Я фыркнула. умника из себя строит.. И откуда вообще эта теория про отражение силы? Что за ерунда? Откуда Коть выкопал идею, что сильные на Земле слабеют? Ведь тогда слабые должны становиться сильными… Я недоверчиво посмотрела на Императора. Он словил мой взгляд и ответил:
— Можешь не верить. Но я стал таким чувствительным к магии, что глупо было бы не доверять моему мнению по этому вопросу.
Я приподняла бровь. Нет, ну, в чем-то он прав. Ой, да и не важно вообще. Важное другое: кот-Император поделился со мной чем-то сокровенным. А значит, мы стали чуть ближе.
А ещё-о-о!.. Подвёл разговор ровно туда, куда мне было нужно, хе-хе. Так что после его хвастовства о гиперчувствительности, мне не составило труда уболтать его пройтись по зданию и подтвердить или опровергнуть мои выводы про духа.
И да, Коть тоже сказал, что никаких “эманаций зла и негативных излучений” здесь нет. Только неприятная гнетущая атмосферка ещё проступает под внешним обновлённым лоском. Собственно, реально подтвердил — у меня сложилось такое же впечатление. И кстати, даже не затребовал за своё экспертное мнение лакомство. Просто остался доволен выполненной задачей. А я только рада.
— Что ж, бутылочный дух, — сказала я глазу за стеклом, — сегодня мы с тобой, наконец, познакомимся. И с шансами завтра ты переедешь в новое тело.
По выражению глаза я поняла, что моё “с шансами” кажется духу пустыми запугиваниями. Раскусил, что я добрячка?
— Не боишься, что я увижу о тебе что-нибудь нелицеприятное? — съехидничала я , укладываясь на подушку, с которой смахнула хвост примостившегося, как обычно, рядом Императора. — О, так тебе, я погляжу, нечего скрывать? Хорошо, давай взглянем.
Глава 18
Папа ведёт меня к себе на работу. Он у меня большой и сильный строитель! А мне сандалики жмут всю дорогу, но я молчу, а то папа расстроится и отправит домой, а я очень хочу посмотреть на его работу!
— Вот, это будет магазин игрушек, — гордо провозглашает папа, поводя рукой.
Перед нами строительная площадка с наполовину возведёнными стенами. Но я не вижу детали, всё как-то размыто. Люди в странных, однако как будто привычных мне, одеждах, много дерева вокруг.
— Смотри, сынок, с чего начинается то, чему суждено жить столетиями.
Я только хлопаю с восторгом глазами и не в силах ничего ответить.
— У каждого здания есть фундамент. Чем он основательней, тем дольше простоит само сооружение, — продолжал вдохновенно отец. — И не важно, каким бы высоким его не построили, когда-то, в самом начале, оно тоже было маленьким, прямо как ты сейчас, — он присел рядом и щёлкнул меня по носу. — Но скоро и ты, и этот дом вырастите и начнёте жить своей жизнью, вдали от строителей, которые вас возвели. Ты понимаешь, о чём я?
Всё очарование происходящего померкло для меня. Я опускаю голову и грустно произношу:
— Вы с мамой хотите бросить меня?
— Нет, — смеётся отец, — что ты такое говоришь! Когда придёт время, ты сам перестанешь в нас нуждаться. А до тех пор мы вместе построим твой фундамент как можно более устойчивым. Именно поэтому мама так опекает тебя. Не злись на неё больше, ладно? Очень важно заложить здоровье и хорошие привычки с детства. Поминаешь?
— Не хочу становиться взрослым! — хныкаю я, ещё больше расстроившись из-за неоправданно весёлой реакции родителя на мои переживания. Он улыбается с грустью в глазах и вздыхает.
— Рано или поздно — придётся.
Ещё рано! Я тяну руки вверх к его лицу, пытаясь ухватить начавший размываться образ. Но мои пальцы проходят насквозь и хватают чью-то руку. Я поднимаю глаза и вижу, что перед моими глазами женская кисть с тонкими бледными пальцами. Мама? Почему ты в чёрном? А где папа? Сзади? Где? А... почему он лежит и не двигается?..
Папа… умер?
Мы отворачиваемся от гроба и идём в то самое здание, которое построил мой отец. Но теперь оно полностью закончено и сверкает новенькими чистыми стёклами. Проходим в дверь, минуем коридорчик и оказываемся в первом зале. Тут везде яркие игрушки. Навевают те же ощущения, что и строители ранее. Странные, сплошь деревянные, куклы с круглыми головами и плоскими лицами, солдатики, щелкунчики, но вроде бы ничего не кажется необычным. Мама проводит меня в дальний зал, садит на стул и говорит ждать её. Ничего трогать нельзя.
Я поднимаю глаза, а вокруг снуют дети. И когда успели набежать? И взрослых много, но я никого не знаю. Однако кажется, что это всё моя мама, просто по разному одета. И она уделяет внимание всем детям сразу. Всем, но не мне.Я же просто сижу тут целыми днями, пока она работает продавщицей в этом магазине.
Когда папа “оставил нас”, как говорила мама, она пошла на работу. Но в одиночку меня оставить было нельзя. Так и приходилось мне всё время сидеть тут, то в одном зале, то в другом, без возможности вообще хоть чем-то заняться.
Вздохнув воспоминаниям, я спрыгиваю со стула и начинаю ходить вокруг него. Может сегодня снова попробовать сбежать? Вчера мама не засекла, что меня не было целый час, а может больше, не знаю, я ещё ребёнок — не понимаю часы. Так может снова попробовать?
