– Это не смешно, – она топнула ногой. Ухватилась за него, но все равно не дотянулась.
– Сделай мне приятно – отдам.
– Заткнись, дети дома.
– Они в уголке Пютте, за занавеской, и ничего не видят. Давай, Лола.
– Прекрати! Немедленно прекрати, Хеннинг!
Она опять потянулась за тетрадями, но Хеннинг поднял их еще выше. В отчаянии Лола принялась колотить его по плечам и груди.
– Черт, ты что, взбесилась?
Улыбка померкла, глаза Хеннинга стали мутными. Он держал книги в правой руке и отталкивал ее левой. На мгновение Лола потеряла равновесие, а затем сделала решительный шаг вперед и врезала ему в живот. Это был хороший удар, и Хеннинг застонал.
Глаза Лолы вспыхнули гневом. Она ударила еще и еще… Хеннинг вывернул ей правую руку и сжал. Потом изо всей силы двинул кулаком в челюсть, и Лола упала навзничь. Свет в ее глазах померк.
– Это был несчастный случай, – наконец выдавил из себя Хеннинг. Его голос дрожал.
У Эрики хватало сил только смотреть на него. Несколько последних недель она жила судьбой Лолы, и вот как все в результате повернулось…
Приглушенный крик со стороны двери заставил всех повернуть головы. Нэнси умоляюще тянула руки к Луизе, которая в ответ только равнодушно помахала пистолетом:
– Ты здесь ни при чем. Иди и передай полиции, что войти может только Патрик. Остальные ждут снаружи, или я застрелю Эрику.
Тело Эрики онемело. Встретив потемневший взгляд Луизы, она не могла не вспомнить первый день их знакомства. Детская площадка на Большой земле. Яркое солнце, голубое небо. Майя и Вильям смеются, как это умеют делать только дети. И соревнуются, кто выше взлетит на качелях…
Нэнси помедлила, но потом послушно направилась к двери.
– Я не хотел причинять ей зла, – сказал Хеннинг. – Просто пошутил. Но Лола так разозлилась…
– Эти тетради были для нее всем, – пояснила Луиза. – Она писала каждую свободную минуту и почти закончила. Оставалась последняя книга. Лола никому не хотела ничего показывать раньше времени. Неужели это так трудно понять?
Голос Луизы сорвался, и внезапно Эрика поняла, что ее подозрения оказались правдой.
– Так ты – дочь Лолы, – тихо сказала она.
Хеннинг и Элизабет посмотрели на Эрику, потом на Луизу. Ее равнодушное лицо исказила гримаса.
– Да, я Пютте.
– Но это… это не может быть правдой!
Элизабет негромко вскрикнула.
Хлопнула входная дверь, и на пороге столовой появился Патрик.
– Нэнси сказала, что я могу войти.
Эрике захотелось заплакать, когда она посмотрела ему в глаза, где было столько отчаяния и страха. «Успокойся, – захотелось сказать ей. – Все хорошо».
– Да, входи, – разрешила Луиза. – Тебе не о чем беспокоиться. Я не причиню Эрике вреда. Мне нужно, чтобы она рассказала людям, что произошло. Я хочу, чтобы Эрика написала книгу о Лоле. Но для этого она должна знать все.
– Она убила их, – сказал почти протрезвевший Хеннинг. – Убила Петера, Вильяма и Макса.
– Это правда? – спросил Патрик.
Луиза чуть заметно кивнула.
Хедстрём с вопросительным видом указал на стул рядом с Эрикой, и Луиза позволила ему сесть.
Он схватил руку Эрики еще до того, как опустился на сиденье. Крепко сжать руки друг друга и не отпускать – вот и все, что они сейчас могли сделать.
– Я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы явиться сюда с оружием? – спросила Луиза.
– Не настолько. Мне только интересно, – он посмотрел на пистолет в ее руке, – где ты прятала пистолет? Мы обыскали весь остров.
