– Проблем? – переспросил Патрик.
– Да. У меня талант – за всеми убирать, – сухо пояснила Луиза. – Это очень пригодилось в «Бланш».
– Что значит «за всеми убирать»? – не понял Патрик.
– Одной из моих задач стало покупать молчание женщин, с которыми Уле пересек границу дозволенного.
– Луиза! – хрипло оборвала дочь Люссан, ее лицо стало красным. – Не думаю, что эти откровения уместны до консультации с нашим семейным адвокатом. Ты… как это называется в детективах… себя оговариваешь.
– Мама! – закричала Луиза так, что Люссан подпрыгнула и снова поджала губы.
Луиза продолжала подчеркнуто ровным голосом:
– Я проводила платежи, вела переговоры, уговаривала, очаровывала – в общем, делала все, чтобы правда не вышла за стены клуба.
– И остальные знали об этом? Уле, Сюзанна, Хеннинг, Элизабет, Рольф…
– Да, и Петер тоже. Вообще-то, он не так давно понял, что происходит. Взял у меня компьютер, папку с договорами, где был список женщин и выплаченные суммы.
– А Рикард? Какова была его роль?
Луиза как будто замялась, а потом вздохнула:
– Рикард шантажировал «Бланш» и выманивал у них большие деньги. Иначе угрожал открыть Хеннингу правду.
– Какую правду? – не понял Патрик и затаил дыхание, предчувствуя нечто важное.
– Что его отцом был Рольф. Не Хеннинг.
Люссан уронила чашку на мраморный стол.
Фотографии из коробки Биргитты лежали разложенные по кровати. Эрика обращалась с ними бережно, потому что они и без того как будто были готовы в любую секунду рассыпаться в прах. И потому что знала, как много они значат для Биргитты. Эрику не покидало ощущение, что мама Моники сделала ей королевский подарок.
Конечно, они видела Лолу на снимке Рольфа, но здесь открывалось нечто другое – история в фотографии. Фрагменты реальности в выцветших красках. Ушедшая эпоха, которая непременно отбрасывает тень в будущее.
Эрика осторожно перебирала снимки. Вот Лола с маленькой Пютте. Лола за барной стойкой, где, по-видимому, работала. Два улыбающихся посетителя держали Лолу за руки возле бара. И все такие счастливые… Эрика провела пальцем по их лицам. Похоже, в этом баре и работала Лола. А вот и название заведения – «Алексас».
Эрика записала это слово в блокнот и подчеркнула.
Фотографию, которая больше всего ее восхищала, она отложила в сторону, а теперь снова взяла в руки. Этот снимок излучал любовь – но иначе, нежели те, на которых Лола была с Моникой. Изображение размыто, как будто снято в движении. Лола в объятиях мужчины. Ее счастливое лицо обращено к камере. Но разглядеть, кто он, не получается. Мужчина развернут к фотографу так, что видна лишь часть спины.
Эрика вздохнула и положила снимок на кровать. Написала Леноре – и четверть часа спустя получила ответ. Благодаря обширным связям, Леноре удалось узнать адрес одного из коллег Лолы по «Алексасу».
Дождь не то моросил, не то просто висел в воздухе. Люди спешили по Кунгсгатан. Дом, куда направлялась Эрика, располагался в пяти минутах ходьбы.
Как только Эрика к нему приблизилась, зарядил настоящий дождь, и она поспешила укрыться в подъезде. Квартира располагалась над тайским рестораном, и Эрика могла слышать, как в зале шумели и переговаривались гости.
Состояние дома оставляло желать много лучшего. У Эрики свело желудок от ударившего в нос запаха мочи. Теперь она по крайней мере знала, почему ее так легко тошнит, что, по правде говоря, было слабым утешением. Эрика отогнала мысль о беременности. Не сейчас.
Первый этаж, дверь слева. Табличка «Юхан Ханссон», сверху наклейка «Дизайн Мэгги Винтер». Не найдя звонка, Эрика осторожно постучала. Прислушалась – никакой реакции. Постучала еще раз, громче. Наконец послышались быстрые шаги, щелкнул замок и дверь открылась.
Эрика медленно подняла голову. Мужчина был высоким, почти два метра.
– Эрика? Ленора звонила и предупредила, что вы приедете. Конечно, она ничего не сказала о том, как вы красивы… Гораздо красивее, чем на фотографиях. Я имею в виду фотосессию в «Амели». Того, кто делал вам макияж, следовало бы уволить.
– Ой… – Эрика почувствовала, что покраснела.
– Кстати, я Юхан, – он протянул руку с розовыми ногтями. – Костюм от «Мэгги Винтер», – мужчина самодовольно провел рукой по шелковистому брючному костюму изумрудного цвета с ремешком на талии и элегантным декольте. Пиджак красиво облегал пышную грудь, основу которой составлял бюстгальтер с подкладкой. У Эрики разгорелись глаза от такого великолепия. – Входите, входите дорогая.
Она с любопытством переступила порог квартиры Юхана, напоминавшей коробку дорогих конфет, особенно после обшарпанной лестницы.
Все было настолько уютно, изящно и индивидуально, что Эрике захотелось запеть от переполнявшего ее радостного чувства. Там и здесь лежали образцы потрясающих тканей, ленточки, яркие коробочки с пуговицами и тому подобным. В остальном интерьер вполне соответствовал минималистичному скандинавскому стилю. Мебель классического дизайна, отдельные предметы которой Эрика узнавала по сайту аукциона «Буковски», куда время от времени заглядывала.
