– Может, тебе лучше прилечь?
Красные круги вокруг глаз и чуть заметное подергивание губ – вот все, что напоминало о том, что сегодня утром внуки и сын Элизабет найдены мертвыми.
– Мы приносим свои извинения за то, что вынуждены побеспокоить вас в таком горе, – осторожно заговорил Патрик, – но нам нужно будет поговорить с каждым из вас.
– Что, сейчас? – Глаза Хеннинга тревожно забегали. – Вам нужно поговорить с нами прямо сейчас? Это не может подождать? Мы только что потеряли…
Старик не нашел в себе силы закончить фразу, замахал руками. Рядом с Мартином возник обеспокоенный Йоста. Двое медиков вопросительно смотрели на полицейских.
– Похоже, вы здесь больше не нужны, – сказал им Патрик. – Обязательно оставьте образцы отпечатков обуви для сличения.
Медики кивнули и ушли. Хедстрём прокашлялся.
– Как я уже сказал, мы должны взять ваши свидетельские показания.
– Можно начать с меня, – Луиза вытерла нос и выпрямилась в кресле.
Элизабет опять наклонилась к ней, но Луиза с вызовом взглянула на нее.
– Как раз это я и собирался предложить, – сказал Патрик. – Но, думаю, нам лучше разделиться. Луиза, мы можем где-нибудь уединиться? Элизабет поговорит с Йостой, а Хеннинг – с Мартином.
– Согласен, – отозвался Хеннинг.
В комнате стало тихо, Мартин огляделся. Все в разной степени шока. Уле и Сюзанна сидят на диване, крепко обнявшись. Вивиан в кресле, смотрит на огонь. Рикард и Тильда стоят в стороне.
Мартин почувствовал приступ тошноты, но скоро все успокоилось. Этот день необратимо изменил его. Больше всего хотелось вернуться домой и обнять Туву и Метте. Обхватить руками ее живот и никогда не отпускать. Но есть работа, которую надо делать. Ему и коллегам-полицейским предстоят долгие беседы со скорбящими родственниками, один из которых может оказаться убийцей.
Мартин не мог не согласиться с Луизой. Какими бы потрясенными ни выглядели эти люди, распознать преступника бывает непросто. Это то, что он усвоил за долгие годы службы в полиции.
– Сначала Рольф, потом Петер и мальчики… Это не может быть совпадением.
Голос Вивиан заставил всех обернуться в сторону камина. Элизабет раскрыла рот, как будто собиралась что-то сказать. И тут же закрыла.
Снаружи послышался звук вертолета. Мартин посмотрел на небо через окно. Черт, журналисты… Как они только умудрились пронюхать?
– Что произошло? Рассказывай.
Они уединились на единственном диване в кабинете Хеннинга. Руки Луизы дрожали, глаза бегали, как будто она держалась из последних сил. Патрик старался говорить спокойно и ясно.
– Я… мы засиделись допоздна, было много вина, и я уснула на диване. Элизабет и Хеннинг не стали меня будить и накрыли одеялом. Все равно мне было бы тесно в постели с… – ее голос сорвался, – с мальчиками. – Она остановила взгляд на Патрике. – Но я должна была спать в нашей с Петером спальне, об этом знали все. Значит, и я тоже…
– Этого мы утверждать пока не можем, – перебил ее Хедстрём.
Он старался не обращать внимания на шум вертолета снаружи и только недоумевал, как СМИ умудрились пронюхать так быстро. Кто-то, должно быть, предупредил их – это было единственно возможное объяснение. Пока только один вертолет, но за ним последуют другие. Потом будут лодки. Они устроят здесь цирк…
Патрик сжал зубы. Проклятые гиены! Хотя если вертолет, то лучшей аналогией будут стервятники.
– Но такое возможно, правда? – отозвалась на его поправку Луиза.
Она взяла с подлокотника одеяло и завернулась в него. Женщина в годах – как видно, экономка – бесшумно приблизилась с чаем. Ни Патрик, ни Луиза не притронулись к угощению.
– Мне трудно строить догадки, Луиза. Продолжай, пожалуйста. Итак, ты уснула на диване…
– Да, и проснулась довольно поздно. Это необычно для меня, ты ведь знаешь…
Патрик заставил себя улыбнуться.
– Да, Эрика часто ворчит по этому поводу.
– Как я уже сказала, было поздно, много вина и потом… я устала. Сначала эта вечеринка, потом смерть Рольфа… Думаю, я просто вымоталась, и телу был нужен хороший отдых.
– Во сколько ты встала?
Одеяло колыхнулось, когда Луиза пожала плечами.
– Спроси Хеннинга и Элизабет, они встали раньше меня. Удивительно, как только им удалось так быстро справиться с алкоголем. Думаю, сказался многолетний опыт…
Она слабо улыбнулась, но как будто тут же опомнилась и всхлипнула:
– Это… мой мозг отказывается это воспринимать…
Патрик положил руку ей на плечо, погладил через одеяло.
– Мы постараемся управиться как можно скорее, чтобы ты могла отдохнуть. Значит, ты сразу пошла в свой дом, как только пробудилась?
– Да, мне показалось странным, что Петер и дети еще не встали. Макс может спать долго, но Вильям просыпается… – она запнулась, – просыпался обычно рано. Я решила разбудить их.
– Ты никого не встретила по дороге? Кто-нибудь, кроме Хеннинга и Элизабет, уже проснулся к тому времени?
Луиза вытерла под глазами.
