– Меня-то за что?! – возопил Тарталья.
И вцепился в бывшего хозяина, как клещ – не отдерешь.
– Гай, это я! Я, Борготта! Прекратите! Отпустите Нейрама!
Гай сопротивлялся: молча и сосредоточенно.
– Он – антис! Вы все равно его не убьете до конца! – формулировка оставляла желать лучшего. Но сейчас было не до риторики. – Прекратите, я сказал! Да что ж ты, мать твою…
Легат желал драться, и конец разговору. Антис тоже пылал праведным гневом: хорошо хоть, в фигуральном смысле. С огромным трудом, общими усилиями удалось их растащить. Сидя один на треснувшем горшке, другой – на поверженном стволе юрганской кнемидарии, противники тяжело дышали, сверля друг друга (точнее, враг врага!) ненавидящими взглядами.
Антис с осторожностью потрогал разбитый нос. Скривился, мрачно уставившись на измазанные в крови пальцы. Бижан протянул ему резной лист, сорванный с ближайшего куста, и Нейрам начал угрюмо вытираться. Лишь сейчас он обратил внимание на собственную одежду. Черты лица антиса сложились в обиженно-недоуменную гримасу. «Во что меня нарядили?! – явственно читалось на нем. – И, главное, зачем?!»
Да он действительно мальчишка! – окончательно дошло до Лючано. – Юный, неопытный, зеленый… Как же так?
Впрочем, невропаст уже знал ответ.
– Это пленный? – поинтересовался антис у сородичей, ткнув рукой в адрес легата. Нейрам говорил на унилингве: чтобы Тумидус тоже понял вопрос. – Почему без конвоя?
– Я тебе покажу «пленного», щенок! – взорвался легат.
Но Лючано был начеку, удержав бешеного вояку.
– Отпустите меня, Борготта! – потребовал Тумидус почти нормальным голосом.
От него разило потом. Странное дело: антис практически не пах, будто стерильный, а от легата несло зверем, как если бы он неделю не мылся.
– Не отпущу, пока вы не успокоитесь.
Помпилианец с изумлением покосился на кукольника через плечо. Таким тоном бывший раб с ним еще не разговаривал. Да и то сказать, все когда-то случается впервые…
– Дайте обещание, что не станете лезть в драку, – в восхищении от собственной наглости, заявил Лючано. – Тогда отпущу.
Тумидус сдался.
– Обещаю, чтоб вы сдохли, – буркнул он.
И потух, словно в его внутреннем «реакторе» кончилось топливо.
– Кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь происходит?!
– Мне и самому хотелось бы это знать, – пожал плечами Тарталья. – Ты нас куда-то забросил…
– Я?!
Нейрам в растерянности оглянулся на соотечественников, ища поддержки. Увы, те дружно закивали, подтверждая сказанное.
– На Михре ты ушел в волну – и прихватил нас с собой.
– Это не-воз-мож-но, – раздельно, по складам, произнес антис. Так разговаривают с умственно неполноценными. – И вообще, при чем тут Михр?! Помпилианский флот, подлым образом нарушив международные соглашения, двигался к Хордаду. Я стартовал с Фравардина, вышел им навстречу. Они первыми открыли огонь…
– Врешь! – не выдержал Тумидус.
На сей раз «хватать и не пускать» пришлось Нейрама: обвинение во лжи вспыльчивый антис воспринял, как вопиющее оскорбление. Но трубач с гитаристом справились.
– Это ты первым атаковал наши эскадры! Подлым образом? Вот-вот, как гнусный подлец, напал на миротворческий контингент…
– Миротворческий?!!
– Да! Наши корабли вошли в систему по просьбе Михрянской республики…
– Республики? Михрянской?! Ах ты, провокатор!
– Стоп, стоп!
Кинувшись вперед, Лючано оказался между легатом и антисом. Прямо перед носом свешивались гирлянды тилонской буддлеи. Белые цветы напоминали хлопья снега. Медвяный аромат перебил запах пота, исходивший от Тумидуса.
Кукольник сделал глубокий вдох.
– Какой сейчас год? Нейрам, как ты думаешь?
Антис уверился: он угодил в компанию душевнобольных. И решил лишний раз не нервировать скорбных рассудком. Чего доброго, снова драться полезут!
– 1247-й год Космической Эры, – осторожно ответил он, заранее ожидая подвоха. – Или 65 711-й по нашему летоисчислению.
«Малыш, поздравляю! – не выдержал маэстро Карл. – Ты угадал. Помпилианский флот вторгается в самое сердце империи Хозяев Огня. Нейрам в большом теле спешит на перехват… Сегодняшняя битва в его мозгу наложилась на ту, прошлую. Твой Пульчинелло стряхнул последствия роботизации. Стал прежним. Но – не сегодняшним. Это у нас, простых смертных, déjà vu проходит без видимых последствий. А у него… Ты видишь перед собой Нейрама Самангана, каким он был давным-давно, сразу после знаменитой битвы под Хордадом. Здорового, бодрого; еще не зараженного отравой куим-сё. Возвращаясь в малое тело, он восстановил себя по былой матрице. Вернулся назад во времени – и телом, и разумом, ибо антисы, подобно флуктуациям, их не разделяют. Правда, мир вокруг успел изрядно измениться…»
– Вы ошибаетесь, почтенный Нейрам.
Хотя Саманган выглядел гораздо моложе Бижана, у трубача язык не повернулся обратиться к лидер-антису вехденов, как к равному или младшему.
– Сейчас 1274-й год Космической Эры.