– Ты, конечно, уже догадалась? – Луиза посмотрела на Эрику.
Та наморщила лоб. Пульс успокоился, стоило только появиться Патрику, но мысли все еще метались в голове. Откуда ей знать, где Луиза прятала оружие? Хотя…
– Ловушка для креветок? Пистолет был в ловушке Вильяма.
– Верно. Я вышла в море на веслах и положила оружие в ловушку для креветок, так что потом оставалось только выудить ее из воды. Довольно умно, если мне будет позволено себя похвалить.
– А как же кровь на рубашке Рикарда? – спросил Патрик.
Луиза фыркнула.
– Ну уж это организовать было проще простого. Я устроила так, что Рикард и Тильда приняли на ночь по хорошей дозе снотворного, поэтому они и спали так крепко. Затем пробралась к ним в спальню и надела рубашку Рикарда поверх своей, с длинными рукавами, чтобы на его рубашке не осталось моей ДНК. Застрелила Петера и мальчиков и бросила рубашку Рикарда в бельевую корзину в ванной.
– Но зачем? – всхлипывая, спросила Элизабет.
Луиза посмотрела на нее почти жалостливо:
– У меня никогда не было намерения причинить тебе боль, Элизабет. Ты такая же невинная жертва в этой истории, как и Лола. Петер, мальчики и Сесилия тоже невинные жертвы. Даже Рикард, каким бы подлецом он ни был. Единственный виновник всего – Хеннинг. И я хотела сделать с ним то, что он когда-то сотворил со мной. Отобрать у него все. Но для этого я должна была к нему приблизиться.
– Поэтому ты и вышла замуж за Петера, – догадалась Эрика.
– Это был мой входной билет в семью, – подтвердила Луиза. – И это оказалось проще, чем я думала. Мужчины любят глядеться в себя. Я стала зеркалом Петера. После Сесилии все стало совсем просто. Я вошла в роль правой руки Хеннинга, дочери, которой у него никогда не было. И Хеннинг ни о чем не подозревал, правда, Хеннинг? Тебе нравилось иметь под рукой кого-то, кто предупреждает твою малейшую прихоть и тешит тебя лестью и комплиментами.
Луиза помахала пистолетом. Элизабет всхлипнула, а Эрика еще крепче сжала руку Патрика.
– Ты ведь такой талантливый, Хеннинг! Просто литературный гигант, писатель от Бога…
Луиза подражала сама себе неестественно пронзительным голосом. Хеннинг опустил глаза в стол.
– И только я одна знала, кто ты на самом деле, – продолжала Луиза уже тем приглушенным голосом, которым говорила с тех пор, как достала пистолет. – Ты не просто убийца, ты вор. Ты отнял у человека не только жизнь, но и дело его жизни. А Элизабет ничего не знала, верно? Боже мой, неужели ты не видела, что у него совсем нет таланта?
– Что она такое говорит, Хеннинг? – растерянно забормотала Элизабет.
– Что я такое говорю? – переспросила Луиза. – Так, может, ты сам все нам расскажешь, Хеннинг?
– Иди к дьяволу, – тихо сказал тот, пряча глаза.
Луиза криво улыбнулась и обвела взглядом людей за столом.
