кой пасты. Ни малейшей возможности сосредоточиться на дыхании.
Эрика слышала о женщинах, решившихся на операцию по удалению матки, чтобы снизить дискомфорт, но такое решение проблемы казалось ей неоправданно радикальным. Ее всегда пугала сама мысль расстаться с какой-либо частью тела, пусть самой незначительной и отслужившей свое. Уж лучше втирать кремы, глотать таблетки или клеить пластыри.
Голос в громкоговорителе объявил, что поезд подходит к Гётеборгу и тем, кто едет в Стокгольм, пора готовиться на выход. Эрика переложила планшет в рюкзак, прервав тем самым спор Кайлы, Лайзы и Дениз. Ей предстояла пересадка на другой поезд.
На платформе она еще раз проверила телефон. От Луизы по-прежнему ничего. Ее молчание становилось тревожным, но что оставалось делать, кроме как ждать? Эрика кликнула на последние звонки и выбрала номер Патрика. Пошли сигналы, но ответа не было. Взглянув на часы и убедившись, что пресс-конференция уже должна закончиться, она набрала сообщение:
Пересадка в Гётеборге. Позвони, как только сможешь. Целую. Люблю.
Спасательный катер на полном ходу приближался к острову. Медики уже отчалили. Фариде Мирза и ее криминалисты ожидались в следующей лодке. Они выехали из Уддевалы и еще не прибыли во Фьельбаку.
Йоста смотрел на серую воду и даже не поморщился, когда его обдало брызгами. Желудок превратился в твердый комок ужаса. Они уже получили отчет по телефону, довольно невнятный и бестолковый. Одно было ясно: самое страшное впереди.
– Мне плохо, – сказал Мартин.
Йоста подскочил на месте. Из-за шума мотора он не расслышал, как коллега приблизился к нему.
– Мне тоже.
Оба поняли, что это не про «морскую болезнь».
– Я только что разговаривал с капитаном. Криминалисты уже в порту и будут на острове примерно через четверть часа после нас.
– Отлично. Тогда наша главная задача – охрана места преступления. Заодно начнем собирать свидетельские показания.
– Патрик сказал то же.
Оба замолчали и посмотрели на воду. На следующий день после шторма воздух был чист, а море спокойно, как будто всегда было так. На островах, мимо которых они проплывали, все оставалось тихо. Туристы давно покинули эти места, никто не загорал на камнях с бутербродами и легким пивом. И никаких лодок в бухтах с привязанной за корму якорной цепью. Те немногие, кто остался на островах, – их постоянные жители, достаточно опытные, чтобы противостоять окружающей среде, которая может быть невероятно красивой и манящей, а может проявить жестокость и коварство.
Мимо проплыла рыбацкая лодка, и они вяло подняли руки в знак приветствия.
– Разве сезон омаров уже начался? – спросил Мартин.
Фраза повисла в воздухе, но Йоста был рад возможности поговорить о чем-то нестрашном и повседневном.
– А ты их тоже ловишь?
– Раньше ловил. У меня была куча собственных ловушек. Но потом это потеряло всякий смысл. Ныряльщики воруют добычу, ты ведь знаешь. Бесполезная трата наживки.
– Люди совсем потеряли совесть, – подхватил Йоста. – Даже в том, что касается ловли омаров.
– Конечно, иногда ловлю макрель с братом за компанию…
Оба знали, что продолжают этот разговор, только чтобы не думать о том, что ждет их на острове.
Вскоре показался Шелерё. Лодка стремительно приближалась к месту назначения, и Йоста вцепился в перила так, что побелели костяшки пальцев.
– Пора, – сказал он.
– Да, – отозвался Мартин. – Пора.
Патрик осторожно поставил ногу на скалу – он знал, какими предательски скользкими могут быть эти камни. Кто-то позвал их, и Хедстрём поднял глаза.
Хеннинг Бауэр приближался к полицейским, и у Патрика перехватило дыхание при виде его. Это был жалкий осколок, тень того человека, с которым Патрик разговаривал еще вчера. Болезненно бледное лицо, сжатые зубы, Хеннинг спотыкался, переставляя дрожащие ноги.
– Луиза… она нашла их.
Хеннинг взревел и в ужасе отшатнулся, когда Патрик попытался взять его под руку. Хедстрём попятился. Секунду спустя Хеннинг опомнился, достаточно для того, чтобы осознать, кто перед ним, и позволил Патрику положить руку на его предплечье.
Медики уже прибыли на место и сообщили о трех погибших, которых не удалось спасти. Теперь было важно сосредоточенно и рационально провести следственную работу, как ни хотелось бежать обратно к лодке со всех ног.
За панорамным окном самого большого дома они увидели Элизабет. Она стояла как статуя, обхватив себя руками.
– Вторая комната слева, прямо из прихожей, – трясущейся рукой Хеннинг показывал на дом слева.
– Возвращайтесь к себе, – сказал ему Патрик. – Мы сами справимся.
Он обнял Хеннинга за плечи и жестом пригласил коллег следовать за собой. Когда Хеннинг удалился из зоны слышимости, Патрик повернулся к коллегам:
– Медики сообщили о трех трупах. Не забывайте об осторожности, на случай если дом окажется местом преступления.
