– Ты что это здесь, – прошипел он, – а?
– Это ты чего! – заюлил тот. – Я шёл, а ты хватаешь… – Вдруг он переменился в лице: – Э… Рутгер?!
Наёмник присмотрелся к вору и тоже вздрогнул.
– Штихель!
– Я.
– Твою мать… – Рутгер отпустил его (тот сразу стал разминать запястье). – Ты что, карманничаешь, что ли?
– Я-то? А… Я так, по мелочи… – замялся тот. Глядел он в сторону. – Малина ж развалилась. Ты ушёл, другие плюнули. Одно время мы домушничали со Шнырём – знаешь его? Нет? Но дело же громкое было… Ну всё равно. Потом на нас наехали.
– А Цапель что?
– Так Цапель и наехал! Пришлось из Лисса ноги делать. А чего? Куда податься? Вот я и щупаю по ширмам, надо ж как-то жить. А ты где?
Рутгер насупился.
– Где надо.
Штихель шумно почесался, смерил взглядом его потрёпанную одежду, корзинку с продуктами и хмыкнул.
– Служишь, что ли, у кого-то?
– Никому я не служу.
– А… ну…
Тут кто-то тронул Рутгера за плечо, он обернулся и столкнулся с травником.
– Вот ты где! – с облегчением выдохнул тот. – А я тебя обыскался. Пойдём, там Сусанна сидит голодная.
Жуга разительно переменился. Рутгер даже не сразу понял, что это он. Хвост волос исчез. Тонзура и короткая стрижка омолодили его и в то же время придали солидности. Рыжина теперь не бросалась в глаза. Бритое лицо, высокие скулы, шрам на виске, аскетическая худоба и белая бернардинская ряса производили впечатление мрачное и торжественное, хотелось попросить у него благословения. Рутгер уж на что был чужд подобных сантиментов, и то проникся, что уж говорить о Штихеле… Жуга тем временем пристально смотрел на них и хмурился.
– Это кто? – спросил он наконец.
– Так, старый знакомый. – Рутгер пожал плечами.
– Ага. Ну что же, pax vobiscum, герр старый знакомый. А теперь забудь, что нас видел. Ну что, всё? Пойдём.
Рутгер кивнул:
– Пошли.
Миг – и они смешались с толпой, оставив Штихеля в унылом одиночестве.
– Вот жохи, – с горькой завистью промолвил он. – Живут же люди, а? Не иначе новое дело хотят закрутить. Эх, ну почему мне так не везёт! – Он опять поскрёб в затылке и вдруг задумался. – By Got! – пробормотал он. – Этот монах… где я мог его видеть? Не помню.
А Жуга и Рутгер двигались на юг. Рынок остался позади. Рутгер чувствовал себя неловко. Все встречные, наверное, принимали его за разносчика, который доставляет провиант в обитель. С другой стороны, парочка не вызывала подозрений, разве что бутылка с молоком торчала из корзины самым идиотским образом.
– Куда мы? – Рутгер повертел головой. – Дом там.
– Я знаю, – кивнул травник, – мне надо зайти ещё в одно место. Что это был за тип?
– Штихель-то? – спросил Рутгер и вдруг поймал себя на мысли, что стесняется об этом говорить, будто вся его прежняя жизнь, всё воровское прошлое, которым он гордился, сделалось чем-то мелким и постыдным. – Так… подельщик.
Жуга взглянул на своего спутника:
– Чем ты раньше занимался, Рутгер?
– Я наёмник. Можно сказать, налётчик. Убиваю за деньги.
– И многих ты убил?
– Порядочно.
Жуга, казалось, задумался.
– Я тоже когда-то убивал, – сказал он. – Может, за дело, а может, нет, теперь уже не выяснишь. Это каждый решает для себя сам, когда ему остановиться. А тебе это было зачем? Деньги были нужны? Или ты просто любишь убивать?
– Да сам не знаю, – нахохлился Рутгер. – И деньги не нужны, и убивать не так чтоб люблю… Это что-то вроде орлянки: чёт-нечет, я или меня. Знаешь, а ведь я вполне мог убить и тебя тоже.
– Правда?
– Правда. Меня нанял этот, толстый… Андерсон. Меня и Зерги. То есть он сперва нанял меня, я взял подельщиков, они не справились. Может, ты помнишь переулок Луны?
– Переулок Луны… переулок Луны… – пробормотал Жуга, глядя под ноги и пряча руки в рукавах. Шёл он теперь не таясь, отбросив за спину капюшон. – Ах да! Вспомнил, конечно. Так это был ты?
– Угу. Только потом я нанял арбалетчика, вернее, арбалетчицу.
– Глупые мальчишки.
Рутгер вдруг решился.
– Я всё хотел спросить, – злясь на себя за своё смущение, начал он. – Зачем ты Смитте с ума свёл? Убить – убивал бы, но зачем же так, не по-людски?
– Смитте? А, того толстого… Что ты, я даже не пытался. Для чего? Наоборот, хотел удержать его, поймать, зацепить. Не вышло. Парень был на взводе, в драке он как бы выходил из себя. То, что с ним случилось, могло случиться в любую секунду. Он всегда ходил по грани. Понимаешь?
– Нет, – признался Рутгер. – А зачем сказал мне: «Приходи»?
– Я сказал?
– Ты. «Приходи» и «Потом». Сказал, хоть меня не видел, и сразу ушёл.
Жуга нахмурился. Потёр лоб.
– Не помню, – признался он. – Совершенно не помню… Я действительно это говорил?
– Да.
– Не помню.
Они вышли на улицу канатчиков, за кожевенные склады, и вскоре уже стояли перед небольшим двухэтажным домом, оказавшимся корчмой. Тронутая ржавчиной вывеска изображала лису, вставшую на задние лапки.
