Хеннинг обеспокоенно посмотрел на жену. Она худела с каждым днем. Вот и теперь только ковыряла вилкой еду на тарелке.
– Конечно, но у нее работа, обязательства… Нужно помочь нам с похоронами. Кроме того, спланировать ажиотаж в прессе после объявления лауреатов Нобелевской премии и церемонии награждения.
Элизабет не отвечала. Намазала варенье на булочку, но даже не попыталась ее съесть.
– Нам нужно на Большую землю, к Рикарду, – наконец сказала она.
Хеннинг прожевал, прежде чем ответить:
– Я говорил с Якобссоном. Он советует на время отстраниться. Учитывая, что шумиха в прессе наконец начала стихать, было бы неразумным раздувать ее снова. Навестить Рикарда означало бы дать им повод для новых сплетен.
– Он наш сын.
– Он в надежных руках. Якобссон держит ситуацию под контролем.
Элизабет не ответила. Вошла Нэнси с горячим кофейником в руках и поставила его на стол.
– Хотите еще чего-нибудь? – спросила она.
– Нет, Нэнси, спасибо, – ответила Элизабет.
Нэнси обеспокоенно посмотрела на нее. За последние несколько дней она как будто приготовила все любимые блюда Элизабет, но ничто не могло возбудить аппетит хозяйки.
– Мне нужно заказать фрак. – Хеннинг потянулся за еще одной булочкой, густо намазал ее маслом и с наслаждением откусил.
– Как ты можешь сейчас об этом думать?
Элизабет сощурила глаза. Хеннинг спросил себя, что с ней сталось. Она всегда была на его стороне, при любых обстоятельствах. Будь то успех очередной книги, литературная премия или хвалебные статьи в «Дагенс нюхетер» или «Нью-Йорк таймс», Элизабет аплодировала первой. Хеннинг разделял ее горе по поводу Петера и мальчиков. И Рольфа, если уж на то пошло. Но разве можно думать одновременно о нескольких вещах?
– Уверен, Петер первый сказал бы, что не стоит позволять сумасшедшему убийце отнимать у нас радость успеха. Нобелевская премия – то, чего я достиг за долгие десятилетия труда, слез, пота и крови… Петер посчитал бы эту награду заслуженной. Рольф тоже.
Хеннинг демонстративно достал свой планшет. У него не было ни малейшего желания продолжать разговор с Элизабет, коль скоро она в таком настроении. Он кликнул на сайт «Экспрессен». Было огромным облечением наблюдать, как изо дня в день новости о «Бланш» перемещаются с первых полос к концу. У газетчиков короткая память. Скандал скоро забудется.
Но когда на мониторе появилась передовица последнего номера «Экспрессен», Хеннинг в ужасе уставился на экран, не в силах осознать увиденное.
– Что на этот раз? – спросила Элизабет.
Хеннинг повернул экран к ней. «Согласно информации из достоверных источников, в этом году Хеннинг Бауэр получит Нобелевскую премию по литературе, о чем официально будет объявлено завтра. Достоин ли он такой чести?»
Хеннинг сглотнул.
– Главная тайна Шведской академии просочилась в СМИ.
– Это плохо, – тихо заметила Элизабет.
Хеннинг поморщился:
– Совсем не обязательно.
Среда, неделю спустя
Эрика и Патрик сидели за кухонным столом и смотрели в монитор на неоткрытое электронное письмо.
Результаты анализа крови пришли быстрее, чем ожидалось, – всего неделю спустя после визита Эрики в клинику в Танумсхеде.
– Давай сначала поедим, – предложила Эрика.
– Хорошо, пусть будет по-твоему.
Патрик отодвинул компьютер, а Эрика открыла дверцу духовки.
– Говяжье жаркое готово. Накрывай на стол, сейчас принесу.
– Я стоял и готовил, вложил в это жаркое душу… А ты хочешь украсть у меня момент кулинарного триумфа?
– Я думала, мы оба знаем, что я не смогла бы так приготовить.
Улыбаясь, Эрика провела рукой по кастрюле с говяжьей вырезкой и картофелем, которую только что достала из духовки. На плите кипел соус из меда с бальзамическим уксусом.
– Все верно, – согласился Патрик. – Как там дети?
Эрика бросила быстрый взгляд в гостиную. Близнецы сидели слишком близко к телевизору и смотрели детскую программу. Майя возилась с планшетом на диване. Наверняка смотрит сериал «Шведская семья» на «Ютьюб». Там тоже дети – Альма, Харри и Лора. Эрика так часто слышала о них в последнее время, что иногда ей казалось, они живут под одной крышей.
– Когда начнем ремонтировать кухню?
Патрик кивнул на пицца-арку и разложил столовые приборы для себя и Эрики. Дети поели раньше, дав взрослым возможность насладиться минуткой покоя.
– Кажется, я начинаю к этому привыкать… – Эрика рассмеялась и выключила плиту. – А если серьезно, то весной, наверное. Могу посоветоваться с Даном и Анной.
Патрик выставил вверх большой палец и протянул Эрике тарелку. Некоторое время ели молча. Говяжья вырезка по-эртагорденски – так официально называлось это блюдо, ставшее их любимым.
– Как продвигается расследование? – спросила Эрика, жуя мясо.
Патрик уныло пожал плечами.
