– Одну, на четверых. Если есть, – решила Таша. Наёмники, конечно, должны были остаться далеко, но в такой ситуации лучше не разделяться. – Два ужина… один без мяса. Но позже. Лекарь у вас есть?
– Я немного обучался знахарству, – скромно ответил трактирщик.
– Можете осмотреть юношу? – опустив Лив на соседнюю скамью, Таша черкнула в книге вдохновенную закорючку. – Мы нашли его на дороге без сознания…
– Могу. А с девочкой что?
– Лив… спит. – Таша поколебалась секунду. – Не могли бы вы и её осмотреть?
– Конечно.
Попытавшись благодарно улыбнуться, Таша скинула с головы надоевший капюшон.
– Скоро сюда прибудет… должен прибыть… дэй. Ему за тридцать, темноволосый, в чёрной фортэнье. Наверное, спросит меня. Скажете ему, где моя комната?
– Конечно… Фаргори-лэн. – Заглянув в гостевую книгу, господин Ридлаг выложил ключ на крапчатую серую столешницу. – Осмотрю ваших спутников чуть позже.
Обменяв ключ на монеты, Таша вновь подхватила сестру на руки. По гулкой каменной лестнице поднялась наверх – слуга, несший мальчишку, тенью последовал за ней.
Отпереть нужную дверь одной рукой оказалось нелегко, но Таша справилась. Опустив сестру на ближайшую койку, она встряхнула руками, нывшими от тяжести. Оглядела маленькую комнату в поисках светильника; на четыре узкие кровати приходились две тумбочки, под окном приткнулся небольшой стол с задвинутым под него табуретом, у двери стоял пошарпанный шкаф для одежды. Учитывая скромные размеры комнатки, свободного места в ней по сути не было.
– У нас только свечи, – голоском неожиданно высоким и нежным, точно переливы флейты, заметил слуга.
Бережно уложив мальчишку на соседнюю кровать, цверг достал свечу из ближайшей тумбочки, сгрёб со стола огниво и, когда неверный огонёк рассеял мрак, снял капюшон.
– Их надо раздеть. – Служанка откинула за спину полы мокрого плаща. Говорила она с небольшим акцентом, но бегло и абсолютно свободно. – Одежду повесим внизу, у огня, за пару часов высохнет… вашу тоже. Мальчика и отмыть не мешает – кровь, грязь, ужас! Что такое с ним делали?
Лицо её было круглым, темноглазым, пухлогубым. С гладкой белой кожей. Светлые волосы колечками вились на висках, спускаясь с плеча короткой косой. Длинное серое платье и простенький белый фартук лишь подчёркивали, что женщина в теле, но в её случае это смотрелось достоинством.
– Ожидали увидеть бороду? – заметив Ташин взгляд, фыркнула служанка. – Раздевайте девочку, мальчиком я займусь.
– А раздевать…
– Надо всё снять, всё! Не то застудят себе чего-нибудь. Одеялами накроем, а я потом грелки принесу.
Старательно не глядя в сторону соседней койки, Таша принялась выпутывать Лив из тяжёлого, липнувшего к коже плаща.
Спустя пару моментов, прикрыв мальчишку одеялом, служанка вытерла мокрые руки о фартук:
– Пойду принесу вам воды. Пока отмокать будете, я одежду развешу.
– А у вас нет водопровода?..
– Есть, почему же. Но из кранов холодная идёт, а вам же горячую надо. Вся магия, что нагревателей, что светильников, вчера иссякла с чего-то, а колдун наш знакомый никак времени не найдёт заглянуть, починить, – посетовала служанка по пути к двери. – У нас пожар был пару лет назад, мы после этого от газового света и нагревателя избавились – магические безопаснее, да вот жалеем иногда… ничего, на выходных ученики Школы на практику должны заглянуть…
Канделябр пришлось водрузить на край каменной раковины. Хорошо хоть два ведра воды оказались действительно горячими. Когда над чугунной ванной завился водяной пар, Таша наконец стянула плащ и раздражавшее мокрое платье.
– Бельё не носите? – невзначай спросила служанка, собирая одежду, пока Таша растягивалась в горячей воде.
– Ношу. – Она запрокинула голову, намочив волосы. Живительное тепло медленно расползалось по телу от кончиков пальцев до самой макушки. – В особые дни.
– То-то смотрю, вы плащ не снимаете. – Женщина скатала плащ и платье в единый мокрый куль. – Мокрое-то, поди, облипает всё…
Таша не стала объяснять, что при перекидке любой предмет одежды становится обузой.
– Извините, – сонно сказала она вместо этого, – хотела спросить…
– Да?
– Цвергка, цвергиха или цвергесса?
Служанка, усмехнувшись, толкнула дверь ванной:
– Лучше просто Нирулин.
Когда Таша, завернувшись в длинное льняное полотенце, вернулась в комнату, служанка раскладывала вокруг Лив кожаные грелки.
– Господин Ридлаг просил передать, что с детишками всё в порядке, – доложила она под аккомпанемент возобновившегося ливня, яростно колотившего в ставни. – Признаков проклятия или другой вредоносной волшбы нет. Но как проснутся, я им па́рки принесу… за счёт заведения. Вам уже принесла, не помешает.
Таша взяла кружку, дымившуюся на столе. Внутри всплеснулся горячий напиток приятного бежево-золотистого цвета.
– Что это?
