по остальным адресам в списке, и если все указанные в нем девушки исчезли, тогда полиция просто так от нас не отмахнется.
— Вы намекаете на то, что вся полиция куплена? — Голубые глаза Лиззи расширились, как у наивного ребенка.
— Скажем так: иногда полицейские смотрят в другую сторону, особенно когда преступник сильный, могущественный человек, — ответила Мог, не желая лишать собеседницу иллюзий. Лиззи пребывала в блаженном неведении, и несмотря на то, что жила рядом с Севен-Дайлс, видимо, не представляла, что там происходит. — У вас есть фотография Эми?
Лиззи тут же направилась к буфету и принесла семейную фотографию в рамке — снимок, сделанный в ателье. Лиззи сидела на диване рядом с мужем — высоким худощавым мужчиной с пышными усами, а у их коленей на низком табурете устроилась Эми.
— Эми тогда было двенадцать, — дрожащим голосом произнесла Лиззи. — Красивая, правда?
— Настоящая красавица! — согласилась Мог. Девочка была стройной, как отец, светлые волосы были заплетены в косу, которая, словно корона, венчала голову.
— Когда я распускала ей волосы, они доходили до пояса. — Глаза Лиззи наполнились слезами, губы задрожали. — В тот день, когда она исчезла, на ней было ярко-синее пальто — под цвет глаз. Я сама его сшила. Ларри, мой муж, говорил, что глупо шить пальто ярко-синего цвета — на нем тут же будет видна грязь. Но я не послушала его. Эми была такой красивой в этом пальто… — Женщина запнулась. Ее переполняли эмоции.
Мог положила руку ей на плечо в знак сочувствия.
— Эми моя единственная дочь. Боль от ее потери была настолько сильной, что я думала, что умру, — всхлипнула Лиззи. — Иногда я жалею, что не умерла, потому что в этой жизни у меня больше ничего не осталось.
— Я чувствую то же самое после исчезновения Бэлль, — призналась Мог. — А неизвестность убивает еще больше: когда не знаешь, живы твои близкие или мертвы. Но я не падаю духом, потому что не верю, что Бэлль мертва, в глубине души не верю. Я ее найду. А вы? Как вы думаете, Эми убили?
Лиззи покачала головой.
— Не уверена. Я бы почувствовала, если бы она умерла. Ларри не верит моим предчувствиям, он говорит, что я принимаю желаемое за действительное, но мне кажется, что он ошибается.
— Тогда надежда остается, — сказала Мог и сердечно обняла собеседницу.
Лиззи обняла ее в ответ. Так они и стояли некоторое время, две незнакомые женщины, объединенные страхом за своих девочек.
Первой молчание нарушила Мог. В глазах у нее стояли слезы.
— Я ничего не могу обещать, но обязательно приду и расскажу, если что-нибудь узнаю. А если вы вспомните о чем-то, что сможет нам помочь, или просто захотите поговорить, вы всегда меня найдете в «Бараньей голове» на Монмут-стрит.
Вторым в списке значилось имя Норы Тофф, проживающей в Джейкс-Корт. Мог знала, что это где-то у Друри-лейн, и вспомнила, что люди часто называли этот дом Джин-Курт, поскольку поговаривали, что здесь родной дом для пьяниц. Не задумываясь о том, правда это или нет, она поспешила по адресу, страстно желая раздобыть для Гарта и Ноя хоть какую-то информацию.
Джин-Курт выглядел чрезвычайно убого. Мог осторожно пробиралась между куч мусора, не обращая внимания на взгляды сопливых мальчишек, одетых в какое-то рванье. Она добралась до второго номера — похоже, дверь тут выбивали не один раз. Мог решительно постучала.
— Валите отсюда, маленькие ублюдки! — прорычал мужской голос из-за двери, и Мог в страхе отступила.
Дверь открыл мужчина в брюках и грязной рубашке. Он был бос, и от него несло спиртным.