– Мы топчемся на месте. Прокурор верит в виновность Рикарда, поэтому продолжаем копать под него. В общем, все сложилось, и все всем довольны.
– Кроме тебя. – Эрика потянулась к салатнице.
– Да, кроме меня. Но у меня ничего нет, чтобы возразить им. Кроме разве того, что мы до сих пор не нашли ничего, что привязывало бы Рикарда к убийству Рольфа. Рикард не смог обеспечить себе алиби, и у него, как все считают, был мотив. Как все считают – здесь ключевая фраза. Потому что сам Рикард отрицает то, что Рольфу было известно о шантаже.
– А что по части криминалистики? Вы получили то, на что рассчитывали?
– И да, и нет. Система сличает пули с теми, что фигурировали в других расследованиях, но результатов пока нет. Отчеты из лаборатории тоже придется подождать. Волокна, найденные на гвоздезабивном пистолете, не соответствуют смокингу Рикарда. И у нас нет возможности отправить в лабораторию костюмы и фраки всех гостей праздника.
– Почему только костюмы и фраки? – спросила Эрика, добавляя себе картофеля.
Голод стал ее обычным состоянием, и когда Эрика начинала есть, остановить ее было невозможно.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Патрик.
– Ну, вы нашли волокна черной шелковой ткани. Мужские костюмы редко шьют из шелка. Разве не более вероятно, что ткань от женского платья? Сколько женщин на празднике были в черном?
– А ведь ты права, – оживился Патрик. – Черт, я совсем не обращаю внимание на то, во что одеты люди… Если б они были голыми, я бы запомнил. Но одежда… нет, даже не представляю себе.
– Вы же собрали все фотографии с того вечера, когда проверяли алиби. Теперь присмотритесь к женщинам; кто из них был в черном? Насколько я помню, на Луизе было синее платье, на Сюзанне – зеленое, на Элизабет – красное. Значит, их можно исключить. Просто пролистайте снимки.
Патрик промолчал, взял половник и налил в тарелку еще соуса. Он любил, когда мясо плавало в соусе.
– Что слышно от Вивиан? – спросила Эрика. – Нашла она пропавшую фотографию?
– Ничего не слышно. Такое впечатление, будто она уклоняется от разговора со мной. Я и в самом деле не понимаю, что происходит. А у тебя как идет работа над книгой?
– Недели через две собираюсь в Стокгольм на встречу с издателем. Но до того лучше переслать им текст. Конечно, все хотят, чтобы убийца в конце концов был найден.
– У тебя с этим затруднения? По-моему, дело ясное.
– У меня есть одна идея на этот счет. Довольно надуманная, если не сказать безумная, но все возможно. В общем, у меня те же затруднения, что и у вас. Я жду. Это отнимает страшно много времени. Теперь надеюсь, что Франк свяжется со мной и сообщит интересные новости.
– Кстати, о новостях. Ты читала газеты? Шведская академия решительно опровергла возможность получения Хеннингом Бауэром Нобелевской премии по литературе в этом году.
– Да, и мне его жаль. Понимаю, что это суета. Он потерял гораздо больше. Тем не менее Хеннинг был так близок к этому… По сути, у него отобрали то, что он не успел даже подержать в руках. И, насколько я знаю Хеннинга, для него это большая потеря. Не только деньги, я имею в виду, но и почет, слава…
– А я понимаю Академию, – рассуждал Патрик, добавляя в тарелку еще половник соуса (Эрика удивленно вскинула бровь). – Ничего удивительного, после всей этой шумихи. Нобелевская премия шведскому писателю – победа всей Швеции. Именно так люди это воспринимают. И хотят достойного кандидата.
– Да. Между тем лично мне ситуация с самого начала виделась двусмысленной. Уж слишком все отдавало кумовством. Сюзанна сидит на двух стульях. Неловко вышло, что и говорить… Но книги должны быть фантастическими.
– Ты читала?
– Они целую вечность в списке книг, которые мне непременно нужно прочитать. Но каждый раз, когда освобождается время, я выбираю детективы или что-нибудь для хорошего настроения.
– О чем он пишет?
– Гимн женщине, – Эрика пожала плечами. – Пока серия состоит из девяти книг и считается величайшей данью уважения женщине в современной литературе. Вроде как ожидается и десятая часть, но я не знаю… Последняя книга вышла семь лет назад. И Хеннинг ничего не обещает.
Телефон Эрики завибрировал, и она прочитала сообщение.
– Луиза просит отвезти ее на остров завтра утром. Мы договаривались.
– Почему ты? – удивился Патрик.
– Я спрашиваю себя о том же. Думаю, Луиза хочет, чтобы ее сопровождал человек, которому она доверяет. Она возвращается на остров впервые после того… что произошло.
– Звучит разумно… Ну что, сорвем наконец печать?
Патрик взял руку Эрики и провел по костяшках большим пальцем. Она молчала некоторое время, будто не могла решиться, а потом сказала:
– Хорошо. Открывай.
Патрик потянулся к компьютеру.
Над Фьельбакой полыхало закатное небо. Полосы оранжевого, розового, красного и фиолетового цвета сливались друг с другом, как будто наверху кто-то работал гигантской кистью по мокрому. Солнце медленно садилось за скалы архипелага. Но это ничто в сравнении с закатом над Шелерё. Ничего не могло быть прекраснее этого.