– Со дня битвы при Хордаде, – поддержал командира лохматый гитарист, – прошло более четверти века.
– Вы меня разыгрываете? Это какое-то шоу? Скрытая камера? Извините, но я не расположен к подобным глупостям.
Нейрам с обидой поджал губы, сделавшись похожим на большого ребенка. Снежные гроздья буддлеи лишь усиливали сходство. Близился Новый год, малыш ждал Зимнего Деда с мешком подарков, а дождался всяких сомнительных дядек – да, с подарочками, но лучше бы дядьки засунули свои дары куда подальше.
– Мне необходимо узнать, чем закончилась битва. Меня ждет с докладом кей Кобад IV – да воссияет свет владыки над миром! А я вместо доклада трачу драгоценное время…
– Кей Кобад IV, – Бижан смотрел в пол, сосредоточенно растирая носком борцовки комочек земли, – отрекся от престола.
– Когда?!
– Вскоре после вашего трагического исчезновения, почтенный Нейрам. В данный момент империей правит кей Ростем I, да воссияет…
– Ростем? Ростем Гударшан? Это ничтожество – кей?! Да он и с сатрапией не управится, плесень! Окружил себя лизоблюдами, корчит мецената; певичек спонсирует… Пусть скажет спасибо, что заполучил статус шахрадара в Спахбаде! Областной центр в захолустной провинции – его предел. Не будь он племянником кея Кобада…
Нейрам прикусил язык, вспомнив, что здесь не все – вехдены. Стыдно распинаться перед инорасцами, вслух понося известных политиков родины. Удел скорпиона – вонзать жало в собственную спину. Человек мудрый и опытный, а таким видит себя каждый юноша, умеет держать язык за зубами.
Он нахмурился и подвел итог:
– Это глупая шутка. Она мне не нравится.
– Да кто тут шутит, недоумок?!
– Гай, угомонитесь! Если бы у вас из памяти выпали без малого тридцать лет, поглядел бы я… И вы, Нейрам, тоже хороши! – на всякий случай Лючано перешел с антисом на «вы», стараясь лишний раз не нервировать человека, которого еще недавно кормил с ложечки «замазкой». – У легата нервный срыв. По вашей милости ему пришлось жечь своих. Кстати, это и вправду были миротворцы…
– Издеваетесь? – лицо юного антиса начало багроветь, как ранее – физиономия Тумидуса. – Помпилианцы-миротворцы в системе Йездана-Дасты? А звезды, я понимаю, сделаны из горного хрусталя?!
– К сожалению, дело обстоит именно так.
Лючано развел руками: мол, ничего не попишешь. Жест вышел на редкость неестественным. Так «дает петуха» оперный премьер, выяснив в середине арии, что зрительный зал омолодился, превратясь в толпу ребятни, требующей мультиков.
– Ха! Могли бы придумать что-нибудь поправдоподобнее!
– Не верите мне, выслушайте сородичей. Вехдены не лгут.
Антис смерил взглядом «сородичей»: мокрых от пота, в грязных спортивных костюмах.
– Думаю, они полукровки, – с презрением бросил он. – Такие вполне могут солгать. У них ни внутреннего огня, ни уважения к запретам.
Хорошо, что у трубача оказалась быстрая реакция. Иначе драка возобновилась бы: есть оскорбления, которые гитарист не собирался терпеть даже от воскресшего лидер-антиса. Пальцы Бижана когтями впились в плечо «йети». Заль кипел, пыхтел, скрипел зубами, переваривая обиду…
– Гнев – начало безумия, – еле слышно сказал трубач. – Уймись, Заль. И вы, почтенный Нейрам, не обижайтесь на него. У моей девочки дурной характер. Лучше прикоснитесь ко мне и убедитесь сами.
Антис недоверчиво взял протянутую ладонь Бижана. Сжал двумя лапищами, словно проверяя на прочность, застыл, прислушиваясь к ощущениям.
– Прошу прощения, – кивнул он, отпуская трубача. – Вы – полноценный вехден. Если у вас есть, что сообщить мне, я готов выслушать.
Несмотря на результат «теста», держался Нейрам настороженно. К трубачу он обращался с подчеркнутой официальностью. Делая вид, что не замечает недоверия, Бижан принялся рассказывать. Впору было ему посочувствовать: кратко изложить события четверти века – задача не из легких! Да еще так, чтобы антис, восставший из небытия, тебе поверил.
Трубач старался изо всех сил.
Он приводил только даты, цифры, имена, факты – то, что исключало двоякое толкование. Обученный, как любой спецагент, «лгать правдой», сейчас он действовал «от обратного» – не оставляя лазеек для интерпретаций.
«Все бы так на допросах отвечали!» – восхитился Гишер.
По мере рассказа Нейрам приходил во все большее волнение. Он вскочил, меря шагами поле недавнего побоища. Босые ноги давили комья жирной земли, покрываясь грязью. «Босиком по земле?! – ужаснулся за антиса Лючано. – Насколько же бедняга потрясен, что не замечает нарушения запрета?..»
Лишь теперь Тарталья понял, что значил для несчастного вирус роботизации. Превращение из владыки Космоса в тупую куклу-Пульчинелло; механическое равнодушие к основам, составлявшим образ жизни, стержень бытия Хозяина Огня. Система запретов, въевшаяся на уровне физиологии, рухнула в одночасье. У кого другого внутренний огонь превратился бы в пепел и золу. Антиса спасло лишь колоссальное напряжение его пламени, справившееся с вынужденными потерями.