Коллеги кивнули и поспешили к дому.
Перед входной дверью лежал коврик: «Добро пожаловать», – как уцелевший фрагмент нормальной жизни, казавшийся теперь абсурдом. Патрик перешагнул через него, стараясь не наступать на буквы. Потом оттянул рукав и открыл дверь, прикрывая пальцы тканью. Важно не оставлять своих отпечатков, это осложнит расследование.
Патрик пропустил полицейских в комнату, сделав знак Мартину, Йосте и Бертилю оставаться с ним в коридоре. Они задержались на несколько секунд, переводя дыхание. Вышли медики с каменными лицами – они спешили покинуть дом, ставший адом. Ком в животе затвердел. Патрик увидел перед собой Майю, Ноэля и Антона. Потом перед глазами возникла Флисан, маленькая племянница Эрики. Он отмахнулся от этих образов. Главное – не смешивать личную жизнь с работой. Только не сейчас и не здесь.
Переглянувшись, коллеги осторожно переступили порог спальни, которую только что покинули медики. Встали в дверях. Патрик вскрикнул, увидев окровавленные постели. Желчь подступила к горлу, и мысли снова обратились к Майе, Ноэлю и Антону. Невозможно было остановить поток образов, как и избавиться от того, что он видел сейчас.
Краем глаза Патрик заметил, как Мартин прижимает руку ко рту, и крепко сжал его локоть.
– Я не могу… мне нужно выйти.
Патрик кивнул, и Мартин поспешил прочь. Патрику тоже хотелось уйти. Бежать, покуда несут ноги, пока глаза не перестанут видеть то, что сейчас перед ним. Но было поздно. Картина успела впечататься в сетчатку. Что-то сломалось внутри него, пока он, застыв от ужаса, стоял в дверях.
В полдень Эрика прибыла в Стокгольм. Тошнота не прекращалась на протяжении всего пути. Эрика остановилась на платформе и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем двигаться дальше. Она совершила ошибку, поднявшись на лифте до акведука Клараберг. Запах мочи, плохо замаскированный чистящим средством с запахом ванили, снова вызвал приступ тошноты, и Эрика выбежала из лифта, как только тот остановился на верхнем этаже.
У входа стояли такси. Эрика выбрала машину одной из самых известных компаний, произнесла название отеля и снова взялась за телефон. По-прежнему ничего – ни от Патрика, ни от Луизы. Эрика покачала головой и решила отпустить ситуацию. Позвонила Кристине, справилась, всё ли в порядке. По словам свекрови, все было просто супер. Теперь Кристина с детьми собиралась в супермаркет «Куп», откуда, вероятно, вернется с кучей ненужного хлама. Эрика давно перестала с этим бороться. Приходилось мириться с недостатками Кристины, поскольку другой бабушки у детей не было. Родители Эрики погибли в автокатастрофе еще до рождения мальчиков. Отец Патрика был милый, но не горел желанием участвовать в жизни детей. Так что заменить Кристину было некем.
Такси остановилось, и только тут Эрика сообразила, как близко находится виадук Клараберг от отеля. Разочарование водителя пришлось компенсировать дополнительными чаевыми.
В номере ее приветствовала с большой черно-белой фотографии Грета Гарбо, и Эрика вот уже в который раз поразилась, насколько искусно старый паб был преобразован в отель в стиле ар-деко. Патрик предпочитал более современные интерьеры, с позолотой и большим количеством стекла, но, путешествуя в одиночку, Эрика могла выбирать отель по своему вкусу.
Заселившись в номер, она села на кровать и погрузилась в раздумья, как лучше спланировать недолгое пребывание в Стокгольме. Эрика обещала Кристине вернуться через два дня, поэтому нужно было действовать эффективно и не терять понапрасну время.
Эрика спросила Франка эсэмэской, как продвигается расследование в отношении Лолы, и получила немедленный ответ. У Франка была «зацепка», он предлагал встретиться за чашкой кофе в баре «Хаймаркет» в пять часов. Эрика широко улыбнулась. Машина запущена. Из писательского опыта она знала, что предварительный рапорт о расследовании – лучший старт для новой книги. Там должно быть все, что нужно, – имена, факты, сюжетные нити… Этот этап работы она любила больше всего. Следовать намеченному сюжету тоже приятное занятие, но больше всего Эрику увлекало, как на основе реальных фактов складываются общая картина и образы героев будущей книги.
Она подошла к окну. На площади Хёторгет, у ступеней Концертного зала, кипела торговля. Когда Эрика жила в Стокгольме, она любила ходить на блошиные рынки, но в будние дни и здесь продавались цветы, овощи и разные безделушки.
Она вернулась в постель. Предстояло назначить еще одну встречу. Рольф связан не только с Лолой, но и с клубом «Бланш». И Вивиан намекала, что там имеются свои секреты.
Эрика включила ноутбук и зашла на страницу клуба. Там все дышало таинственностью и элитарностью. Вся информация – намеки для тех, кто понимает. Но, увидев анонс очередного мероприятия, Эрика воспрянула духом. Ей не нужно связываться с издателем, она сама нашла путь в святая святых.
– Что происходит? Почему так внезапно прервали пресс-конференцию?