– Мы пришли, – сказал Жуга, отворяя дверь.
Внутри было просторно и тихо. Посетителей – раз, два и обчёлся. Девушка из прислуги скучала в уголке, мечтательно уставившись в мутное окошко, парнишка за стойкой выцарапывал на дереве узоры с помощью ножа. Завидев Рутгера и Жугу, оба встрепенулись и выжидающе на них уставились.
Жуга без предисловий направился к стойке.
– Покличь хозяйку, – попросил он.
– А зачем вам? – отозвался тот. – Коль надо комнату, еды или чего ещё, так я могу подать.
– Позови хозяйку, парень, – повторил с нажимом травник. – Надо.
Тот помедлил и ушёл, а вскоре показалась пожилая дородная тётка в чистом платье и белом чепце.
– День добрый, святой отец, – поздоровалась она и сделала книксен. – Чем могу служить?
Жуга вгляделся ей в лицо.
– Мефрау Марта? – спросил он.
– Да… – немного растерялась та. – Простите?..
– Вы меня не помните?
Женщина вгляделась ему в лицо и вдруг ахнула. Поднесла ладонь к губам. Рутгер в жизни не видал, чтобы за пару мгновений у человека на лице сменилось столько выражений – от недоверия и подозрения до радости и страха.
– Силы Небесные! Ты!..
– Тс-с! – Жуга тоже поднёс палец к губам. – Не называйте имён.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне нужна ваша помощь. Ничего особенного, просто надо присмотреть за одним э-э… человечком. Я сейчас всё расскажу.
– Погоди, погоди… у меня голова идёт кругом. Пойдём-ка на кухню. Эй, а это кто? Твой приятель? – Жуга кивнул. – Я скажу, чтобы ему дали вина и чего-нибудь поесть.
– Он не пьёт вина.
– Ох, ну тогда я не знаю… Есть бульон с яйцом, молочный суп, устрицы, жареное мясо в белом соусе со сливками. Что вам предложить, молодой человек?
– Молочный суп – это очень хорошо, – неожиданно скрипучим голосом сказал Рутгер. – И мясо тоже. Если можно, с кровью и без соуса.
Мефрау Марта, до того глядевшая ему в лицо, вздрогнула и отвела глаза, а он вдруг сызнова почуял зверский голод – ночные превращения давали о себе знать. Травник и хозяйка удалились за занавеску, а Рутгеру принесли здоровенную миску солёной лапши в молоке и большой кусок полупрожаренного мяса, края которого свешивались с тарелки. Рутгер с трудом подавил желание схватить его руками. Шумно сглотнув, он поставил корзину и взялся за ложку. Девочка и парень за стойкой с любопытством глядели, как он расправляется сперва с супом, потом с жарким.
В последнее время слух у Рутгера значительно обострился – даже в человечьем облике он слышал лучше, чем другие люди, и всё равно на кухне говорили слишком тихо, только изредка до наёмника доносилась пара слов, вроде: «…совсем ещё девчонка…», «…надо присмотреть…» и «…как-нибудь пристроить…». Рутгер догадался, что речь шла о Сусанне. К тому времени, когда Жуга показался из-за занавески, он уже покончил с обедом и теперь сидел в молчаливой задумчивости, крутил перед собою ложку и хмуро разглядывал ряды пивных и винных бочек вдоль стены.
– Всё. Теперь домой, – с облегчением объявил Жуга. – Кажется, она согласна.
– Откуда ты её знаешь?
– Мы давние знакомые, – уклончиво ответил он. – Пошли.
Перевалило за полдень. С моря подул ветерок, стало прохладнее. Назад шли торопливо, срезая дорогу переулками. Оба рынка обошли стороной.
– Я ничего не понимаю, – наконец признался Рутгер. – Кто ты всё-таки такой, а? Одни тебя страшатся как огня, другие преследуют, третьи на тебя чуть ли не молятся, а гильдия воров тебя боится даже трогать. Кто ты? Чернокнижник?
– Я травник. Знахарь.
– Ха! Думаешь, я поверю? Да тебя тут каждая собака знает, но молчит! Никакой ты не травник – это всё из книжек, это всё ерунда. В чём твоя сила?
– Долго объяснять, – ответил Жуга, – да и не нужно. Скажем так: когда-то в прошлом я многим наступил на больную мозоль…
Он умолк.
– Ну? А потом? – подначил его Рутгер. – Договаривай!
– А потом я срезал им эту самую мозоль. Так что у людей есть повод помнить и плохое, и хорошее. Достаточно?
Рутгер растерялся.
– В общем, да, – признал он. – Что ты собираешься делать?
– Нужно время. Ещё немного времени. Но мне очень трудно сдерживать.
– В смысле – сдерживать? Это ты о чём?
– О Силе. Ты не поймёшь.
– Почему не пойму? – возразил наёмник. – Может, как раз пойму! Мне рассказывала Зерги. Она даже сказала, что у меня есть талант к магии.
– Талант к магии? – Травник с интересом присмотрелся к Рутгеру. – Может быть, может быть… Впрочем, не знаю. Надо будет испытать тебя ножом, когда всё кончится. Ты знаешь, что не каждый способен колдовать?
– Ну.
– Знаешь, что Сила копится и расходуется?
– Ну.
– Знаешь, что ею можно творить добрые дела, а можно недобрые?
– Ну.
– Заладил: «ну» да «ну»… Баранки гну. Так вот. Так получилось, что во мне сейчас скопилось столько этой самой Силы, что я и есть Сила.
– Так это же замечательно!
– Дурак ты, Рутгер. Впрочем, ладно, это мы обсуждать сейчас не будем. Важно другое: чтобы использовать такую прорву, дать ей выход, нужен кто-то другой. Не я.