– Вам нечего бояться. С тех пор, как восстание закончилось, не было ни одного случая, чтобы Его Величество карал родственников мятежников просто за то, что в их жилах течёт та же кровь.
– Ни одного случая, о котором вы знаете. Или все знают, – молвил Алексас ядовито, взъерошившись, как сердитый пёс. – Сколько людей могли бесславно исчезнуть среди ночи, тихо похищенные кеарами?
– Я знаю нашего короля, Кармайкл-энтаро. Моя сестра не зря шестнадцать лет назад заняла его сторону. Мы, Норманы, не зря заняли его сторону, – в словах Орека сухо трещал лёд. – Он не поручает своим рыцарям дела, которые не пристало вершить рыцарям. Он не кровожадный тиран, которого радуют казни и пытки невинных детей.
– О, стало быть, все дети, умершие Кровеснежной ночью, просто не были невинными?
Таша почти не слушала. Какая-то часть её – та же часть, что очень, очень давно мечтала о балах и дальних странствиях – вдруг пугающе отчётливо увидела её, Ташу, на светском приёме. Рядом с герцогом. В бархате и драгоценностях, окружённую сиятельной толпой; такой, какой её всегда хотела видеть мама…
…на своём законном месте…
Понимание, зачем её на самом деле привели в Пвилл, щёлкнуло в голове последним куском мозаики, лёгшим на почти готовое панно, позволив наконец увидеть цельную картину.
– Нам с отцом и братом нужно обсудить ваше предложение наедине.
Она сказала это неожиданно властно. И поднялась из-за стола, чтобы проследовать к выходу из зала, не спрашивая ни разрешения Норманов, ни одобрения «брата» и «отца». У неё не было ни сил, ни терпения что-либо спрашивать: всего этого хватило лишь на то, чтобы прошагать до дверей в синий коридор и отойти по нему подальше от столовой, избегая подслушивания.
– Вот почему мы в Пвилле, – когда шаги Алексаса и шелест фортэньи Арона почти приблизились к её спине, сказала Таша, глядя в серое небо за окном: погода за ночь успела испортиться. – Он вёл меня именно к этому.
– Ваш враг? – уточнил Алексас. – Маг крови?
– Он хочет свергнуть Шейлиреара. Хочет, чтобы я заняла его место. Для этого ему нужно возвысить меня. А если я стану невестой герцога Броселианского, то окажусь куда ближе к трону, чем тогда, когда сидела в деревне и молилась, чтобы никто и никогда не узнал обо мне.
– Откуда вы…
– Он сам сказал мне. Впрочем, как ещё можно использовать законную королеву, если не для свержения тирана, занявшего её место и увенчанного её короной?
– Сказал? Когда?
– У нас свои… способы общения. – Таша скрестила руки на груди, впившись пальцами в предплечья почти до боли. – Долгими обстоятельными разговорами это не назвать, и он не стремится раскрывать свои секреты, но того, что я услышала, мне хватило. А даже если бы не услышала… Вы не могли упасть на нашей дороге случайно. Не при том, кто я. – Она наконец обернулась, чтобы по безрадостному лицу Алексаса прочесть: он тоже задумывался о том, что столь фантастическое совпадение, как их встреча с Таришей Бьорк, едва ли может быть совпадением. – Я думаю, он вмешался. Помог вам.
– Как?
– Не знаю. Я мало чего смыслю в магии. Только мне кажется, тот, кто издали управляет оживлёнными тенями мертвецов, может сделать и так, чтобы колдун-недоучка случайно переместился туда, куда нужно. Не прямо на дорогу или под копыта моего коня, конечно, – это было бы совсем подозрительно, – но вблизи от места, где вскоре проеду я. А ещё у него обязаны быть сообщники, и, полагаю, в Венце в том числе. Раз мы с вами встретились, вероятность того, что я не узнаю о заговорщиках, была ничтожно мала. Вероятность того, что я, маленькая осиротевшая девочка, не воспользуюсь такой возможностью, чтобы получить защитников для себя и Лив, тоже.
– Но вы не воспользовались.
– Потому он и оставил мне в записке указание насчёт Пвилла. Наверняка выстроил сразу несколько планов – на всякий случай. Орек Норман нуждался в помощи, его племянник – в невесте. Я думаю, при дворе тоже хватает заговорщиков, и уверена, что мой враг сам из королевских приближённых. Причём сидит он достаточно высоко, чтобы очень далеко видеть. Чтобы, возведя меня на трон, он мог удобно устроиться за его спинкой… а то и рядом. Всё, что нужно – привести меня к этому двору. А если я поставлю свою подпись в обручальном договоре с Леограном…
Она наконец посмотрела на Арона. Тот молчал – всё это время, как и в зале, пока говорили Норманы.
Это молчание захлестнуло душу волной чего-то, очень похожего на злость.
– И, зная всё это, – сказал Арон, всё же нарушив свою немоту, – ты думаешь согласиться.
– Да. Думаю. Играть так играть. – На сей раз Таша ответила c вызовом. – Я не хочу быть пешкой в этой игре, но я должна положить ей конец. Я уверена, что он явится на грядущую церемонию, если я там буду. Захочет лично удостовериться, что всё идёт так, как он задумал.
Она не знала, откуда взялась эта уверенность, но разум нарисовал картинку столкновения с кукловодом на балу так же отчётливо, как прежде – её саму в наряде принцессы.
