– Кажется, я велел тебе позаботиться о своей спутнице, – произнёс альв так холодно, точно понимание слова «сердечность» было знакомо ему исключительно по чужому опыту. – Вернее, о её отсутствии.
…впрочем, называть «холодным» этот мелодичный, полный завораживающих гармоник голос было несколько неправильным. Он скорее напоминал бриллиант: прекрасный – и очень остро огранённый.
– Но, Герланд-энтаро, она… она ведь…
Таша следила, как Джеми перетряхивает ящики своей памяти в поисках нужных слов. Понимая, что не отказалась бы, чтобы слова эти нашлись поскорее.
Когда в тебя вот так всматривается бездна альвийских глаз, ты вдруг испытываешь смутное ощущение, что жизнь твоя подвешена на чём-то очень и очень тонком: куда более тонком, чем волос или даже паутинка.
– Забавно, – изрёк альв. – Мы раньше не встречались.
Из уст любого человека подобное высказывание в подобном случае прозвучало бы вопросом. Однако альв не только утверждал, что раньше они не встречались; в его словах легко читалось, что они совершенно точно не встречались, ибо он помнит всех, когда-либо им встреченных. Даже людей. Даже таких незначительных людей, как человеческая девчонка шестнадцати лет от роду.
Таша не отвела взгляд. Что-то подсказывало ей, что сейчас каждый её поступок взвешивается на невидимых весах, и бросать на эти весы собственную слабость ей не хотелось.
– И тем не менее мне знакомо твоё лицо, – продолжил альв.
Музыка в его голосе морозила слух.
– Мне тоже, как ни странно, – добавил колдун, не выпуская Джеми из отеческих объятий. – Мы с юной лэн определённо где-то виделись.
Его голос тоже прозвучал знакомо… и Ташино сознание, лихорадочно рывшееся в сусеках памяти, всё же обнаружило необходимое.
– Прадмунт, этой зимой! – слова сорвались с губ почти помимо воли. – Вы изгнали оттуда мага крови!
– Прадмунт… деревенька у границы Озёрной с Окраинной?
– Да!
– Ах да. Было дело. – Колдун взглянул на неё с удивлением. – Тоже мне маг крови, невежда и насильник с драной книгой заклинаний… Надеюсь, его дар достался более достойному. Значит, ты из Прадмунта?
– Вы к нам заходили! Наш пастырь велел маме отдать вам бутылку лучшего сидра!
– Так ты старшая дочка Фаргори-лэн? – лицо колдуна наконец озарила улыбка, до того лишь прятавшаяся где-то в глубине усталых глаз с залегшими под ними тенями. – Вот так встреча, нечего сказать! Что же тебя привело в общество нашего мальчика? И как давно, позволь спросить, ты пребываешь в его обществе?
Эта улыбка прямо-таки лучилась радостью: казалось, Таша сообщила ему нечто необыкновенно хорошее. Она откликалась на губах, проникала в душу, распускала боль, свернувшуюся тугим узлом…
– Хватит, Найдж! – Джеми грозным петухом толкнул колдуна в грудь, заставляя отступить на шаг. – Не смей использовать свой дар на ней!
– Назови мне хоть одну причину, по которой мы не должны в лучшем случае стереть ей память обо всём, что случилось с момента знакомства с тобой, – голос альва проскальзывал в уши ледяным ветром. – Хотя лично я вижу другой способ решения проблемы, куда более эффективный и простой. От тела избавиться проще, чем от того, кто ещё жив.
– Потому что…
Захлебнувшись всеми возможными объяснениями, стоя между друзьями-заговорщиками и законной наследницей престола Срединного королевства, Джеми оглянулся на Ташу.
Он наверняка не хуже Алексаса помнил, о чём она просила, прежде чем принять их рыцарскую присягу.
Решение заняло у Таши всего миг.
– …потому что я – Тариша Бьорк, – сказала она. – Дочь Тариша Морли и Ленмариэль Бьорк. И мне нужна помощь Венца.
Колдун закашлялся. Джеми бессильно сжал кулаки.
Альв улыбнулся: улыбкой, которую увидеть вновь хотелось бы очень и очень нескоро.
…она очень не хотела делать то, что ей, скорее всего, придётся делать после этих слов. Но речь шла о жизни Лив, – и потому она не имела права ни на гордость, ни на капризы, каковыми можно было считать её симпатию к Шейлиреару Дарфуллу.
В битве с амадэем ей не выстоять одной. И даже вместе с братьями Сэмперами.
– Вот оно что, – изрёк альв так, словно это признание было далеко не самым интересным из всего, что он слышал за свою многосотлетнюю жизнь – и, скорее всего, так оно и было. – В таком случае у меня есть предложение спуститься в таверну. Кажется, разговор нам предстоит долгий, и такие разговоры с уставшими путниками на пустой желудок не затевают.
– «Белый Дракон», будьте добры.
– Чай… ромашковый.
– Молоко. С мёдом. Тёплое.
– И фиалковое вино, – заключил альв.
– Еда? – подсказала подавальщица.
– По тарелке мясного жаркого детям. – Герланд дождался, пока девица удалится, истекая дежурной приветливостью – и, скрестив пальцы, поверх них посмотрел на Ташу. – Если оно здесь несъедобно, придётся потерпеть.
