Гена достиг незнакомца одним прыжком, и его кулак…
«Не такой уж он и старик…» Эта трезвая мысль с неожиданной отчетливостью мелькнула в голове молодого человека за мгновение до того, как он надолго потерял сознание. Гена так никогда и не узнал, чем именно встретил его незнакомец: кастетом, дубинкой, кулаком? Какая разница? Сокрушительный, невозможный по силе удар отправил несостоявшегося насильника в глубокий нокаут.
— Ты в порядке?
Незнакомец нежно обнял Машу за дрожащие плечи, провел рукой по волосам.
— Да, спасибо.
— Почему ты не отвела ему глаза?
— Что сделала? — несмотря на то, что ее еще трясло от пережитого, девушка удивленно посмотрела на своего спасителя. — Что отвела?
Мужчина прищурился, затем кашлянул.
— У тебя есть лицензия?
— На что?
Если бы не шок, девушка наверняка бы заметила, как растерялся незнакомец. Пару секунд он недоуменно таращился на Машу, затем тряхнул головой:
— А… извини, я переработался… возвращаюсь с ночной смены, думаю о своем… — Он коротко хохотнул. — Пойдем, поймаем тебе такси. Деньги есть?
— Да.
Только на пустынной, освещенной призрачными фонарями улице Маша сумела как следует рассмотреть незнакомца. Коренастый, с короткими, абсолютно белыми волосами, очень бледной кожей, это было заметно даже в неярком искусственном свете, и красными, словно воспаленными глазами, он производил впечатление больного, но в его уверенной походке и скупых, но точных жестах не было и намека на хворь. Вот только…
— Ты замерз?
Девушка окончательно пришла в себя и неожиданно почувствовала, что ее спутник очень холоден. Необычно холоден.
— Нет. — Незнакомец отдернул руку, которую сжимала Маша. — То есть — да. Замерз. Холодно сегодня.
Сентябрьская ночь была на удивление теплой, а тихий ветерок лишь освежал кожу.
— В смысле, я простудился, — добавил беловолосый. — Холодного пива с друзьями попил. Знобит.
Он как-то неловко ощерился, и девушке показалось, что два его зуба слишком длинны. Впрочем, незнакомец сразу же плотно сжал губы.
— Повезло! Машина!
По сонной дороге неспешно двигалась желтая «Волга».
— У тебя точно деньги есть? — Он задал вопрос не поворачиваясь к Маше лицом.
— Да.
— Хорошо. — Мужчина оглушительно свистнул, и такси плавно притормозило у обочины. Беловолосый распахнул дверцу. — Все, красавица, прощай. Больше не гуляй одна по ночам.
— Но…
— Прощай.
— Может, вас тоже подвезти?
— Я живу неподалеку. — Теперь он смотрел вниз, на асфальт, и еле открывал рот. — Прощай, красавица.
— Спасибо вам.
Маша попыталась дотронуться до плеча незнакомца, но мужчина сделал маленький шаг назад, покачал головой и быстро зашагал во дворы.
«Странно. — Маша проводила своего спасителя взглядом. — Очень странно».
Странным был не только внешний вид незнакомца. Странным было чувство родства, которое она неожиданно испытала рядом с ним. Чувство какой-то непонятной, но глубокой близости. Такое чувство, будто бы между ней и этим загадочным, холодным, как лед, мужчиной была какая-то тайна. Успокаивающее чувство единства, которое до сих пор она ощущала только рядом с Кабаридзе. Но профессора Маша любила, а этот мужчина появился ниоткуда и навсегда исчез в тени густого кустарника.
— Ну что, едем или нет? — таксист недовольно посмотрел на девушку. — Если едем, то скажи куда.
— Сейчас.
Маша достала из сумочки мобильный телефон, набрала номер и, дождавшись, когда на том конце провода снимут трубку, тихо спросила:
— Реваз, можно я приеду?
Убедившись, что такси уехало, беловолосый мужчина глухо рассмеялся и быстро направился в глубь двора, к беседке, на ходу вытаскивая из кармана телефон.
— Алло, Бога? Это Панкрат Гангрел. Хочу сообщить, что несколько минут назад я убил чела на улице Обручева.
— Проголодался? — лениво осведомился собеседник.
— Это произошло в целях самообороны. — Беловолосый говорил очень серьезно. — Молодой чел, на вид не более двадцати пяти лет, пытался изнасиловать девчонку. Я вступился и случайно сломал ему шею.
— А зачем ты вступился? — с прежним ленивым любопытством поинтересовался Бога. — Мало, что ли, челов насилует своих самок? Если каждого урода убивать…
Правила поведения в подобных ситуациях соблюдались чрезвычайно строго. Особенно масанами, не пользующимися особым доверием у жителей Тайного Города. Панкрат звонил дежурному в оперативный центр Темного Двора, к которому была приписана его семья, и быстро понял, что полусонный нав рад возможности почесать языком. Время же было дорого.
— Я вступился, потому что девчонка — скрытый маг, — терпеливо объяснил Гангрел. — Во время стресса она дала мощный импульс магической энергии. Я решил, что кто-то из наших в беде, и рванул на помощь. Когда понял, в чем дело, было уже поздно.
— А почто кавалера грохнул? — Бога отчетливо зевнул. — Ты его одним пинком за МКАД зашвырнуть можешь.
