– Рольфа любили все, несмотря на шероховатость его характера и грубоватую манеру поведения. Он видел людей насквозь. И для него не имели значения ни деньги, ни социальный статус.
– А для других?
– Другие в «Бланш» ставят себя выше обычных людей, я бы сказала так. Но за Рольфом я такого никогда не замечала.
– То есть врагов у него не было?
Тут Эрика с удивлением заметила, что вино в ее бокале закончилось. Как так могло получиться? Ленора взяла ее бокал, подошла к стойке и вернулась с новой порцией.
– Похоже, кое-кто истосковался по настоящей взрослой жизни…
– Это не шутка, – мрачно отозвалась Эрика. – Но мы скоро выйдем из детского возраста, осталось продержаться совсем немножко. Помимо прочего, у меня начинается климакс. Не думала, что это бывает раньше пятидесяти.
– Пременопауза, – сочувственно поправила Ленора. – Чертовски неудобная штука.
Эрика глотнула вина. Второй бокал оказался намного вкуснее первого.
– Ты спрашивала о врагах, – напомнила Ленора. – Нет, насколько мне известно, у Рольфа их не было. А вот Уле в последнее время все чаще вызывает недовольство. Сейчас другие времена. Мужчинам приходится держаться в рамках приличий. Не знаю подробностей, но его поведение как будто стало причиной разногласий между совладельцами клуба. И доставило немало хлопот Луизе.
Эрика так и подскочила на стуле.
– Луизе?
– Да, она осталась здесь администратором и после того, как стала личной помощницей Хеннинга. По слухам, сейчас СМИ очень интересуются деятельностью «Бланш», и Луизе приходится нелегко. Я не удивляюсь их интересу. Через Сюзанну «Бланш» имеет выход на Шведскую академию. То есть запахло скандалом в самом престижном и известном нашем учреждении. Это то, на что журналисты слетаются как мухи на мед.
– То есть Луиза работала в «Бланш» и до того, как стала правой рукой Хеннинга? – спросила Эрика. Она не могла припомнить, чтобы Луиза когда-нибудь говорила о «Бланш». Только о Хеннинге.
– Да, именно в «Бланш» она и познакомилась с Петером. Луиза работала здесь еще когда он был женат на Сесилии, а после аварии стала для Петера единственной опорой. И только потом – помощницей Хеннинга.
– Вот как… А мне и в голову никогда не приходило спросить, как она с ним познакомилась.
– Они прекрасная пара. И Луизу любят мальчики.
– Вы подруги? – спросила Эрика.
– Скорее мы дружили с Петером. Это началось вскоре после твоего переезда. Но и с Луизой всегда ладили. Не знаю, что без нее делали бы Бауэры.
– Мы часто встречаемся с ней во Фьельбаке, – сказала Эрика.
А перед глазами снова возникли три черных пластиковых мешка с фотографий в новостной ленте. Умалчивать об этом и дальше было бы нечестно.
– Кажется, произошло что-то еще, – осторожно начала Эрика. – На Шелерё. По крайней мере, судя по вечерним газетам. Но подробностей пока нет.
Ленора вздрогнула:
– О чем ты? – Быстро достала телефон и кликнула на сайт «Афтонбладет». – О боже…
Все те же черные мешки и медики в комбинезонах. Ленора прикрыла рот рукой.
Пока она читала статью, Эрика молчала. Прислушалась к шуму в зале. Публика явно была чем-то встревожена. Когда до Эрики долетели слова «ужасно» и «кошмар», она поняла, что новость распространяется по клубу со скоростью лесного пожара.
– Мой муж, похоже, там, – сказала Эрика. – Но я не могу с ним связаться, поэтому ничего пока не знаю.
Как ни пыталась она не думать о том, что в тех черных мешках, перед глазами снова и снова вставало лицо Луизы. Ее глаза наполнились слезами.
– А если попробовать еще раз достучаться до Патрика? – предложила Ленора.
Эрика ненадолго задумалась и достала телефон. Она знала, как не любит Патрик разглашать тайны следствия, но сопротивляться беспокойству и дальше, тем более в присутствии Леноры, стало невозможным.
Эрика набрала сообщение: «Извини, если потревожила, но я должна знать, кто эти мертвецы», – и быстро отправила Патрику. Потом положила телефон рядом на стол и уставилась на мигающие точки – знак того, что Патрик пишет ответ. Спустя несколько секунд телефон засигналил.
У Эрики перехватило дыхание при виде ответного сообщения. Не в силах это произнести, она поднесла телефон к глазам Леноры.
Патрик отошел от домов и посмотрел на море, плохо осознавая, что видит перед собой. Усталость обрушивалась на него волнами. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они высадились на острове, но напряженная работа быстро забирала энергию. Он настроился продержаться хотя бы до вечера.
Коллеги решили сделать перерыв и теперь ждали между домами. Патрику потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к ним и продолжить.
Он сделал глубокий вдох, наполняя легкие свежим воздухом, прежде чем вошел в дом Хеннинга и Элизабет – вот уже в который раз за этот день. Пауле и Йосте разрешил остаться снаружи, взял только Мартина. Особых осложнений задержание не сулило, так что незачем было входить всем четверым.
– Рикард, Тильда… будет лучше, если вы последуете с нами в отделение.
– Какого черта! – возмутился Рикард. – Почему мы?
