– Простите, пожалуйста. Молчу!
– Я тебя пришла попросить: ты можешь пока, пожалуйста, к нам не приходить?
– Это еще что за прикол?
Варя задумалась, как правильно подобрать слова.
– Понимаешь, я так долго этого ждала. Все вокруг влюблялись, а у меня были только какие-то картинки в голове – ну, ты ведь знаешь сам. И мне очень хочется сейчас как можно больше времени быть с ним вдвоем. – Про опасения, что Леве может не понравиться ее дружба с Колей, она решила не говорить.
Коля вопросительно посмотрел на нее, слегка прищурившись, и сказал:
– Вы только встретились, ау! Ты еще ничего о нем не знаешь, а уже ставишь его на первое место.
– Но у меня есть чувства! И это не какая-то ерунда!
– Ладно, фиг с тобой. – Коле резко захотелось, чтобы она поскорее ушла.
– Я тебе позвоню через несколько дней и тогда обязательно вас познакомлю, хорошо?
– Хорошо, хорошо, иди уже. Вам пора книжки читать.
– Тупица! Я тебе позвоню!
Как только закрылась калитка, Коля встал и со злостью ударил ногой по креслу.
Варя все не звонила. Когда Лева уехал, она не решилась в первый же день идти к другу. Ей казалось, что отношения с Левой понятны только им двоим. Она знала – Коля обязательно начнет шутить и вторгаться в их пространство, и от этого ей было не по себе. Но все-таки они были близкими людьми, и Варя по нему скучала.
Решила написать Коле, а он меня, оказывается, везде заблокировал. Вот это номер! Может быть, обиделся, что я так долго не звонила. Даже если так, все равно это как-то слишком. Теперь заходить к нему даже не собираюсь.
Но ладно Коля – приехали родители и ушли на полдня в гости к соседям. Я их ждала, чтобы поиграть с папой в бадминтон, а они вернулись пьяные и легли спать в шесть вечера. Что вообще творится с этим миром?!
Пошла вторая неделя. Вчера одолел страх, что ремонт может затянуться еще на несколько дней. Но тогда я просто сяду на электричку и уеду. Вроде бы пока все идет хорошо, и меня должны привезти на дачу уже в пятницу вечером. Думал сделать тебе сюрприз, но вдруг ты не обрадуешься? Может, ты меня уже и не ждешь.
Каждый час прокручиваю в голове, как бы все было, скажи я тебе про отъезд сразу. Наверное, мы бы сейчас болтали по телефону и ты называла меня добрыми именами. Я для тебя столько их придумал за это время – они как «маленькие» у Набокова:
– Фантик
– Солнце из-за тучки
– Варварюсик
– Занудыч
– Педалька
– Глупышок
– Ласочка
– Жанночка (это когда ты не в духе)
– Нежнуля
– Домик
Мне срочно нужно пустить их в дело!
Видел вчера своих одноклассниц. Все они какие-то не такие – слишком громко смеются и говорят ни о чем. Одна из них нравилась мне в седьмом классе, но я так долго решался позвать ее гулять, что меня опередил Федя из нашей параллели. До этого лета я ждал, когда они расстанутся, а сейчас посчитал, что они уже больше года вместе. Но я-то уже и не жду.
Тебя так долго нет – кажется, я от тебя совсем отвыкла. Не помню, какого цвета у тебя глаза. Вроде бы зеленые, но иногда думаю, что могут оказаться и карими.
Я уже почти не злюсь, но тоска все равно тянет изнутри куда-то вниз. Страшно, что ты опять чего-нибудь не скажешь, только уже что-то более серьезное. А если на твоем месте буду я? Тогда еще страшнее. Я-то тебя, наверное, смогу простить.
Обидно, и вместе с тем хочется, чтобы кто-нибудь поцеловал в уголок губ.
Вторая неделя подходила к концу. Лева уже собрал вещи, хотя на самом деле он их и не разбирал, как приехал, – только достал из рюкзака одну футболку. Днем он позвонил маме и попросил прийти пораньше. С шести часов сидел на корточках у двери и ждал, постукивая рукой по полу. Как только послышался поворот замка, Лева, обрадовавшись, поднялся, чмокнул маму в щеку и побежал на улицу. Он хотел купить Варе пластинку, а магазин работал до восьми.
В небе голубая краска растворялась в розовой. Лева шел вдоль Ленинского и вдыхал запах летнего вечера, похожий на сладкий чай с шиповником. У него наконец-то было хорошее настроение. Он чувствовал, что все вернется на свои места – нужно только приехать на дачу, обнять Варю и долго-долго не разжимать руки. Лева знал, что впереди их ждут и другие ссоры, но им хватит нежности, чтобы погасить любую обиду.
Этот магазин Лева увидел у кого-то в соцсетях. Он находился в жилом доме, и в него нужно было спускаться по узкой лестнице, как в чулан. При входе стояли коробки со старыми пластинками в потрепанных обложках.
