– Что?
– Шейлиреар. Наша борьба. Мы сможем однажды выйти из тени? Не прятаться? Не бояться королевских ищеек?
Когда в отражении её глаза – почти молящие – нашли его собственные, Алексас сел на постели, чувствуя, как невольно тает на лице привычная маска шутовской самоуверенности.
Герланд явился ко двору Ралендона Бьорка уже с Бэрриэл на руках. Тогда дочь альва была грудным младенцем. Алексас родился четырьмя вёснами позже, но всегда, сколько себя помнил, воспринимал Бэрри как младшую – ещё одну. А та и не возражала. Их отношения могли стать смешными после смены тела, но Бэрриэл казалась немногим старше Джеми и никогда не пыталась лишить Алексаса звания защитника и советчика.
Неуютнее всего чувствовал себя Найдж. Алексас долго думал, почему они с Бэрри всё-таки сошлись и почему Герланд это позволил. Маги старились медленнее простых смертных, так что выглядел ассистент магистра молодо, но порой тринадцатилетняя разница в возрасте всё же давала о себе знать.
С другой стороны, они с Джеми тоже вряд ли производили впечатление дружной семьи, а дочери альв позволял больше, чем кому бы то ни было.
– Я верю, – произнёс Алексас как можно мягче, – что однажды нам нечего будет бояться.
– А Джеми?
Вопрос был неожиданным. Впрочем, под цепким взглядом сизых глаз Алексас честно прислушался к внутреннему голосу.
– Говорит, что полностью с тобой согласен. Сам иногда чувствует себя каким-нибудь паршивым оборотнем или эйрдалем, которому… как ты там сказал?.. а, которому приходится всю жизнь скрываться от честных людей.
– Почему сразу паршивым?
Алексас прикрыл глаза: такие разговоры лучше было вести без посредника.
– А какие же они ещё? – изумлённо выпалил Джеми, перехватив контроль. – Это же нечисть. Двуличные твари, которые могут и хотят только одного – убивать.
– Откуда ты знаешь? Ты лично хоть с одним встречался?
– Эйрдали пьют наши жизни и души. Оборотни в своей жажде крови когда-то вырезали целые деревни. Мне этого достаточно. – Джеми сердито свесил ноги с кровати. – Магистр говорил «убей оборотня, как только узнал, – пока он не убил тебя». Найдж потерял отца…
– …из-за оборотня. Я помню. – Скучающе перебросив платье через спинку кресла, Бэрри села за стол. Потянулась за латунным гребнем для волос, ждавшим подле малахитовой шкатулки с украшениями. – Это был один оборотень, Джеми. Один ублюдок, которого наняли убить важную шишку в окружном совете. Отцу Найджа не повезло его охранять, вот и всё. На месте этого оборотня мог оказаться человек. Или колдун, как ты. – Частые зубья скользили сквозь блестящие пряди так легко, точно те были намаслены. – Не стоит судить весь род по одному представителю.
– Ты их так защищаешь, будто для тебя это личное.
Девичья ладонь, размеренно чесавшая струистый тёмный шёлк – волосы окутывали хрупкую длинную шею, узкие плечи, талию, тонкую даже в свободном домашнем платье, – замерла.
– Это и есть личное, – глядя на отражение своего лица, сказала Бэрри. – Для альвов мы такие же паршивые твари. Люди. Полукровки, как я. Для тех, кто верен узурпатору, паршивые твари – весь Венец. Найдж. Алексас. Ты. – Медленно-медленно она опустила гребень на стол: тот коснулся дерева с едва слышным стуком, тихим и мягким, как удар сердца. – С обеих сторон баррикад друг на друга смотрят с одним и тем же выражением лица. Всё зависит лишь от того, на какую из них тебя закинула судьба.
Джеми промолчал.
Родной дочери Герланда не повезло во многих отношениях. В том, что она слишком походила на альвийку, чтобы свободно разгуливать по улицам, и даже сегодняшняя вылазка в оперу являлась риском для неё. В том, что она была лишь наполовину альвом, а само существование полукровок – нонсенс, который Звёздные Люди отрицали. Ещё бы, для альвов смертные – низшая раса, ниже деревьев и животных, и признать, что иные из них готовы разделить ложе с кем-то хуже скота…
Братья Сэмперы никогда не спрашивали Герланда, кем была мать его ребёнка. Бэрри тоже. Даже Джеми хватало на это такта и понимания, что для них это не самая приятная тема.
Задумавшись, Джеми не заметил, как названая сестра оказалась подле постели – и вздрогнул, когда тёплые бледные губы внезапно коснулись его щеки.
– Это, видимо, Алексасу за помощь? – непонимающе уточнил он.
– В том числе. – Бэрри легко выпрямилась, привалившись к столбику балдахина, и улыбнулась, но улыбка вышла не слишком весёлой. – А тебе – за всё, что ещё предстоит узнать и понять.
Джеми смущённо прижал пальцы к щеке, точно пытаясь стереть с неё тёплый след поцелуя:
– Знаешь ли…
Вторжение Герланда предварил короткий стук в дверь. Ещё одна привилегия Бэрри, которой альв не баловал Алексаса: навещая воспитанника, Герланд не утруждал себя вознёй с дверной ручкой, предпочитая просто проходить сквозь дерево.
– Опера отменяется, – объявил альв с порога.
Прежде чем Бэрри отвернулась, Джеми успел заметить, как тепло исчезает из её глаз.