Он быстро поднялся на ноги и провел рукой по волосам, все еще торчавшим в разные стороны. С красными глазами и каплями пота на лбу, Рикард выглядел так, словно только что пробежал марафон. И это притом, что в комнате было прохладно.
Все взгляды устремились на него. Луиза медленно приняла сидячее положение на диване.
– Что происходит? – сонно спросила она.
Затем, похоже, реальность ее настигла, потому что Луиза беззвучно охнула и прикрыла рот рукой. Патрик сглотнул. Он не находил в себе силы посмотреть на Хеннинга и Элизабет, но чувствовал на себе их взгляды.
– У нас приказ о вашем аресте, Рикард. А вам, Тильда, мы хотим задать несколько дополнительных вопросов.
Треск огня в камине да приглушенные голоса снаружи – вот и все, что теперь было слышно в комнате. Потом заговорил Хеннинг, плохо сдерживая гнев:
– Аресте? Это ошибка…
Патрик стиснул зубы. Ему редко приходилось арестовывать подозреваемых на глазах у их ближайших родственников, но работа следователя заключается в том, чтобы докопаться до правды, и в данный момент все улики указывали на Рикарда. Так что ничего личного.
– У нас на руках решение прокуратуры. Вы должны отправиться с нами, Рикард. Вас, Тильда, мы заставить не можем. Но поскольку все присутствующие, думаю, заинтересованы в том, чтобы убийца все-таки был найден, сотрудничество с полицией в ваших интересах.
Элизабет нащупала руку Хеннинга. Ее лицо было пепельно-серым.
– Поезжай с ними, – твердо сказала она. – Пусть это недоразумение поскорей разрешится.
– Я позвоню нашему адвокату, – сказал Хеннинг.
Он отпустил руку Элизабет и удалился в свой кабинет.
– Мама, это всего лишь деревенские копы. Все образуется, не волнуйся. – Рикард пожал плечами, но Патрик заметил проблеск ужаса в его глазах.
– Я не отпущу Рикарда одного. – Тильда взяла сумочку и вышла в прихожую.
– Мы вернемся через пару часов, – пообещал Рикард Элизабет и Хеннингу. Он вышел за Тильдой, обул ботинки и надел куртку. – Так мы едем или нет?
Патрик и Мартин переглянулись. Высокомерие подозреваемого обычно шло следствию на пользу. Чем выше ставит себя Рикард, тем лучше.
– Вы еще пожалеете об этом, – продолжал он, когда полицейские закрывали за собой дверь. – Думаете, у нас нет знакомых в высоких кабинетах? Вы всю жизнь будете выплачивать штрафы…
Рикард продолжал болтать, пока они шли к ожидавшей лодке, а встревоженная Тильда едва поспевала следом. Она поскользнулась на высоких каблуках, но Мартин вовремя подхватил ее за руку.
– Спасибо, – сказала Тильда и поймала раздраженный взгляд мужа.
– Мой брат и племянники мертвы. Почему вы не даете нам спокойно их оплакать?
– Мы делаем свою работу, – ответил Патрик.
– Вот, значит, как расходуются деньги налогоплательщиков, – проворчал Рикард, поднимаясь на борт. Тильда взошла следом.
– Вы не делаете нам одолжения, – отозвался Мартин за спиной Патрика.
Паула и Йоста остались на острове с криминалистами. Кроме того, коллеги из Уддевалы еще не закончили, поэтому было важно, чтобы на острове оставался кто-то из отделения в Танумсхеде.
– По крайней мере, чертов вертолет улетел, – сказал Мартин.
Патрик нахмурился. Он все еще удивлялся тому, как быстро пресса узнала о происшествии. Волей-неволей в голову закрадывались разные мысли.
Стокгольм, 1980 год
Пютте нравилось жить в одноэтажном доме с Рольфом и Эстер. У них был большой сад и грядки с клубникой, ревенем, морковью и сахарным горошком. Каждый день они с Эстер выходили с большой корзиной собирать овощи на ужин. Раньше Пютте не знала, что морковь и помидоры могут быть такими вкусными. Папа не очень любила овощи, а если когда и покупала, то они были вялыми и безвкусными. У Рольфа и Эстер росло нечто совсем другое.
– Хочешь на вечер пирог с ревенем? – спросила Эстер, поглаживая Пютте по волосам.
Девочка с готовностью кивнула. Она не пробовала пирога с ревенем до того, как попала к Эстер и Рольфу, и это было лучшее, что она ела в жизни. Еще Пютте любила очищенные стебли ревеня, которые макала в миску с сахарным песком. Вспомнив липкие грубые волокна, Пютте почувствовала, как рот ее наполняется слюной.
– Когда папа вернется? – спросила она, потянувшись за гигантской спелой клубникой.
Пютте спросила об этом как бы между прочим, хотя на самом деле это был самый важный вопрос в жизни. Эстер и Рольф делались грустными всякий раз, когда Пютте об этом спрашивала, поэтому она старалась лишний раз не поднимать эту тему. Но сегодня Эстер как будто даже обрадовалась.
– Рольф звонил доктору, и тот сказал, что она сможет вернуться на работу в субботу.
– Сколько дней еще до субботы? – спросила Пютте.
Сердце сильней забилось в груди. Пютте так тосковала по папе, что удивлялась, как столько тоски может уместиться в ее теле.