Дальше начинался сам магазин – и казалось, будто все пространство состоит из множества стеллажей с квадратными разноцветными упаковками. Проходы между ними были меньше полуметра. На полу тоже лежали стопки пластинок, и от этого проходы становились еще у́же. Лева попытался разобраться сам, но быстро понял, что это невозможно, и пошел искать подмогу.
Девушка в черной футболке с татуировками на руках сказала: «Щас поищем» и уверенно нырнула в один из рядов. Лева медленно протискивался сзади, боясь что-нибудь задеть. Они дошли до среднего стеллажа, и девушка начала ловко перебирать пальцами пластинки, словно играя на пианино. Этот процесс так заворожил Леву – он даже немного расстроился, когда Гульд был найден.
Касса тоже утопала в кусочках музыки. За стационарным компьютером, сделанным явно в прошлом веке, сидела еще одна девушка – с ярко-оранжевыми волосами и в большом бежевом свитере с высоким горлом. Напротив нее, облокотившись на край деревянного ящика с пластинками, стоял мужчина лет шестидесяти в футболке с Led Zeppelin, видневшейся из-под кожаной жилетки. Лева подумал, что из сотрудников магазина, которых наверняка было больше трех, получилась бы отличная музыкальная группа. Девушка в свитере взяла наличные – карты они, как и полагается такому магазину, не принимали – и протянула в ответ тонкий серый пакет с квадратной упаковкой внутри. На обложке было тридцать фотографий Гульда.
Варька, я буду стоять в море на руках, пока ты меня не простишь – так и знай! У меня нет никого ближе тебя, и я хочу, чтобы так было всегда.
Купил пластинку с твоим Гульдом и даже обещаю не занудствовать! Будем слушать ее весь день, как приеду.
Проснулась сегодня в семь утра. Солнце уже встало, и шторы в комнате превратились в янтарь. Пинала одеяло ногами, ворочалась, но так и не смогла больше уснуть. Надела платье в горошек и на цыпочках спустилась вниз. Трава была мокрая – провела по ней рукой и приложила ладонь к шее. Капли прохладные, а воздух горячий, будто и не было никакой ночи. В этом году жаркое лето.
Открыла медленно дверь, чтобы никого не будить, и пошла к вашему дому. Дорога из камней – как галька на море. Сорвала травинку, внизу стебель мягкий и сладкий. Пожевала и выкинула, решив больше так не делать – вспомнила вдруг, как мама в детстве говорила, что растениям тоже бывает больно.
Я шла и знала, что я очень легкая и красивая, и только плечо чесалось от укуса комара. Глаза у тебя, конечно, зеленые – ничего я не забывала.
Калитка была закрыта, но ты научил меня поддевать указательным пальцем замок и отодвигать его в сторону. Хорошо, что у вас нет злой собаки, хотя, думаю, она бы меня любила. В беседке остались чашки, банка сгущенки и зеленая спираль от комаров, а под ней – пепел. Наверное, твои поздно легли спать, раз не смогли убраться.
Мне очень захотелось тебя обнять, но ты еще не приехал. Я забралась в гамак, в котором мы обычно лежим вместе, когда я прихожу к тебе, и в спину мне ткнулась книга. Как же ты ее там забыл? А если бы пошел дождь и она промокла? Книжка эта ужасно занудная, про коммунистов и прочую жуть. Кто такое читает летом? Открыла, а из нее выпал листок: «Так и знал, что ты придешь! Спасибо, что выбрала тогда на море меня. Я невозможный дурак, а ты самая лучшая!» Ну и как мне теперь обижаться?
Лева приехал вечером. Он обнял Варю и долго не разжимал рук, а потом сказал: «Варька, ты ласочка».
«Маленькие» наконец-то пригодились!
Часть 2
В Москве все было по-другому. Лева с Варей виделись два-три раза в неделю. Они ходили в кино на редкие фильмы, знали, когда в городе открывалось новое кафе или выставка. Иногда приезжали друг к другу в гости – но если на даче они ощущали пространство своим, то в городе оно больше принадлежало родителям. Город спешил, и они пытались успеть за ним. И все-таки Москва была важна для них – как место, где они признались друг другу в любви. Лева еще в день их самой первой встречи знал, что влюблен, хоть и на четверть не осознавал, каким сильным окажется это чувство через несколько месяцев. Варя тоже с первого дня верила в них с Левой больше, чем во что-либо, но не хотела спешить – ей было важно наполнить слова не только безусловным счастьем, но и доверием, поддержкой и даже общими слезами. В сентябре, когда привычное расстояние между их домами из четырехсот метров выросло до четырнадцати километров, они открылись друг перед другом до конца.
Видеться чаще не получалось – они учились в девятом классе, и нужно было готовиться к экзаменам. Лева еще в начале учебного года без каких-либо сомнений выбрал литературу и историю. Варя долго не могла решить: ее бросало от биологии, над учебниками по которой она сидела часами, чтобы понять один маленький параграф, к английскому, который она учила с пяти лет, от экономики, которую любил папа, к мировой художественной культуре, которую любила она сама. Сильно переживая, зимой она все-таки решила, что английский и художественная культура – наиболее безопасный вариант.
Оба сдали экзамены хорошо и, выдохнув, наконец начали собирать вещи на дачу.