– Да-да, уже иду…
Еще несколько секунд Мельберг оставался в кресле и смотрел на гнущиеся под ветром деревья. Потом встал. Рита была права, как и всегда.
Понедельник
Эрика любила эти часы, когда дети уже в детском саду, Патрик на работе, а она одна в доме, сидит с чашкой кофе у компьютера, и впереди целый день.
Первое, что она в таких случаях делала, – проверяла электронную почту. На срочные письма отвечала сразу, остальные дожидались своей очереди в течение дня. Одно из писем сразу привлекло ее внимание – от Франка, контактного лица в стокгольмской полиции. Эрика кликнула, но, к ее разочарованию, Франк сообщал лишь, что прочитал ее просьбу и сделает все возможное. Умом Эрика понимала, что едва ли могла рассчитывать на большее, предоставив Франку самую скудную информацию. И все же до последнего момента теплилась надежда на нечто большее.
Она забронировала номер в отеле и несколько раз перепроверила расписание поездов. Слава богу, Кристина сможет забрать детей уже сегодня после обеда.
Спешить некуда. У нее масса времени. Эрика еще раз проверила бронь в отеле. Как всегда, это был отель «Хаймаркет», из всех приемлемых вариантов наиболее близкий к центру.
Снаружи стукнула крышка почтового ящика. «Сегодня рано», – подумала Эрика и побежала по лестнице забирать корреспонденцию. Убедившись, что там ничего нет, кроме рекламы и счетов, достала из кармана телефон и прокликала новости. Смерть Рольфа лидировала по популярности. Не забыли и о пресс-конференции в полиции в одиннадцать часов.
Эрика кликала наугад, читала восторженные отзывы коллег и друзей о Рольфе Стенкло. Теперь она поняла, что недооценивала значение Стенкло в художническом сообществе. Фотография ее никогда не интересовала. Коротко упоминали и о клубе «Бланш», но только в связи с тем, что Рольф был одним из его основателей.
Эрика отправила сообщение Луизе, поблагодарила за поддержку и спросила, как чувствует себя Вивиан Стенкло. Потом открыла холодильник и тут же захлопнула. Брюки и так застегивались с трудом, а Эрика где-то читала, что периодическое непродолжительное воздержание от пищи – новый эффективный метод похудения. Диета от «Виктвактер»[13], похоже, больше на нее не действовала. Последние несколько недель Эрика одинаково успешно набирала и очки, и килограммы. А всё эти проклятые гормоны – ад для женщины. Не одно, так другое. Мужчины просто не понимают своего счастья. Эрика достала натуральный препарат от Кристины и проглотила сразу две таблетки, запив их небольшим количеством воды.
Потом проверила телефон. Ответа от Луизы пока не было. Странно, раньше она отвечала почти сразу… Должно быть, занята. Журналисты сбились с ног, разыскивая Хеннинга. Эрика положила телефон в карман и направилась к лестнице. Через час ехать на вокзал, еще есть время поработать.
Элизабет взяла сценарий и положила на журнальный столик рядом с креслом. Рукопись небезнадежна, вне сомнений, но автору придется проработать ее несколько раз.
Когда Хеннинг вошел в комнату, Элизабет приложила палец к губам и кивнула на спящую на диване Луизу.
– Она еще не проснулась? – шепотом спросил он.
– Пусть отдыхает. Этот праздник совсем вымотал ее.
– Остальные тоже спят? Уже девять часов; так ведь можно проспать весь день.
Элизабет посмотрел на мужа поверх очков.
– Не все такие ранние пташки, как мы с тобой. Вивиан давно встала, позавтракала и ушла к себе.
– Что ты обо всем этом думаешь?
– О чем?
– О вчерашнем разговоре. Насколько серьезно они это восприняли?
– Разве у них есть выбор?
– Я, во всяком случае, его не вижу. Мы в одной лодке. Но не стоит недооценивать человеческую глупость. Или тщеславие.
– Все верно, – Элизабет пристально посмотрела на Хеннинга. – Но я никому не позволю разрушить то, над чем мы трудились всю жизнь.
Он подошел и приложил руку к ее щеке. Ту самую руку, которую она любила вот уже больше пятидесяти лет. Правда, что любовь может свернуть горы. Ее любовь – точно. «В горе и в радости» – так они поклялись друг другу перед алтарем. Элизабет не отличалась религиозностью, но верила в силу любви. Любовь всегда была их с Хеннингом силой. Будет и впредь.
– Мы справимся с чем угодно, разве нет? – мягко спросил Хеннинг и погладил жену по щеке.
Она накрыла его руку своей. На душе сразу потеплело.
– Справимся, Хеннинг. Мы справимся с чем угодно.
Диван за его спиной скрипнул. Луиза потянулась, зевнула и в замешательстве огляделась.
– Как я здесь оказалась? – хрипло спросила она.
– Ты так сладко спала… Мы не хотели тебя будить. Кроме того, в твоей кровати мальчики.
Хеннинг опустился в кресло и развернул газету, которую купил вчера во Фьельбаке. Луиза медленно села. Встряхнулась, чтобы проснуться.
– Да, наверное, так лучше… Который час? Все встали?
– Девять, самое начало десятого, – ответила Элизабет, выходя на кухню. – Вивиан встала, но остальных мы пока не видели. Похоже, Петер и мальчики еще в постели.
