, и толпа зашлась в крике.
Джем посмотрел на его светлость и спросил:
— Что это значит, сквайр?
— Я приветствую тебя, Джем Мейсон! Ты мой Геракл, мой Ахилл! — С этими словами он схватил голову Джема и крепко поцеловал его в губы.
Джем оттолкнул его и размахнулся левой, но его светлость оставался в трезвом уме, когда хотел, поскольку сумел увернуться и отпрыгнуть, и толпа зашумела еще громче. Лорд Ледбери шагнул через канаты в море радостных лиц и аплодирующих рук, а Пэдди тем временем удерживал Джема, чтобы тот не погнался за наглецом.
— Я больше этим не занимаюсь, Пэдди! С меня хватит! — кричал мой жених.
Он был на взводе из-за поцелуя, это точно, поэтому я подошла его успокоить:
— У этих людей свои причуды, Джем. Не дай им разозлить тебя. Подумаешь, всего лишь поцелуй.
Джейни по этому поводу только хохотала и кричала:
— Да я бы сама поцеловала его за тебя, Джем!
Рассмеялся даже Пэдди, а потом сказал:
— Давай, Энни. Теперь твоя очередь.
Он вывел меня в центр ринга и обратился к толпе:
— Леди и джентльмены! Досточтимые знатоки спорта! Теперь я приглашаю бросить вызов присутствующих здесь дам! Потому что я представляю вам самую выдающуюся и величайшую женщину-бойца Британии. Встречайте… Энни Перри, Дочь Громилы!
Глава тридцать четвертая
Для развлечения своих гостей лорд Ледбери заплатил по пять шиллингов за нескольких доярок, служанок и работниц конюшни. Когда они по очереди выходили на ринг, чтобы попытать счастья против Дочери Громилы, собравшаяся толпа, разгоряченная алкоголем, доводила себя до исступления восторженными криками.
В отличие от Джема, Энни не испытывала никаких сомнений, бить или не бить, и должным образом укладывала на помост одну соперницу за другой, пока под насмешки толпы не вынесли уже семерых побитых и оглушенных претенденток.
Из женщин, принадлежавших к обществу, только одна бросила Энни вызов: миссис Дженни Фрейзер.
Она вышла из толпы после того, как окровавленная седьмая претендентка, прихрамывая, покинула ринг. Как и выход его светлости, ее появление сопровождал рев фанфар. Актриса выглядела угрожающе и явно привыкла повелевать публикой.
Дженни была в золотистой шапочке и алом плаще поверх тоги, перетянутой в талии тонким золотым поясом. Ладони она обмотала тонкими золотыми ремешками, а в руке держала щит из козлиной кожи с головой змееволосой горгоны, каку богини Афины. Лицо актрисы было выбелено толстым слоем пудры, скулы подчеркнуты румянами, а глаза подведены черным.
Она широкими шагами вышла на ринг, отбросила плащ и щит и подняла руки, приветствуя беснующуюся толпу. Наконец она повернулась к Энни.
Соперницы встретились взглядами, и зрителей, казалось, вдруг охватил трепет. Они притихли, когда женщины сблизились для рукопожатия.
Миссис Фрейзер слегка притянула Энни к себе и прошептала:
— Это всего лишь представление, моя дорогая. Иллюзия. Давай не будем причинять друг другу боль. Попробуем пощекотать им нервы. Я лягу, когда скажешь. — Она послала Энни плутовскую улыбку, и та не смогла не улыбнуться в ответ.
— Хорошо, только следите за моими прямыми ударами. Не хотелось бы оставить шрамы на вашем лице.
Это было одно из лучших представлений миссис Фрейзер. Она выучила стойку и плавные движения профессиональных бойцов, а за годы выступлений на сцене довела до совершенства искусство наблюдать, читать действия партнеров по сцене и реагировать на них.
Женщины кружили и боксировали, словно в танце, повторяя шаги и жесты друг друга. Когда Энни наносила прямые удары, миссис Фрейзер отклонялась, и касание получалось легчайшим и даже нежным. Когда актриса била сбоку, молодая соперница поворачивалась, и кулак, который, как казалось со стороны, летел прямо в лицо, на самом деле скользил мимо. Колдовской балет, который разыгрывали противницы, переходил от моментов хрупкой нежности к коротким взрывам лихорадочного действия. Они порхали и метались, словно две бабочки в брачном танце в летнем саду.
Войдя в клинч, миссис Фрейзер выдохнула в ухо Энни:
— Видишь, как они околдованы, милая? Видишь, как их чарует наша красота?
— Вижу, — ответила Энни. — Но скоро вы должны лечь, и, возможно, мне придется бить по-настоящему.
— Я буду смаковать твое прикосновение, — ответила миссис Фрейзер, когда они расходились.
Решающему удару предшествовал многозначительный кивок Энни. Она посмотрела миссис Фрейзер в глаза и вдруг выбросила левый кулак, поймав соперницу апперкотом в самый кончик подбородка. Хотя Энни пыталась смягчить удар, он получился сильным, и миссис Фрейзер с громким вскриком повалилась на помост.
Там она и лежала, улыбаясь противнице, пока Пэдди считал до десяти. Толпа зрителей, с трепетом наблюдавшая за поединком, взорвалась аплодисментами и приветственными криками.
Глядя, как актриса потирает разбитый подбородок, Энни сказала:
— Это плата за непрошеный поцелуй, миссис Фрейзер.
