тенгвар… Впрочем, ладно. Дай сюда.
Не отрывая ладони от растущей лавки, Телли развернул горшочек надписью к себе и нахмурил брови.
– Ореховый паштет, – объявил он, прочитав. Повернул другой. – Лесные яблоки в сиропе. – Дотянулся до третьего. – Так, а это… крупяная запеканка в белом соусе. Сойдёт?
– Сойдёт, – одобрил травник. – А что в коробке?
– Не знаю, не написано. Скорее всего, хрень какая-нибудь. Давай, раскупоривай.
– Как там лавка?
– Всё готово. – Тил потряс руками. – Можно садиться.
Он извлёк из сумки мягкий сыр, бутылку в ивовой оплётке и корзинку, от которой шёл копчёный дух. Выдернул затычку и разлил вино по кружкам. Травник вскрыл берестяной «стаканчик» и вдруг рассмеялся.
– Тил! – позвал он. – Погляди.
– Что там?
– Хрен. Ты угадал. – Он принюхался. – И уксус с яблоком.
Некоторое время оба молча насыщались. По мере того как за окном темнело, стены в комнате светились всё ярче и ярче.
Наконец с едой было покончено.
– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил травник.
Тил повертел в ладонях двузубую деревянную вилку и вздохнул.
– Я уже сказал, что не могу тебе помочь.
– Но почему, яд и пламя? Ты приходишь и уходишь, значит, я тоже мог бы рискнуть. Раз Рик принёс меня сюда, значит, можно и выбраться отсюда.
– Выбраться? – Тил поднял брови и повёл рукой. – Да запросто! Граница изнутри не заперта, ничего тебя не держит. Можешь хоть сейчас открывать портал и уходить.
– Но ты говорил…
– Да. Говорил и снова повторю, если ты меня не понял: коль ты решишься, это будет твой последний день. Эта крепость – «Оплот пустоты», понимаешь? Здесь особое заклятие. Ты не умрёшь, просто потеряешь память. Очень действенное средство против нарушителей. Помнишь, как ты встретился со мной? Помнишь, что со мною было?
– Помню, – одними губами произнёс Жуга, но Тил услышал.
– Помнишь? Превосходно. Будет то же самое с тобой. Так устроено, – продолжил он, – что, проходя через границу, каждый, кто не получил дозволения, начинает терять воспоминания. Не до конца, но главное он забывает: самого себя, сложные знания и все намерения, с которыми явился. Так сделано нарочно, чтобы враг, пусть даже и прорвался, сделался бы неопасен.
– Но дракон пронёс меня, хоть я и плохо это помню.
– Так то дракон! – ответил Тил. – Потом, ведь сюда проход не возбраняется! А Рик ушёл, и я не знаю, какими делами он занят во внешних сферах. Ни мне, ни тебе туда доступа нет.
– И у тебя ни разу не было желания его найти? Ведь столько лет прошло!
– Зачем? – пожал плечами он. – Наступит время, сам вернётся. Что для бессмертного десяток лет? Если бы не Нелли, я бы их даже не заметил… А что же ты его не позовёшь? Где твоя флейта?
– Там осталась. – Травник поставил локти на стол и обхватил руками голову. – Значит, мне никак отсюда не вырваться?
Тил покачал головой:
– Пока никак.
– Но мы же можем что-то сделать!
– Вряд ли. Я…
– Погоди. – Жуга выставил руку. – Я хочу сказать: мы оба смыслим в волшебстве. Мы можем попробовать расколдовать замок, как-то убрать эту завесу. Хотя б на час, хотя бы на минутку. Этого будет достаточно. Как-то ведь её убирали! Магия подобной силы не может столько лет существовать сама по себе, должен быть источник подпитки. Отыскать его – и все дела. Он, наверное, и так на ладан дышит, вон магия погоды уже разладилась.
– Я только предположил, что она разладилась.
– Ну и что? Может, так оно и есть?
Телли не ответил. Вместо этого взял со стола эльфийскую лепёшку, развернул листья, в которые она была завёрнута, разломил и поднял половинки пред собой, показывая травнику. Тот молчал, ожидая объяснений.
– Смотри, Жуга, – сказал Тил. – Смотри внимательно. Вот у меня эльфийские дорожные хлебцы. Как видишь, совершенно свежие, мы только что их ели. А им лет двести или триста, если не все восемьсот. Тому паштету в горшочке, – он кивнул головой, – и того больше.
Чувствовалось, что травник слегка ошарашен, но присутствия духа не потерял.
– И что? – с вызовом спросил он.
– Простенькая магия, а сохранила еду свежей в течение столетий. Представляешь, на что способны заклятия старшего народа? Сторожевые заклятия!
– Этот замок огромен, Жуга, – продолжал он. – Здесь размещался второй по величине гарнизон после Авалона, сама воительница Айфе останавливалась в нём во время военных походов. Здесь держали оборону лучшие маги, feanni dea, чёрная элита Тильвит-Тегов. Закоулков здесь не счесть. Мы можем обшаривать его всю твою жизнь и не найти и десятой части оставленных магических секретов… Ты говоришь, что смыслишь в магии? Ты, алхимик, травник, человек? Ты, который так и не научился выращивать мебель в этом замке? Да ты не можешь даже прочесть надпись на горшочке с ореховым паштетом! Прости, я тебя очень уважаю, но ты ничего не смыслишь в этой магии.
– А ты?
– Да и я тоже. – Тил безнадёжно махнул рукой, посмотрел на зажатую в ней половинку лепёшки, откусил кусок и принялся жевать. – Я навигатор, а не маг, – пояснил он. – Мне ещё и сотни нет. По меркам моего народа я необразованный мальчишка. Не делай глупостей, Жуга. На лучше, съешь лепёшку.