– Парки, – повторила служанка, накрыв Лив, заботливо подоткнув шерстяное одеяло. – Молоко, мёд, цветочная пыльца. Кое-какие травки.
– Безобидные хоть травки?
– Я этим дочку свою лечу. Три годика ей.
Принюхавшись, Таша действительно опознала молоко, мёд и душистую цветочную смесь: родиолу, заманиху, зверобой, цикорий, шиповник…
Питьё оказалось восхитительно вкусным. Стоило отпить ещё немного, и выматывающую усталость сменила приятная расслабленность.
– Нравится? – улыбнулась Нирулин, глядя, как Таша довольно облизывает губы.
– Не отказалась бы узнать рецепт.
– Даже я его не знаю. Парки варят чёрные цверги, в Камнестольном. Нам сюда доставляют в бочках, остаётся только подогреть. Хотя парки и в холодном виде целебных свойств не теряет…
В голосе служанки прозвучала не то грусть, не то зависть – и Таша не сразу вспомнила, почему.
Цвергам недоступна была людская магия. Поэтому в цвергских городах вместо магических огней в ходу был газовый свет. Зато цвергские боги уготовили своим детям иной дар: магию земли, силу управлять металлами и камнем, вдыхать жизнь в неодушевлённые предметы. Железные кони, которых Таша однажды видела в Нордвуде, её куклы, щётки и швабры, сами прибиравшие дом, – всё это делали цверги. Только чёрные, те, что никогда не покидали Подгорье. По крайней мере, при свете дня.
Цвергов делили на чёрных и белых вовсе не по цвету кожи, хотя у чёрных она была темнее. Первые обращались в камень, стоило им выйти на солнечный свет. Вторые могли свободно разгуливать под небом, но не владели силами чёрных собратьев. Даже захудалую кукушку для часов не заставили бы запеть. Поговаривали, что прародитель белых цвергов так хотел любоваться солнцем, что заключил сделку с нечистыми силами и купил возможность жить под светом дня – в обмен на магию, дарованную ему богами истинными.
Люди считали это просто мифом. Цверги верили в этот миф. Во всяком случае, белые цверги у чёрных были не в чести. Им не доверяли секреты своего народа (вроде рецептов чудодейственных напитков). Они никогда не смогли бы стать жрецами, не смогли бы занять важный пост при дворе. Цверги твердили, что истинные боги не станут покровительствовать отступникам, променявшим свою природу на прогулки под полуденным небом. Согласно цвергской религии, как и людской, магию даровали свыше, божественным благословением; а если у белых цвергов отбирали дар, присущий всем чёрным в большей или меньшей степени…
– Ужин сейчас нести? – помолчав, спросила Нирулин.
Живот заискивающе уркнул.
– Давайте, – махнула рукой Таша. – Один.
– А второй?
– Он для моего спутника, когда он подойдёт.
Ужин – вкуснейшую запеканку с птицей, луком и тончайшими ломтиками клубня эрсы – Таша уплетала, слушая, как в ванной Нирулин обмывает их найдёныша. Глотнув парки, посмотрела в темноту за закрытым окном.
Сколько они ехали – час, больше?
Сколько нужно времени, чтобы пройти эту дорогу пешим?..
– Свечи в верхнем ящике тумбочки, – доложила Нирулин, возвращая мальчишку в постель. Таша отвернулась, даже несмотря на то, что найдёныша запеленали в полотенце не хуже грудного младенца. – Ещё что-нибудь?
– Как наша одежда?
– Принесу, как высохнет. – Сменив полотенце одеялом и обложив мальчишку приготовленными грелками, Нирулин удовлетворённо выпрямилась. – С ужином закончили?
Забрав поднос с опустевшей тарелкой, Ташу оставили наедине со спящими – и, подвинув стул к кровати мальчишки, она как следует рассмотрела причину отсутствия Арона.
Мирно посапывающая причина оказалась белокожей, слегка конопатой. Мокрые тёмные вихры липли к тонкому личику с почти девчачьими чертами, длине ресниц позавидовали бы многие прекрасные лэн. Парнишка казался не старше Таши – и очень, очень безобидным.
И чем только он насолил королевским рыцарям?..
Таша вновь посмотрела в окно. Подперев подбородок рукой, прислушалась.
…дождь, сонное сопение Лив и мальчишки, шаги, разговоры, деловитые крики откуда-то со двора…
…тьфу, и не стыдно им этим за соседней стеной заниматься?
Голоса Арона, который она так надеялась услышать, не прозвучало – и, нервно потеребив край своего полотенца, Таша встала.
Нечего сидеть у окошка по образу и подобию пленной принцессы. Лучше уж мокрую сумку разобрать.
Хлеб отправился на выброс, как и вымокшее мясо. Перчатки Таша кинула на стол – просушить. Гербовые печати Бьорков и Морли вместе с другими украшениями покоились в мокром бархатном чехле; вытаскивать их Таша не решилась, так что сунула в ящик тумбочки, как есть. Кошель и нож легли туда же.
Осталось последнее.
Бросив на пол опустевшую сумку, Таша повертела в руках оставленное наёмниками зеркало.
То, что зеркала – не игрушки и не безделушки, в Аллигране поняли давно. С помощью зеркал общались, шпионили, перемещались в пространстве и даже убивали. До недавних пор всё это было доступно лишь магам да знати, которая могла позволить себе покупку магических зеркал; но потом на троне оказался Его Величество Шейлиреар, и он отдал приказ организовать в крупнейших городах зеркальных дел конторы.