— Он бросился, я машинально защитился, и… и переусердствовал. — Беловолосый подошел к беседке, но не входил в нее, нетерпеливо переминаясь у зарослей сирени. — Прошу официального разрешения на высушивание. В подобных обстоятельствах это мое законное право.
— Панкрат, Панкрат, от тебя я такого не ожидал. — Чувствовалось, что Бога окончательно проснулся и готов раскрыть собеседнику глубокий философский смысл происходящего. — Кто угодно из твоей семьи мог придумать такую глупую историю, но ты! Я-то всегда считал тебя честным масаном, и вдруг… Он бросился, я растерялся, кушать очень хотелось…
— Это была самооборона, — глухо повторил беловолосый. — Бога, я готов пройти любую проверку, включая испытание «поцелуем русалки». Я убил чела абсолютно случайно. — Гангрел на пару шагов приблизился к беседке и нашел взглядом лежащего на земле Гену. — Время уходит, Бога! Я прошу разрешения на высушивание.
— Готов на «поцелуй русалки»? — задумчиво пробормотал нав. — Смело. Ты действительно убил его случайно?
— Абсолютно. И прошу…
— Это я уже слышал. — Деловые нотки в голосе Боги указывали, что он принял решение. — Разрешение на высушивание дано. Когда закончишь свои дела, не забудь вызвать Службу утилизации, пусть заметет следы. За твой счет, разумеется.
— Разумеется, — проворчал Гангрел, — разумеется.
Он с лихорадочной поспешностью сложил телефон, вошел в беседку и опустился на колени рядом с поверженным человеком. Гена застонал и сделал попытку подняться. Вопреки рассказу беловолосого, его шея отнюдь не была сломана.
— Но ведь я действительно думал, что сломал тебе шею, — почти весело пробормотал Панкрат. — Это подтвердит любая проверка.
Взгляд молодого человека сфокусировался на беловолосом. Сначала в нем мелькнул страх, но затем Гена потер лоб и с уважением буркнул:
— Мне показалось, что ты меня убил.
— К счастью, нет, чел, — усмехнулся Гангрел. Его губы слегка подрагивали. — Ненавижу высушивать мертвецов.
— Что?
Вряд ли Гена сумел бы защититься. Он даже не понял, от КОГО ему надо защищаться. Он только понял, что это бесполезно. Длинные иглы пронзили шею молодого человека, подавив в зародыше крик. Пронзили шею и добрались до вены.
Муниципальный жилой дом
Москва, улица Осенняя,
5 сентября, четверг, 07.21
Мозг проснулся первым. Он тщательно проанализировал события вчерашнего дня и выдал неутешительный итог: окончание похода в «Реактивную Куропатку» затерялось в густом тумане.
«Странно. Желания напиваться не было. Повода тоже. — Артем с трудом приходил в себя. — Что еще новенького?»
«Лежим на правом боку, — бодро отрапортовал мозг. — Простыни шелковые, подушка маленькая, мы такие не любим».
«А где лежим?»
«Не могу знать».
«Гм… Одни?»
«Не могу знать».
«Идиот!»
«Рад стараться!»
Тем временем окончательно проснувшиеся серые клеточки приняли информацию о солнечном луче, блуждающем по щеке, о царящих вокруг незнакомых запахах, о полном отсутствии одежды на теле и выразили желание получить более полные сведения об окружающей среде. Где-то в глубине левого полушария ехидно осведомились, помнит ли Артем об Инге, а хмурое правое рекомендовало хозяину не спешить открывать глаза: неизвестно, что можно увидеть.
«А может, не стоит открывать глаза? Подняться, быстренько одеться на ощупь и убраться восвояси?»
Оба полушария единодушно ответили, что это был бы идеальный выход из ситуации, увы, недостижимый, поскольку они очень извиняются, но не в состоянии припомнить, где находится одежда. «А почему сразу об этом не доложили?»
«Нам стыдно».
«Есть повод?»
«Еще не знаем. Вдруг мы что-нибудь натворили?»
«Трусы».
«Как изволите».
Значит, открывать глаза придется.
Артем чуть-чуть, буквально на волосок, раздвинул ресницы и с любопытством уставился прямо перед собой.
Нога.
Увы, женская.
«Я же говорило, что нам будет стыдно», — тихо напомнило левое полушарие.
«Штанов поблизости не видно? — вклинилось грубое правое. — Если видно — хватай, и бежим!»
«Куда бежим?» — вздохнул Артем.
Он уже понял, что эту чашу придется испить до дна.
Нога, надо отдать должное, была весьма привлекательна. Худая, но не тощая, стройная, очень соразмерная и… длинная.
«Конечно, — проворчало правое полушарие, — разве ж мы на что-нибудь другое позарились? Мы же у нас разборчивые».
Нога… нет, ножка, была свободно вытянута вдоль кровати. Тонкая голень, аккуратненькая коленка, плавная линия бедра, загорелая кожа, наводящая на мысль о жарком южном солнце, и… и вторая ножка, точная копия первой, разве что не вытянутая на простыне, а согнутая в колене. А в том месте, где они сходились, не было заметно ни веревочек, ни полосочек, ни даже простыни. Женщина была обнажена. Артем едва не застонал, но обстоятельства требовали продолжить изучение ситуации.