– Да пошёл ты со своей лепёшкой!.. – рявкнул травник, махнул рукой и отвернулся. – Яд и пламя, что мне делать?
– Ждать. Провизии здесь хватит на несколько жизней, вода есть, ничего, кроме скуки, тебе не угрожает. Я делаю всё, что могу, поверь. Когда вернётся Рик, ты попадёшь в свой мир обратно. Это я тебе обещаю.
– Толку от твоих обещаний… Я не могу сидеть и ждать, не могу больше слоняться без дела, карабкаться по скалам, спать и поджирать ваши эльфячьи припасы, понимаешь? Не-мо-гу! Я скоро чокнусь здесь. У меня кусок не лезет в горло, я почти не сплю. Ты пойми: там мои ученики, одни. Они могут попасть в беду, могут даже умереть!
– Я постараюсь разузнать о них, – сухо сказал Тил. – Это единственное, чем я пока могу тебе помочь. У меня и так куча дел. Ты знаешь, какая в Нидерландах затевается буча.
– А тебе-то что с того?
– Ну надо же мне как-то скоротать пару веков, – ответил Тил. – К тому же поведение людей… Эй, ты чего?
– Пару что? – травник начал привставать. – Пару веков?!
– Эй, успокойся, успокойся! – поднял руку Телли. – Это ж я не о тебе. Думаю, Рик вернётся раньше.
– Да, конечно, лет через тридцать! – Жуга вскочил и зашагал туда-сюда. – Сущая мелочь, если судить по твоим меркам! Яд и пламя, зачем ты вообще тогда ко мне сюда приходишь? Душу мне травить? – Он остановился и с прищуром посмотрел на собеседника. – А ты изменился. Раньше ты не был… таким… таким…
– Бесстрастным?
– Равнодушным!
– Всё меняется, – философски заметил Тил. – Люди, знаешь ли, смертны. За эти годы я повидал много всего. Если бы я всё воспринимал близко к сердцу, вряд ли бы я выжил.
Жуга остановился у окна. Потёр виски.
– Стол… – пробормотал он, – лавки… это же должно быть просто… очень просто… как ореховый паштет…
– О чём ты?
Ладони травника легли на подоконник. По стенам пробежала дрожь, свет замерцал, пол под ногами просел. Со всех сторон раздались шорохи и скрипы. На мгновение возникло ощущение, что башня вот-вот рухнет, но, когда она шатнулась пару раз и ничего плохого не произошло, обоим сделалось понятно, что строение сродни тем деревам, которые качаются, но не ломаются. Напугать могло другое: шевелилась сама комната, в которой, казалось, не осталось ничего надёжного и прочного; стол покосился и начал оплывать, как перегретая свеча, потолок выгнулся куполом, гексагоны оконной решётки дали трещину – снаружи сразу потянуло свежестью весенней ночи; орнаменты на стенах и колоннах тоже начали ползти и двигаться, тянуться во все стороны побегами, преображая комнатку в подобие лесной поляны.
– Жуга… – Тил переменился в лице и начал привставать, всегдашняя саркастическая усмешка исчезла с его лица. – Жуга, стой! Не трогай здесь ничего! Что ты…
Телли осёкся, когда ушедший из-под ног пол заставил его повалиться грудью на стол.
А через мгновение светящиеся стены погасли, со всех сторон донёсся еле слышный треск, и на пол посыпались клейкие чешуйки – это повсюду в замке на башнях из белых деревьев одновременно лопнули почки.
Воцарилась тишина. Жуга убрал руку от стола, мгновенье глядел на свои пальцы, всё ещё окаймлённые бледноватым сиянием, затем порывисто и резко повернулся к собеседнику.
– Я словно умер, – тихо проговорил он.
– Там, снаружи, так и думают, – таким же тихим голосом подтвердил Тил.
– А какая разница? – Травник горько сморщился и потёр грудь, где под разорванной рубахой звездой краснел на коже свежий огнестрельный шрам. – Та пуля из испанской аркебузы вполне могла меня убить, и ничего б не изменилось. Так уже было, помнишь? Снова, как тогда, в пустыне, надо выбирать – жизнь или безопасность. Можно без конца сидеть в убежище, но, если хочешь перемен, придётся выйти. Этот замок – золото глупца, пользы от него никакой, он мёртвый, как и твой народ. А я выбираю жизнь, Тил. Пусть я в ловушке. Пусть. Но если тело поймано, почему дух не может быть свободным? Ты когда-то сказал, что придёшь мне на помощь. Ты… ах-хг…
Он согнулся и зашёлся кашлем.
– Я… – Тил проглотил комок в горле и попытался сесть обратно на скамью, но выросшие ветки его не пустили. – Я и пришёл.
Приступ миновал. Травник вытер рот.
– Окажи мне услугу, – попросил он.
– Видит сердце, я и так… Что за услугу?
– Принеси мне какую-нибудь одежду. И оружие. Мне нужно размяться, я теряю форму.
– Меч и дага тебя устроят?
– Хватит и меча. И побыстрее, я не сид и не могу мерить время вашими мерками. И… – он поколебался, бросил взгляд на стол, где в молодых ветвях запутался злосчастный горшочек, и закончил: – И научи меня читать по-эльфийски.
Снаружи вдруг донеслись непонятные звуки, словно одинокая птица в чаще пробовала голос. Травник подошёл к окошку – выглянуть, ненароком коснулся сломанного переплёта и отдёрнул руку, перепачканную липким. Нагнулся, заинтересованно потрогал желтоватые потёки на решётке, поднёс пальцы к лицу, осторожно понюхал, лизнул и удивлённо поднял бровь.