– В городе видели кеаров, – пояснил Герланд, когда они с дочерью оказались лицом к лицу. Так мягко, как только мог звучать голос, привыкший колоть и резать, но не уговаривать. – Обстоятельства изменились. Прости.
– Пап, – тихо сказала Бэрри.
– Риск слишком велик.
Джеми вжался в постель, страстно желая слиться с тенью от балдахина.
Что означает появление кеаров, он знал не хуже Бэрриэл. Личные рыцари Его Величества охраняли короля и его семью, а также выполняли особые поручения коронованной особы. Нашивки кеаров носили родители Джеми, пока не погибли, исполняя свой долг. Если припомнить нехорошие предчувствия магистра и то, что в Венце завёлся предатель, появление личных рыцарей узурпатора в Камнестольном свидетельствовало лишь об одном: их берут в клещи, и покидать безопасные стены штаб-квартиры в такой ситуации – не лучшее решение.
Только попробуй объяснить это девочке, у которой эти клещи беспощадно раздавили заветную мечту и редкую возможность выбраться в большой мир.
– Пап, мы же договорились. Найдж наведёт иллюзию, чтобы меня нельзя было…
– Это не игрушки, Бэрри. Сама знаешь.
– Джеми с Алексасом постоянно выбираются в…
– Джеми – воспитанник магистра Торнори. Алексас ходит в его теле и представляется его именем. И даже им не стоило бы разгуливать под носом у кеаров. – Приблизившись, альв коснулся стеклянными пальцами опущенных ладоней дочери. – Когда наше дело увенчается успехом, сможешь бывать в «Ларве» хоть каждый день, а пока…
– И когда это будет? – девушка отступила на шаг, тряхнув руками брезгливо, точно намочившая лапы кошка. – Когда мне хоть что-то будет можно? Пока одни только «нельзя». «Тебе нельзя в оперу, Бэрри». «Тебе нельзя на совет, Бэрри». «Тебе нельзя лезть в дела сообщества, Бэрри». Почему?
Люстра тревожно мигнула – магический огонёк в ней засиял ярче, почти слепяще. Кудряшки Джеми взъерошил сквозняк, взяться которому было решительно неоткуда.
Начинается, тоскливо подумал Джеми, слыша, как жалобно трещат резные столбики, державшие бархатный полог.
– Ты не даёшь мне помогать тебе, ничего не рассказываешь, держишь в стороне от всего! Я просто сижу здесь затворницей, почему?! Почему Алексасу с Джеми можно, хотя они младше, а мне нет? Потому что у них между ног есть то, чем меня обделили?
– Бэрри…
К чему всё идёт, Джеми понял давно: наблюдать за истериками названой сестры, как и за их последствиями, ему было не впервой. Так что он призвал магический щит как раз вовремя, чтобы деревянные щепки, которыми брызнул ближайший столб, не воткнулись ему в лицо.
Чего он не учёл, так это того, что на голову ему рухнет лишившийся опоры балдахин.
Когда Джеми кое-как выпутался из-под пыльного бархата, Бэрри смотрела на него. На дне её зрачков сияло звёздное серебро – в глазах полукровок оно проявлялось, лишь если те использовали стихийную магию, разлитую в крови Сказочного Народа.
– Уйди, – не глядя на маловажную помеху семейному разговору, процедил Герланд.
Джеми послушался как никогда охотно.
– Ещё легко отделались. Хотя не исключаю, что в продолжение беседы она снова подпалит шкаф. Или зеркало добьёт, – резюмировал Алексас, когда из коридора они безотлагательно нырнули в дом магистра Торнори. – Вернись в спальню, будь добр.
Джеми уныло кивнул, пытаясь сориентироваться, куда именно их закинули чары. Опознав коридор первого этажа, побрёл к лестнице.
– Стало быть, магистр рассказал Герланду, – продолжил Алексас, пока Джеми переставлял длинные ноги по узким каменным ступенькам, изгибавшимся винтом. – О своих предчувствиях.
– Думаешь?
– Если бы в городе действительно объявились кеары, мы бы уже были не здесь, как и Бэрри. Зеркальный проход у фехтовального зала не просто так сделали, – устало напомнил брат. – Нас бы первыми отправили подальше от капкана дорогого узурпатора.
– Герланд… солгал?
– Как будто ему впервой.
Джеми медлил с ответом до самой спальни.
– Но магистр… может ошибаться, – мучительно признал он, когда они с братом оказались за надёжным пристанищем закрытой двери.
– Контроль верни. – Раздражённо стряхнув пыль с рубашки, Алексас подошёл к платяному шкафу. Тот был немногим меньше гардероба сестры – и без всяких подпалин. – Герланд не подставит Бэрри под удар, даже если тот лишь возможен. Но излишне паниковать и отсылать её в Адамант он тоже не будет. Бросить штаб-квартиру на произвол судьбы Герланд не может, и у него под боком Бэрри в большей безопасности.
– Потому ей и не дают участвовать в делах сообщества? Для её же безопасности? – глазами, подчинявшимися не ему, Джеми следил, как брат придирчиво раздвигает вешалки в поисках сменной рубашки. – А почему тебе в таком случае не сказали безвылазно сидеть дома?
– Ею он дорожит больше, чем мной.
Слова прозвучали без зависти, без злости. Простой констатацией факта. Злиться на этот факт Алексас перестал давным-давно. Или, может, ему казалось, что перестал: обмануть себя куда проще других.