В конце концов, если всё это – игра, её враг явно старается сделать эту игру как можно эффектнее. А долгожданная встреча лицом к лицу под звуки верса в бальном зале будет эффектной донельзя.
– И ты думаешь, что сможешь его узнать.
– Я попытаюсь. А если у меня получится, то попытаюсь заодно закончить игру.
Арон склонил голову, глядя на Ташу с нечитаемым выражением в серых глазах:
– Ты не можешь не понимать, чем тебе грозит подобный выход из тени.
Таша не знала, какой реакции она ждала от него. Знала одно – не такой. Потому что Арон реагировал, как человек, которого что предложение герцога, что все Ташины домыслы нисколько не удивили.
Как человек, которому всё это было ведомо задолго до неё самой.
– Я же не собираюсь заявляться в Адамант пред светлы очи Его Величества. Через несколько дней нас в Пвилле уже не будет, и я не буду оставлять Норманам указания, как меня найти. Не думаю, что кеары успеют добраться до меня за это время, даже если Алексас прав и Его Величеству действительно есть дело до выживших представителей опальных родов. – Она встретила взгляд Алексаса, по лицу которого легко угадывалось: оставаться хладнокровным стоит ему немалых усилий. – В любом случае кеары уже охотятся за вами с Джеми. Прятаться от них вдвоём или втроём, большой роли не играет.
– Если хотите знать моё мнение, – изрёк тот, – подыгрывать кукловоду, зная, чего он хочет – безумие.
– Нет. Потому что в таком случае он может ослабить нитки, которыми меня связал. И я этим воспользуюсь.
Арон вглядывался в её лицо, и за маской бесстрастия, стывшей на его собственном, Таша различила лишь одно – печаль.
Причины этой печали были ей неведомы, но почему-то она заставила её укрепиться в мысли: впервые за долгое время она не бредёт наощупь во тьме, с глазами, закрытыми чужой заботой.
– Стало быть, ты приняла решение, – сказал дэй.
– Да.
– И нам вас не переубедить, – сказал Алексас.
– Нет.
В молчании, воцарившемся в коридоре, можно было расслышать, как умирает среди вековых камней эхо их голосов.
– Что ж, – молвил Арон с холодной иронией, – полагаю, в таком случае нам не остаётся ничего, кроме как подчиниться… Ваше Величество.
Таша почти вздрогнула.
Алексас посмотрел в окно, за которым хмурилось небо, готовясь разрыдаться летним ливнем.
– Одно радует, – криво улыбнувшись, произнёс он. – После такого Норманы будут должны нам очень, очень много.
Глава четвёртаяМаски, которые мы разбиваем
– Брат-близнец – это, конечно, прекрасно, но, откровенно говоря, мне всегда не хватало младшей сестры, – мечтательно проговорила Элль, начёсывая Ташины волосы костяным гребнем, переплетая пряди визжащими под булавками чёрными лентами. – А мама считала, что раз Богиня подарила ей двойню, то она не готова проходить через тяготы беременности снова. Заботы о делах округа и так отнимали у неё много времени… Эй, не вертись!
– Ты мне кожу содрала, – простонала Таша, полными слёз глазами глядя в окно своей башни.
– Красота, как известно, требует жертв.
– Но желательно, чтобы в конечном счёте жертва всё же осталась жива!
Две служанки, ползая по полу, прямо на Таше подшивали юбку; третья натирала воском туфли, намереваясь довести кожу до зеркального блеска. Гости давно уже собрались в бальном зале, но Таша пока не видела ни одного – они с Норманами единодушно сошлись во мнении, что без крайней необходимости говорить с посторонними, наводнившими Клаусхебер, ей не стоит. А крайне необходимо ей будет перекинуться с ними словечком лишь на самой церемонии да на торжественном приёме, организованном в честь совершеннолетия близнецов; так что последние два дня Таша провела в башне, наблюдая сквозь оконное стекло, как к замку съезжаются чужие экипажи, а слуги и подвизавшийся им в помощники Джеми развешивают в саду бумажные гирлянды. Послебальный ужин решили устроить на свежем воздухе: так гости смогут одновременно насладиться вкусом изысканных яств и зрелищем грандиозного фейерверка.
Откровенно говоря, не особо ей и хотелось выходить. За дни, минувшие с исчезновения призрака, Клаусхебер наводнили не только гости, но и вернувшаяся прислуга, и Таша не была уверена, что пустой замок не нравился ей больше.
– Вот и всё. – Придирчиво поправив одну из лент, Элль стряхнула невидимые пылинки с Ташиной юбки, расшитой серебристыми нитями и каплями горного хрусталя. Её собственный наряд был бирюзовым, отделанным золотом и мелкими сапфирами под цвет глаз; ради Ташиного облачения, затянувшегося дольше, чем рассчитывалось, она покинула бал, воспользовавшись перерывом, что отделял торжественные поздравления обоих близнецов с совершеннолетием от церемонии передачи наследия Леограну. – Скоро закончим.
Ташино платье широкими фалдами ниспадало до пола. Пока до пола: работа служанок и невысокие каблучки должны были сделать своё дело. Платье сшили из мягкого шелковистого бархата, с короткими спущенными рукавчиками, оголяющими плечи, но достаточно высоким лифом (во всяком случае, зеркальце он скрыл).