Хех, нет, сегодня вместо очередного побега — я вырасту. Всё же это сон, так что можно воспользоваться его преимуществами.
Теперь мама позволяет мне ходить по залу, а владелец магазина даже говорит играть с некоторыми игрушками, чтобы привлекать к ним внимание покупателей. Но почему те, на которые он указывает, всегда самые идиотские и скучные?
Я ненавижу это место. Мне приходится целыми днями — а когда началась школа, всё лето и вечера — просиживать здесь штаны! Да в любом другом магазине игрушек я бы чувствовал себя и то лучше — там хоть вещи в руки можно брать такие, как я сам захочу! А всё из-за того, что отец бросил нас. Ушёл, когда был так нужен. Построил магазин и на этом откланялся!
— Да, мама! Это моё мнение! — говорю я уже повзрослевшим голосом постаревшей осунувшейся матери. Теперь я ей не по пояс, а смотрю прямо в глаза. Она устала. Она слишком много таскает коробок в этом её магазине, из которого никак не может уволиться. — Я закончу школу и буду работать вместо тебя! В порту грузчиком! И ноги ни твоей, ни моей не будет в том магазине!
— Как ты можешь, сынок, — всхлипывает матушка, — его ведь построил твой отец. Он так любил его и хотел чтобы я рабо…
— Всю жизнь горбатилась в одном захудалом месте?! — перебил я. — Туда никто не ходит! Ты все руки исколола, штопая подержанные игрушки, которые к вам приносят вместо мусорки. И потом умоляешь редких посетителей купить хоть что-то за те несчастные копейки, которые это старьё только и стоит. Где былое величие? Почему ты до сих пор держишься за него? — Я перехожу на крик. Бедная женщина не скрывает слёзы. — Отец оставил не сокровище, а свой надгробный камень или… или скорее булыжник, что привязал тебе к шее перед тем, как сбросить в воду!
— Не смей так о нём говорить! — истерично вскинулась матушка. — Он спас мою жизнь! Это меня должны были убить те бандиты! Он только и просил, что присмотреть за магазином, умирая у меня на руках!
“А обо мне он вспомнил?...” — грустно думаю я, отворачиваюсь. Поднимаю глаза от пола и…
Матушка? Почему ты лежишь в гробу? Как, умерла? Поскользнулась на льду, возвращаясь с работы? Нет, не может быть. И умерла? Доктор, как вы можете говорить такую ерунду, всего лишь лёд… Головой? Мама… Почему так рано? Я же совсем ребёнок ещё…
Слёзы застилают глаза, я бросаюсь в сторону, чтобы не видеть всего этого больше. Врезаюсь в стену проклятущего магазина. И пока я соображаю, что снова делаю здесь, меня хватают за плечо и тащат куда-то. Внутрь? Нет, не хочу! Ненавижу это место! Хочу уйти и не возвращаться!
Как мой? О чём вы, господин адвокат? Завещание? Разве, у господина управляющего не осталось наследников? Он всегда был добр ко мне, но настолько... Ро-роман с матушкой? Давно?.. Ясно, значит, вот почему он всё оставил мне… Дерьмо… Подскажите, а как можно побыстрее его продать? Нет, плевать, что будут делать внутри, хоть за цену земли под ним отдавайте, мне всё равно, хочу избавиться.
Наконец, я вижу себя со стороны. Словно душа отлетела и смотрит сверху, наблюдает, разглядывает. Чьими же глазами я видела историю? Маленького мальчика, который вырос в высокого хмурого подростка, по пути потеряв всех родителей и близких. И теперь уходит, чтобы, как и обещал, никогда сюда не вернуться.
После него вижу череду новых владельцев, но ни один долго не задерживается. Ни у кого ничего не клеится. Клиенты приходить не желают, и тем более повторно. Здесь даже попытались устроить что-то типа дома развлечений с выступлениями кабаре в каждой комнате. Но в тот раз не просто посетители недовольны остались. Сначала переругались танцовщицы, обвиняя друг друга в воровстве всяких мелочей друг у друга. С таким настроением выходили к зрителям. Которых тоже кто-то начал обворовывать. По мелочи, но неприятно. Скандал пришёл быстро. Закрыли за неделю.
Некоторое время после этого здание стояло пустым. Затем здесь собрались сделать продуктовый магазин, даже обновили фасад. Но продукты неимоверно быстро портились. Да и вообще неожиданно сильные запахи серьёзно мешали посещать это место покупателям. Подобная участь постигла и следующих владельцев дома. Попытка устроить что-то вроде хостела для моряков — тоже со свистом провалилась.
А затем здание сбагрили Феликсу, у которого оно пробыло на руках дольше всех, кроме самого первого господина. А меньше всех, кстати, его владельцем числился как раз тот самый мальчик. Точнее, тогда уже подросток. Который оставил после себя недружелюбно настроенного духа.
Я открыла глаза и сфокусировалась на потолке, освещённом едва занявшимся рассветом.
Как печально получается. Магазину тоже было одиноко. И он сроднился с мальчиком, который просиживал тут дни напролёт. Но при этот отчаянно хотел уйти. Он так сильно желал этого, что создал условия для появления домашнего духа.
Ребёнок силой своих эмоций очень существенно повлиял на эгрегор. Хотя само здание отчаянно хотело стать магазином игрушек — вероятно, это передалось ему от строителя, владельца и матушки мальчика — и принимать посетителей, но внутреннее противоречие с мотивацией духа — а точнее, мальчика — отваживало всех отсюда.