Пэдди помог по-прежнему улыбающейся женщине подняться, и она подошла к Энни.
— Все вокруг — лишь иллюзия, мисс Перри. Не забывайте об этом, — промурлыкала она, наклонилась и снова поцеловала Энни.
Восхищенные крики толпы поглотили соперниц, когда они обнялись, а потом миссис Фрейзер обернулась к зрителям и подняла руки.
Когда боксерское представление закончилось, публика переместилась к озеру, где проходили гонки на каноэ. Время от времени подгулявшие зрители случайно или нарочно плюхались в воду, и эхо разносило над усадьбой и лужайкой их довольные визги. Затем промокшая полуодетая процессия во главе с лордом Ледбери проследовала в дом, где к вечернему празднеству был накрыт роскошный стол.
Энни с друзьями вернулась к фургону в лесу за озе ром. Джем развел костер, и они вскипятили воды в котелке, чтобы умыться. Джем отвел лошадей на полянку пастись и стреножил их.
Биллу Перри помогли устроиться перед костром, и он сидел рядом с Джейни и Энни под темнеющим небом. Собирались грозовые тучи, и теплый ветер шелестел листьями развесистого дуба, под которым они разбили лагерь.
Пэдди вернулся с несколькими кувшинами пива, бутылкой шампанского и парой бокалов. Расставив дары на ящике перед костром, он сказал:
— Что ж, до завтрашнего дня там ни от кого вразумительных ответов не добиться, да и завтра ничего обещать нельзя. Его светлость не в себе.
Энни передала кувшин с пивом Биллу и спросила:
— Мы получили всю сумму?
— Нет, девочка моя, не всю, — вздохнул Пэдди. — Джентльмены с дамами пируют в большом зале. Думаю, придется подождать, пока я найду его светлость и уговорю его еще раз открыть серебряный кошелек.
— Это было отличное представление, дети мои, — заверил Билл. — Замечательное! Я все слышал.
Джем сел на траву рядом с Энни, а Пэдди передал ему бутылку шампанского:
— Для наших героев. Прихватил со стола на террасе.
Мейсон, не зная, как откупорить бутылку, передал ее Энни. Она выкрутила пробку, и все радостно вскрикнули, когда та выскочила с хлопком. Энни налила шампанское и передала одну порцию Джему. Тот изумленно оглядел бокал из прозрачного звонкого хрусталя с выгравированными лозами и гроздьями винограда, тонкой ножкой и золотым ободком. Энни подняла свой бокал, посмотрела на соломенного цвета напиток и заметила:
— Пожалуй, они стоят тех двадцати пяти фунтов, которые он нам должен, Пэдди.
— Нет, девочка моя. Мы подождем, — ответил Такер. — Его светлость честен в расчетах, а вы устроили замечательное представление для его гостей.
— Ага… А еще этот мерзавец меня поцеловал, — буркнул Джем. — Поцеловал!
— У богатых причудливые взгляды на такие вещи, Джем, — успокоил его Пэдди. — У них нет нравственных качеств нормальных людей. Зато у них есть деньги.
Билл попросил:
— Энни, возьми меня за руку.
Девушка повиновалась, и он прижал к щеке разбитые костяшки ее пальцев.
— Интересно, что станет со старым Биллом? Мы не можем вернуться в «Чемпион», потому что меня упекут в тюрьму. Неужели мы будем странствовать, как твой народ? Думаю, настало время тебе покинуть старину Билла, радость моя. Вам с Джемом надо уехать, пожениться и устроить себе где-нибудь новую жизнь. Можете отправиться к Томми в Америку.
— Я не оставлю тебя, Билл, старая ты сволочь, — возразила Энни. — Что с тобой будет? Драться ты больше не можешь, а вдобавок за тобой охотятся все приставы и магистраты Стаффордшира.
— С деньгами Ледбери мы сможем расплатиться с долгами, — рассудила Джейни. — Вернемся и снова откроем паб.
Усиливающийся ветер трепал темные тучи над парком; огромные свинцовые облака неслись по вечернему небу, словно галеоны. Заходящее солнце прорывалось через просветы, заливая янтарным светом стволы деревьев и колышущуюся траву, а с противоположной стороны среди облаков изящно скользила яркая полная луна.
Билл спросил у Энни, где пистолет Томми. Она ответила, что взяла его с собой.
— Принеси его мне, пожалуйста, — попросил Громила.
— Какой тебе прок от пистолета, Билл? — спросил Пэдди. — Не нужен он тебе.
— Ты ведь даже не увидишь, во что стреляешь, Билли, — усмехнулась Джейни.
Старый боец разозлился. Он хлопнул себя по коленям и крикнул:
— Просто принесите чертов пистолет! Ночью я буду вас охранять. Сегодня Иванова ночь, да еще и полнолуние. Чую близкую беду. Пусть я больше не могу пользоваться кулаками, но еще способен сидеть с пистолетом и отпугивать всяких странных типов и ведьм, которые могут сюда явиться… Принесите мне пистолет! Сейчас же!
Энни покачала головой, отправилась к фургону и вытащила из своей котомки пистолет Томми, после чего вернулась к Биллу и отдала ему оружие.
Он поднял голову и спросил:
— Заряжен?
— Да, — ответила Энни. — Какой толк от незаряженного?
— Теперь принеси сюда портрет королевы и поставь рядом лицом от меня. Ни ведьма, ни дикий зверь не посмеют напасть на нас перед прекрасным ликом ее величества.