– Нет… я слышала, как кто-то возился на кухне. Нэнси, наверное. А больше никого не было. Рикард и Тильда спали в детской. Я прошла мимо, дверь была закрыта. – Луиза снова подняла голову, задрожала и поплотней укуталась в одеяло. – И потом… я увидела их. Так много крови… Глаза Вильяма широко раскрыты. Я… я бросилась к нему, взяла за плечи, но… голова упала на грудь.
Тело Луиза сотрясалось в рыданиях. Патрик подождал с минуту и осторожно спросил:
– А оружия ты никакого не видела?
– Нет, – Луиза медленно покачала головой. – Но я не знаю, я ведь не искала…
Она задышала чаще, интенсивнее. Патрик снова взял ее за руку:
– Хорошо. Что было потом?
– Я пошла обратно к большому дому. Хеннинг и Элизабет увидели меня через окно. То, что было дальше, можно описать одним словом – хаос…
Она покрутила руками на коленях. Одеяло упало. Как ни тяжело было Патрику смотреть на окровавленную рубашку, это тоже была улика.
– Я должен просить тебя оставить нам одежду, – он кивнул на рубашку. – Могу представить, как тебе хочется сорвать ее с себя. И не мой руки, не принимай душ, пока криминалисты не снимут пробы.
– Снимут пробы? – Луиза растерянно посмотрела на руки.
– Помимо прочего, мы проверим твои руки на предмет частиц горения, которые остаются после выстрела.
– Понимаю.
– Есть на острове кто-нибудь, кто мог бы иметь что-то против твоего мужа? Нам важно понимать, что могло стать причиной всего этого. Обида? Злоба?
Она энергично замотала головой.
– Нет, никто не держал зла на Петера. Все его любили. И потом, при чем здесь мальчики?
– Ты сама намекнула, что могла стать их мишенью. Поэтому я и задал этот вопрос. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы затаить на тебя злобу?
Короткий, грустный смешок:
– На меня? Что ты… я не настолько важная персона в этой семье.
– Какие отношения были у Петера с братом? Рикард был в доме, когда Петера застрелили?
– Отношения?.. – Она задумалась. – Нормальные отношения. Не особенно хорошие, но и не плохие. Скорее у Рикарда был конфликт с Хеннингом.
– Да, это я понял, – Патрик имел в виду выступление Рикарда на празднике в отеле. – В чем суть конфликта, можешь описать?
– Деньги.
– В каком смысле?
Луиза замялась. Она как будто разрывалась между желанием помочь полиции и преданностью семье Бауэр. И наконец решилась.
– Рикард – бездельник, – голос Луизы стал напряженным. – Из тех, у кого деньги утекают сквозь пальцы. Работа – для него это слишком сложно и долго. Он предпочитает более легкие и быстрые способы обогащения. В результате часто садится в лужу. А Элизабет выручает его. Так бывало много раз. Она всю жизнь поддерживала его. А теперь, похоже, еще и Тильду.
– Но зачем?
– Что «зачем»?
– Зачем Элизабет это делает?
Луиза выглядела все более усталой, ее лицо приобретало сероватый оттенок. Как же Патрик ненавидел эту, такую важную, часть своей работы! Хотя самый большой подарок, который Луиза могла сделать своим родственникам, – честно обо всем рассказать.
– Рикард всегда был ее слабостью. Младший, любимый сын. Петер – тот само совершенство. Всегда обязательный, правильный. То есть… я имею в виду, он был таким… – Она покачнулась в кресле.
– Мы скоро закончим. То есть Хеннингу не нравилось, что Элизабет помогает Рикарду, и из-за этого произошел конфликт, я правильно понимаю?
– Да, думаю, Хеннингу это в конце концов надоело. Он ворчал годами, но в последнее время, судя по всему, решился наконец перейти от слов к делу. Застольная речь Рикарда в субботу стала последней каплей, и Рикард это понимает.
– Хорошо. Спасибо. Думаю, пока на этом можно остановиться. Если потребуется обсудить подробности, сделаем это позже. Я позабочусь о том, чтобы криминалисты сняли пробы с твоей одежды и всего остального, что им еще будет нужно. Тогда ты сможешь отдохнуть.
– Отдохнуть? – Луиза посмотрела на окровавленные руки: – Они мертвы. Как я могу отдыхать?
Патрик не ответил. Перед его глазами возникли мертвые мальчики в ярких пижамах. Он сжал кулаки. Никому не будет покоя, пока они не найдут того, кто это сделал.
– Я должна была отплыть вслед за вами, – кисло объяснила Паула, выходя из лодки. – Я нужна вам здесь.
Настроение становилось все паршивее по мере приближения к Шелерё. Когда же Паула увидела Йосту, сил держать эмоции при себе не осталось.
– Ну, теперь ты здесь, – сказал Йоста.
Он вышел встречать подкрепление из Уддевалы, в которое входили патрульные собаки и собаки для поиска оружия. Хотя остров и был маленький, требовались значительные человеческие ресурсы, чтобы как следует прочесать его. Прежде всего они искали оружие. Но и возможные следы преступника тоже.
– Думаешь, это сделал кто-то из тех, кто на острове? – Паула прикрыла глаза рукой.
Яркий солнечный свет уже пробивался сквозь облака, которые постепенно рассеивались. Над их головами кружил вертолет с логотипом вечерей газеты. «Маркус Реберг быстро отреагировал», – с горечью подумала она. И почувствовала во рту вкус желчи – от отвращения к себе.