Джеми озадаченно щёлкнул пальцами. Лампа на тумбочке разогнала полумрак осенним сиянием.
– Убери, – Таша зажмурилась, но свет хлестал болью даже сквозь закрытые веки, – режет!
К просьбе не прислушались. Её схватили за плечи, решительно повернули к себе – и Таша неохотно, щёлочками приоткрыла сердитые глаза.
И чего он так уставился?..
– Святой отец! – заорал Джеми, разом побледнев.
Шёлковая тень на миг закрыла свет, прокрадывавшийся сквозь дверной проём.
Арон шагнул ближе. Застыл, вглядываясь в её лицо.
– Доброе утро, если кто забыл, – буркнула Таша. – Да что с вами такое?
– Ты просто выглядишь чуточку хуже, чем нам обоим… троим… хотелось бы. – Дэй прикосновением притушил лампу. Укутав Ташу в возвращённое одеяло, коснулся прохладной ладонью её лба. – Жар. Что это может быть, Джеми?
Тот шумно сглотнул. Зачем-то покрутил левой ступнёй.
Пощупал собственный лоб.
– Свидетельство того, что виспа можно отнести к классу рейтов, – пробормотал он наконец. – Это нежить, не прошедшая через естественную смерть. Их кровь…
– Ясно, – сказал Арон ровно и непреклонно. – Что нужно для лекарства?
– Эм… вообще-то я… мы с учителем его проходили, но я никогда не…
– Что. Вам. Нужно?
Мальчишка беспомощно посмотрел в глаза, где теперь не было ни травы, ни тумана, только лёд.
– Я… поищу… в сундуке видел какие-то порошки…
– Вот и славно. – Арон улыбнулся – так мягко, что впору было думать, будто сталь в его взгляде просто померещилась. – Я займусь травами и тем ларцом, что в буфете. И чай сделаю. Ты же не откажешься от чая?
Таша недоумённо кивнула:
– Но что со мной…
– Ничего особенного. Лихорадка, однако с ней лучше не шутить. Должно быть, последствия ранения. Джеми?
– Да, святой оте…
– Больного человека не стоит тревожить пустыми разговорами. Вы меня поняли?
Дэй говорил так тихо и так спокойно, что Таша вжалась в подушку.
– Ага. – Мальчишка опустил глаза. – Понял.
Когда Арон вышел из комнаты, она проследила, как Джеми за медные ручки вытягивает из-под кровати сундук.
– Джеми, что всё-таки…
– Спи давай, – пробормотал тот.
Таша устало свернулась калачиком, слушая, как мальчишка перебирает бумажные пакетики с аккуратно подклеенными ярлычками: сил выпытывать что-либо не было.
Вскоре Арон вручил ей чашку, над которой вилась ароматная травяная дымка.
– Джеми, у меня буквица, ноготки, горлец, фенхель, чабрец и физалис. Ещё мышиные кости, – сказал дэй, наблюдая, как Таша пьёт маленькими, неуверенными глотками. – Всё лежит на столе.
Мальчишка в ответ потряс кипой бумажных пакетиков:
– Нашёл мандрагору, толчёный янтарь и порошок драконьей крови.
– Остался тёртый рог шэдвар и… ещё один?
– И сушёный мизинец мертвеца, да.
Таша поперхнулась чаем.
– Вы меня травить собрались?!
– Самые лучшие зелья готовят из самых неудобоваримых ингредиентов. Просто лекари обычно умалчивают о составе. – Казалось, дэй с трудом сдерживается, чтобы не отвесить Джеми подзатыльник. – В Пвилле живут люди, которые могут нам помочь. Идеи?
Мальчишка сосредоточенно кусал заусеницы.
– Одна, – наконец сказал он. – У них в доме есть зеркало в человеческий рост?
– Если его не разбили со времён моего предыдущего визита. – Арон прикрыл глаза. – Момент…
– На портал моих сил не хватит. Если хотим добраться до Пвилла поскорее, остаётся только зеркалка, – пояснил Джеми в ответ на Ташин вопросительный взгляд.
– Перемещение через зеркала? Как в зеркальных конторах?
– Примерно. – Джеми спешно кидал пакетики в свою сумку, пока Арон храмовой статуей стоял у постели.
– И зачем нам… зеркалиться?
– Зелье нужно приготовить в ближайшие пару часов. Конным ходом мы до любого близлежащего города, где можно отыскать необходимые специфические ингредиенты, будем добираться дольше.
– К чему такая спешка?
– Так нужно, – тон Арона, наконец шевельнувшегося, не терпел возражений. – Зеркало на месте. Я проверил. Всех переместить вы не сможете, я так понимаю?
– Троих, да ещё с конями?
– Тогда зеркальтесь вдвоём. Я двинусь верхом, прибуду к вечеру.
– Мы тебя не бросим, – взъерошилась Таша, отставляя пустую чашку.
– Бросите, – уверенно сказал дэй. – Ташину сумку не забудьте.
Задвинув сундук обратно под кровать, Джеми мышью шмыгнул в гостиную.
– Арон, хватит. – Она с трудом села на постели. – Ты поедешь один мимо Топи, в которой неизвестно какие твари ещё водятся, когда кэны наверняка уже перебрались через Аларет?
– Это не обсуждается.
– Если я тебя послушаюсь, я себе этого не прощу.
– А если ты меня ослушаешься, то я тебе этого не прощу. И опыт непрощения у меня побольше твоего, поверь.
– Всё готово, святой отец!