Таверна была не лучше и не хуже других: просторный зальчик с бревенчатыми стенами и невысоким потолком, уставленный дубовыми столами. За барной стойкой зевал пузатый мужичок в пёстрой рубахе, протирая платком гранёный стакан; на сквозняке покачивалась всякая съестная ерунда вроде пучков трав и луковых венков, свисавших с балок. Разномастная публика ужинала или просто выпивала, неподалёку праздновала что-то шумная крестьянская компания, сдвинув три стола. В дальнем углу шушукалась компания мрачностей, надвинувших капюшоны по самые подбородки: судя по всему, для конфиденциального разговора сюда перебрались не только заговорщики.
– А всё-таки, – произнёс Джеми, – зачем мы сюда…
– Лучшее место для пряток – то, что у всех на виду. Пора бы и запомнить. – Герланд не сводил взора с Ташиного лица. – И иных врагов умнее провоцировать, чем прятаться от них.
– И, естественно, я принял меры безопасности, – допев что-то себе под нос, добавил Найдж с огнём воодушевления в глазах, искрившимся так ярко, что даже тени под нижними веками слегка посветлели. Альв чуть удовлетворил его любопытство, бросив пару фраз по дороге в таверну, но колдун жаждал продолжения истории из её собственных уст.
– Почему вы так легко мне поверили? – спросила Таша.
– Я хорошо знал и Ленмариэль, и Тариша. Ты копия своего отца, только в женском обличье, – альв говорил размеренно, без намёка на эмоции. – К тому же у нас были подозрения, что в Прадмунте укрылся кто-то из Бьорков.
Это стало новостью даже для Джеми, но Таша ничем не выразила удивления.
– Так вы не случайно заглянули этой зимой в Прадмунт, – повернувшись к Найджу, констатировала она.
– Мы узнали, что там живёт некая девушка, которая, по слухам, в Кровеснежную ночь бежала из столицы. Я решил взглянуть на неё, и я говорил, что эта женщина может быть Ленмариэль Бьорк, – заметил колдун, торжествующе покосившись на альва. – Но Герланд меня слушать не стал. Ещё и самого заставил поверить, что это просто совпадение.
– Каждый может ошибаться, – равнодушно бросил тот.
Пчёлкой подлетев к столу, подавальщица выставила на стол две кружки, бокал, фужер и тарелки – и упорхнула обратно, по пути похлопывая себя по ушам, точно их заложило. Таша взяла кружку с молоком в ладони, но пить не стала; Джеми и Герланд тоже не спешили приступать к трапезе, зато Найдж одним махом осушил половину хрустального фужера, где кубики льда ворочались в белой, разящей спиртом жидкости.
– Полагаю, – подняв глаза на альва, сказала Таша, – вы ждёте от меня рассказа…
– Верно полагаешь.
– И какого именно?
– Можно начать с чудесной истории спасения твоей матери. После не помешало бы описать события последних дней – с момента, как ты встретила моих воспитанников.
– Последний грозится выйти ещё чудеснее первого. И гораздо дольше.
Разомкнув пальцы, Герланд протянул ей ладонь через стол:
– Руку.
Не подчиниться казалось невозможным, и потому Таша подчинилась. Альв взял её пальцы в свои – узкие, словно выточенные изо льда; подержал легонько, почти не сжимая.
Молча отпустил.
– А ты ещё любопытнее, чем кажешься, – проговорил альв. – Кажется, в недалёком прошлом ты имела близкое знакомство с амадэем?
Таша только кивнула.
– Он надёжно тебя защитил, надо сказать. Никто, кроме Зрящего, не может помешать альву прочесть человека через тактильный контакт.
– Прочесть… мысли?
– Мысли – для чтецов. Мы читаем в сердцах. Чувства. Воспоминания. Зрящий одарил тебя сильной защитой – явно заботился, чтобы никто не узнал, кто ты. Твоя память как в паутине.
– Не больно-то это помогло, – пробурчал Джеми, повесив нос. Алексас в его голове угрюмо молчал.
…как странно: ещё не так давно снова оказаться под крылом Герланда и Найджа было всем, чего они оба могли желать. Теперь, когда они вновь сидели с теми единственными, кого могли назвать семьёй, ничуть не изменившимися с той поры, когда они виделись в последний раз, это превратилось в изощрённую пытку.
Братья Сэмперы сдержали свой обет, не рассказав, кто предстал перед выжившими Основателями «Тёмного венца». Но можно ли считать их клятву действительно исполненной, если они не сумели защитить свою королеву от того, чего та отчаянно стремилась избежать?..
– Боюсь, всё же придётся рассказывать по старинке, – заключил альв. – Прошу… Ваше Высочество.
Таша как-то даже презрительно дёрнула плечом.
Сложив ладони домиком, положила подбородок на пальцы, нагретые о тёплую кружку, и заговорила.
К моменту, когда она закончила, за окнами плескалась ночная мгла, а в таверне почти никого не осталось: лишь сборище мрачностей в углу да крестьянская компания, распевавшая «Балладу о Вратах Бездны». Изрядно напившиеся мужики постоянно забывали слова, так что новый куплет неизменно заводил тоненьким голоском чей-то сынишка, юркий мальчонка лет десяти.
– И встал Ликбер, и молвил он:
«Пусть не увижу больше света,
Пусть сгину, не сдержав обета,
Что изгоню я тварей вон…»