– Вы, наверное, хотите, чтобы я рассказала все как было? – продолжала она. – Что ж, мне нечего от вас скрывать. Итак, шестой день моего рождения. После праздника в мою честь гости разошлись. Но ты вернулся, Хеннинг, помнишь? Потому что хотел быть с папой. Ты думал, я ничего не видела. Но дети видят все. Я не хотела, чтобы Сигге слышал, чем вы там занимаетесь, поэтому велела ему спрятаться в сундуке с одеждой. Он решил, что это такая игра, и закрыл крышку. Я вставила в задвижку палочку, чтобы он не смог выбраться без моего ведома. Потом задернула шторы на своей нише и заползла в кровать. Мой новый плеер лежал в рюкзаке. Я вытащила его и включила на полную громкость, чтобы ничего не слышать. Но потом что-то бабахнуло, и я почувствовала запах гари. Испугалась и выбежала на кухню с рюкзаком в руке. Плита горела так, что языки пламени поднимались к самому потолку. Папа лежала на полу, ее глаза были открыты. И повсюду кровь. Как я ни тормошила ее, как ни кричала, папа так и не проснулась. Я попыталась вытащить ее в коридор, но она оказалась слишком тяжелой, и я ударилась коленом о папин пистолет, который валялся на полу. Дым щипал глаза, дышать становилось все труднее. Я поняла, что мне срочно нужно на улицу. Положила пистолет в рюкзак и побежала по лестнице так быстро, как только могла. Должно быть, кто-то уже позвонил в пожарную службу, потому что большие красные машины уже сигналили возле нашего дома. «Ну вот, – подумала я. – Теперь они помогут папе». Но никто и не думал этого делать. Из окон нашей квартиры валили пламя и дым. Я стояла на противоположной стороне улицы и дрожала как осиновый лист, сжимая в руке рюкзак. Из подъезда выходили пожарные, качая головой. Я была всего лишь ребенком, но все понимала.
– И куда ты пошла? – спросил Патрик.
– Сестра папы Люссан как-то оставила мне свою визитку. Она заходила к нам незадолго до пожара, и они с папой поругались. Люссан сказала, что, в случае чего, я могу звонить ей. Что я и сделала, после того как обнаружила неподалеку телефонную будку. Люссан велела мне прогуливаться по кварталу, где они и подобрали меня на большой машине. Ну а потом все устроилось. Знаете, как это бывает, если есть связи и деньги? Тогда, в восьмидесятом году, это было тем более просто. Так я перестала быть Пютте. Или Юлией. Я стала Луизой, приемной дочерью Люссан и Пьера. Дядя Пьер был начальником полиции в Стокгольме, он и справил мне новое удостоверение личности. Тогда я не знала всех этих подробностей; их открыла мне Люссан, перед тем как… умерла.
– Я видел, что ты с ней сделала, – сказал Патрик.
– Что… что случилось с Люссан? – голос Элизабет сорвался.
Луиза спокойно посмотрела на нее.
– Люссан и Пьер мертвы. Я убила их.
– Боже мой… – Хеннинг схватился за голову.
Он как будто пребывал где-то не здесь, с того момента как во всем признался. Эрика даже сомневалась, что до него дошло то, что только что говорила Луиза. Хеннинг сделал еще один хороший глоток виски.
– Сигге погиб в огне. Люссан и Пьер подкупили его бабушку, чтобы она молчала. Несколько недель спустя Сигге объявили пропавшим без вести, и никто не связывал это с пожаром в квартире. Судмедэксперт тоже молчал. Деньги, связи, власть – никого не интересовало, кем я была на самом деле. И мы никогда не говорили о Лоле. Это было запрещено в семье Люссан. Все стыдились папы, даже после ее смерти. Вот почему Лола ушла из семьи и никогда не оглядывалась на прошлое. Но я ведь не могла уйти. Куда бы я пошла? У меня больше никого не было.
– У тебя была бабушка, – сказала Эрика.
– Мне было шесть лет, – продолжала Луиза все тем же невыносимо бесстрастным тоном. – Я не знала ни имени бабушки, ни где она жила. Ни малейшей возможности ее найти. Так я осела у Люссан. Это было так отвратительно… Люссан была мерзкой, вся их жизнь была сплошная мерзость. Зато, повзрослев, я знала, как стать идеальной женой для Петера. И у меня была подходящая родословная, чтобы войти в семью Бауэр. Люссан пришла в восторг от моей «блестящей партии». Она ничего не понимала, глупая, глупая Люссан… И в конце концов получила по заслугам.