Услышав крик Джеми, Арон протянул руки, чтобы помочь ей встать, но Таша упрямо вжалась в изголовье кровати:
– Я вчера говорила. Я тебя не оставлю.
– Оставишь. Вставай.
– Ни за что.
– Вставай.
– И не подумаю.
– Таша, не заставляй меня прибегать к моему дару.
– И ты правда поступишь так со мной?
Секунду они смотрели друг на друга.
– Нет, – вздохнул дэй. – Но ты будешь меня слушаться.
Прежде чем Таша опомнилась, её ловко завернули в одеяло, как начинку в рулет, и подхватили на руки – вскинув на плечо головой вниз.
– Пусти! – она пыталась брыкаться, но недомогание и неудобная поза сводили все попытки на нет. – Не пойду я никуда, я…
– Помочь, святой отец? – послышался голос Джеми, когда её втащили в гостиную, озарённую чудным перламутровым светом.
– Не надо.
– А, по-моему, надо.
Щелчок пальцев сковал Ташу оцепенением с макушки до пят, оставив лишь возможность протестующе мычать.
– Тише, тише. Всё исключительно для твоего же блага, в конце концов. – Арон осторожно выпутал её из одеяла. – Джеми, в следующий раз лучше воздержитесь от таких… радикальных мер.
– Но вообще «спасибо», да?
Дэй промолчал. Перехватил Ташу поудобнее, держа на руках уже по-человечески, позволив наконец увидеть источник странного света.
Зеркало. Ростовое серебряное стекло, висевшее у двери в ванную. Если вчера оно вело себя, как и полагается порядочному зеркалу, то сейчас не отражало ничего: только светилось изнутри.
Совсем как зеркальце врага – когда Таша хотела от него избавиться.
– Вы должны настроить проход. – Джеми (с двумя сумками на двух плечах) отступил от сияющей глади, чтобы Арон передал ему свою недовольную ношу. – Коснитесь его, сосредоточьтесь на месте и зеркале, куда надо попасть, и…
Арон положил ладонь на сгущённый перламутр. Смотрел в него, пока тот не померк.
Таша думала, в зеркале проявится отражение дэя, но стекло осталось блестящим и непроглядным, как ртуть.
– Всё, – подтвердил мальчишка. – Готово.
Когда Арон отнял пальцы от стекла, потревоженная поверхность разбежалась кругами, как вода.
– Скажите хозяевам дома, что вы от меня, – сказал он. – Удачи. У вас всё получится.
Последнее, что Таша увидела, прежде чем Джеми шагнул вперёд, переступив деревянную раму, как дверной порог, – лицо Арона, застывшее, будто выточенное из камня.
Их приняла в холодные объятия абсолютная тьма. Тут же сменилась слепящей белизной. Когда глаза привыкли к контрасту, Таша разглядела, что впереди под белым небом кутается в туман светлый лес, куда убегает неширокая дорога из жёлтой кирпичной крошки.
Всю странность этой картинки глаза замечали позже. Например, что небо не заволочено облаками – оно просто белое, как снег или молоко. Цвет отсутствовал там, где ты привык его видеть. Вполне возможно, что само небо отсутствовало: вместо него оставили белую пустоту. Зато туман был не белым, а серебристым, текучим и вязким, как зеркальная пыль, плавающая в глицерине. Вместо земли дорога стелилась по блестящей ртутной глади, той же, что покрывала зеркало, когда они шагнули в него. Она оставалась недвижимой, но казалась жидким серебром, влитым в форму, краёв которой не видно.
Таша была почти уверена: сойди с дороги – и провалишься сквозь поверхность, как в трясину.
– Скажи что-нибудь, если можешь.
Слова, которыми к ней обратились, тоже звучали странно. Они гасли и исчезали, как только срывались с губ: окрестности поглощали любой намёк на отзвук или эхо, даже то ничтожное, что сопровождает человеческий голос в обычной комнате или на улице. Слова глушила и забирала абсолютная всепоглощающая тишина, накрывавшая лес, блестящую землю и глупых маленьких людей, забредших туда, где их быть не должно.
Возможно, белизна над их головами на самом деле была тишиной… тем, как она выглядит, если бы люди знали это.
– Свинтусом был, свинтусом остался. Даже в рыцарях.
– Как я и думал. – Мальчишка удовлетворённо опустил её наземь. – Здесь большинство заклятий теряет силу. Дойдёшь сама?
Таша кое-как встала на ноги. Цепляясь за локоть Джеми, наклонилась так, чтобы слегка нависнуть над блестящей землёй. Будь это металл, в нём отразилось бы цветное пятно, смутно похожее на искажение её лица, но обочина дороги осталась безответной, неизменной в своей непроглядности.
Не зная, хороша ли эта идея, Таша всё-таки оглянулась.
Дорога обрывалась прямо за их спинами. За ней не было ничего: только туман, скрадывавший горизонт, стиравший грань между тем, что за зеркалом заменяло землю, и тем, что за зеркалом заменяло небо.
Обратный путь был отрезан.
– Старайся не смотреть назад. И по сторонам тоже. – Джеми настойчиво развернул её лицом вперёд, к лесу. – И ни в коем случае не сходи с дороги. И не трогай ничего. Здесь работают многие правила, которые действуют на Ложных Землях… если ты о них слышала, конечно.
– Слышала, – сказала Таша, глядя, как туман льнёт к её пальцам. При движении казалось, что дымка вокруг бликует, как если бы в ней прятались невидимые стеклянные грани.