– Обычно они не спят так долго… – Луиза встала. – Пойду подниму их.
– Скажи, что завтрак готов. Я обещала мальчикам хлопья «Старт».
– Это не хлопья, а конфеты в виде хлопьев, – проворчал Хеннинг.
– Совершенно согласна, и тем не менее…
Луиза рассмеялась, аккуратно сложила одеяло, повесила на спинку стула и направилась к двери. Спустя несколько секунд Хеннинг и Элизабет могли проследить ее путь по влажным камням к их с Петером гостевому дому. Шторм стих; теперь о нем напоминали только выброшенные на сушу и покачивающиеся на волнах у берега коряги.
Элизабет снова опустилась в кресло и сжала в руках дымящуюся чашку с чаем. Мальчики будут рады любимым хлопьям – нечасто им приходится есть «Старт». Хеннинг прав, с тем же успехом можно сжевать на завтрак ложку сахарного песка. Но баловать внуков, расшатывая суровые семейные устои, – ее привилегия как бабушки.
Дверь гостевого дома распахнулась. Луиза вышла одна. Ни мальчиков, ни Петера Элизабет не видела. Хотя, им, конечно, нужно еще одеться.
Но что-то в движениях невестки заставило Элизабет насторожиться. Луиза шла как в замедленной съемке. Руки больше не были прижаты к груди, как она это делала обычно на холоде, но висели, как безжизненные плети. Луиза передвигалась неуклюже, как пьяная.
– Хеннинг, – позвала Элизабет, – иди сюда.
– Что такое?
Хеннинг отложил газеты и с трудом поднялся с кресла. По утрам ему требовалась разминка, чтобы привести суставы в рабочее состояние.
– С ней что-то не так, – Элизабет показала в окно на Луизу.
– А в чем дело? Ничего особенного…
Тут Хеннинг осекся на полуслове, а Элизабет громко вскрикнула. У Луизы спереди на свитере были пятна. И на рукавах тоже. Сделав несколько шагов, она подняла руки. Теперь было ясно, что это кровь. Рот Луизы открылся. Взгляд устремился на окно. А потом раздался крик, заставивший землю содрогнуться под их ногами.
Патрик с усилием поднялся со стула. Пресс-конференции – это то, к чему он никогда не привыкнет. Взгляды, со всех сторон направленные на него. Мелькание рук и нескончаемый поток вопросов.
Он медленно прошел в комнату отдыха. Если все это и можно как-то пережить, то только после чашки кофе. Когда Патрик переступил порог тесной желтой комнаты, где, ко всему прочему, в это время года бывало довольно душно, Йоста и Анника стояли возле кофейного аппарата.
Йоста похлопал Патрика по плечу. Он знал, как неловко бывало тому накануне встречи с прессой. Не успел Хедстрём наполнить чашку, как звук быстрых шагов заставил его вскинуть голову. Мельберг вошел в комнату отдыха, чеканя шаг, так что волосы на его висках вздрагивали.
– Мы возьмем кофе в конференц-зал, хорошо?
Патрик и Йоста обменялись быстрыми взглядами.
– Ты хочешь участвовать в пресс-конференции?
– Да, а тебя это удивляет?
– Да нет, просто мы думали…
Патрик замолчал и прокашлялся. Мельберг, как всегда, непредсказуем.
– Ну хорошо, все в сборе?
Анника кивнула.
– Остальные в конференц-зале. У тебя есть последняя информация?
– Я когда-нибудь не был в курсе дела? – фыркнул Бертиль.
Никто не ответил.
Патрик и Йоста пошли за Мельбергом. В конференц-зале, наверное, страшная теснота, но других вариантов нет. Отделение полиции маленькое и на редкость плохо спланировано.
Бертиль с удивлением отметил, что кроме местной прессы в зале были представители крупных общенациональных СМИ – «Экспрессен», TV4, «Афтонбладет», SVT – яблоку негде упасть. Сразу посыпались вопросы, но Патрик поднял руку, призывая журналистов к порядку, что, к его удивлению, сработало.
– Бертиль Мельберг, начальник отделения полиции в Танумсхеде.
Хедстрём не смел поднять глаза на журналистов. Только прошептал стоявшему рядом Йосте уголками рта:
– Он вообще в курсе?
Тот пожал плечами.
– Сейчас посмотрим.
Один из журналистов в конце зала поднял руку. Знакомое лицо – Чьель из «Бохусленингена».
– На каком этапе находится расследование? Что-нибудь есть на текущий момент – имена, факты…
Мельберг торжественно откашлялся и подтянулся. Привычным движением откинул на лысину упавшие на бок волосы.
– Как вы, наверное, понимаете, подробностей я разглашать не могу. Из того, что известно на данный момент, – да, именно Рольф Стенкло найден мертвым в галерее на Галербакене. В последний раз его видели живым в субботу вечером, а тело обнаружили вчера утром. Так что мы предполагаем, что его убили в ночь на воскресенье.
– Он был застрелен? – спросил репортер «Экспрессен». – Мы что-то слышали об этом.
Мельберг взял театральную паузу. Патрик затаил дыхание. Наблюдать, как шеф ведет пресс-конференцию, все равно что смотреть автомобильную аварию в замедленной съемке.
– В интересах следствия я не могу разглашать эту информацию. Кроме того, судебно-медицинское вскрытие с последующим составлением протокола еще не проведено, а значит, комментировать причину смерти рано.