– Что вы шьете? – Она зачарованно поглаживала какую-то сверкающую ткань.
– Сценическую одежду. Костюмы для видеоклипов. Сначала шил только для моих собственных дресс-шоу, но слухи о моем творчестве быстро распространились. Если вам нужно что-то блестящее и необычное, что поможет выделить вас из толпы, рекомендую «Дизайн Мэгги Винтер».
– Какая прелесть! – Взгляд Эрики упал на фиолетовое боа. В ее собственном гардеробе преобладали черный, белый и бежевый цвета, что никоим образом не мешало увлекаться блестками и ярко-розовым.
– Садитесь, дорогая. – Юхан убрал с семиместного кресла неоново-желтый кусок тюля и, когда Эрика села, подвинул ей коробку шоколадных пралине. – Темный шоколад. Отбивает тягу к сладкому и не откладывается на бедрах. Когда тебе за семьдесят, нет особого выбора, чем побаловать себя без ущерба для фигуры… – Он оглядел Эрику с головы до пят: – Вы всегда так мрачно одеваетесь? Скрывать такую фигуру – кощунство.
Эрика вздохнула. Протестовать бессмысленно. Она выбрала эту одежду исключительно из соображений удобства, совершенно проигнорировав эстетический аспект. Мешковатые черные брюки, которые раньше носила во время беременности. Что может быть удобнее, особенно сейчас, когда она прибавила несколько сантиметров в талии? Пакуя эти брюки, Эрика не подозревала, насколько придется в тему эта модель… Блузка из трикотажного синтетического материала – ее любимая. Но, похоже, многочисленные стирки оказались для нее непосильным испытанием. Тут и там свисали нити, и рукава стали обтираться. Юхан прав: гардероб пора обновить. Эрика все еще носила одежду, купленную в девяностые. О Патрике и говорить не приходится – старая футболка группы «Скорпионс» с тура «Ветер перемен», которую он напрочь отказывался выбросить, хоть она и выглядела как траченная молью.
– Откуда вы знали Лолу? – спросила Эрика, пряча потрепанные рукава под столом.
Лицо мужчины в изумрудном костюме оживилось. Похоже, Юхану требовалось некоторое время, которое Эрика решила ему предоставить. Он погрузился в воспоминания прошлого – то, чего она от него и ждала.
– Мы часто работали в «Алексасе» в одну смену. Нам это нравилось, поэтому мы старались синхронизировать наши рабочие графики. Лола была мечта, а не напарница. Всегда приходила вовремя, не раздавала спиртное друзьям и никогда не работала навеселе. В «Алексасе» ведь бывал разный персонал. Но все знали, что Лола – скала. И всегда такая счастливая… Наверное, это и есть то, что мне в ней больше всего запомнилось. Ее интерес к жизни. И синие тетради.
– Синие тетради?
– Да, она всегда носила при себе синюю записную книжку или тетрадь и использовала любую свободную минутку, чтобы что-нибудь туда записать. За то время, пока мы работали вместе, Лола успела закончить пару вещиц.
– Что она писала? – удивилась Эрика. Она впервые слышала об этих записных книжках.
– Лола мечтала стать писательницей, но я ничего у нее не читал. Она никому ничего не показывала.
– Может, посылала что-нибудь в издательства? Ничего об этом не знаете?
Юхан снял с брючного костюма невидимую нитку, потянулся за пралине и откусил кусочек.
– Не думаю. Единственное, что Лола говорила об этом, – что это большая, целостная вещь. И что она должна сложиться.
– И о чем она писала, вы, конечно, не имеете ни малейшего представления?
Юхан хлопнул в ладоши.
– Дело даже не в том, что мы не спрашивали. Мы даже поддразнивали Лолу, что она всегда пишет. Но та лишь улыбалась, как сфинкс.
– Насколько близко лично вы с ней общались?
Люди внизу рассмеялись. Юхан сердито топнул ногой.
– Когда там был галантерейный магазин, шумели гораздо меньше… – Он поднял глаза на Эрику. – Да, мы довольно тесно общались, но у Лолы была и своя компания.
– Рольф и его друзья?
Юхан кивнул.
– Скучные люди, если хотите знать мое мнение. Лола сблизилась с ними исключительно на почве литературы.
– Я часто слышу, что время тогда было другое. В каком смысле, интересно? Ведь были же места, где встречались…
Эрика замялась, какое слово использовать, чтобы ненароком не задеть больное место. Она и в самом деле чувствовала себя ступившей на чужую территорию.
Но Юхан только улыбнулся:
– Для ЛГБТК[17]? Или вы имеете в виду только трансгендеров вроде Лолы? Что вам сказать… К счастью, с восьмидесятых годов ситуация заметно изменилась к лучшему. После того, что случилось с Лолой, я – хотя сам всего лишь гей, который любит рядиться в женскую одежду – стал заниматься проблемами трансгендеров. Ради Лолы. Мне придется начать не с восьмидесятых, а раньше, чтобы вы уловили контекст.
– Конечно, – кивнула Эрика.
Она подняла записную книжку и вопросительно посмотрела на собеседника.