Как же хорошо снова быть здесь! Дурацкие экзамены съели кусочек лета. Лежу в своей комнате на шерстяном покрывале – колется, и коленки уже красные, а все равно не встану, потому что так этого не хватало. Нашла в комоде дачный дневник, и сразу же захотелось в него написать. Руки мокрые от духоты, и по ладоням стекают капли на тетрадь. Кап на слово «руки» – оно теперь как будто в шарике из воды, а чернила полупрозрачные.
Кто-то из наших соседей косит траву. Звук сначала был резкий и уверенный, а теперь начал барахлить и затих. Скоро опять зарычит. Один раз я поймала этот шум в Москве, и от него стало очень тепло. Посреди городской зимы вдруг случилось дачное лето.
Через три дня приедешь ты. Не верится, что после наших редких встреч вдруг снова можно быть вместе всегда. Пойду помою велосипед и съезжу на море потрогать воду. Холодная, конечно, но все-таки интересно. Приезжай скорее.
С ума сойти, это по-настоящему! Можно встать утром, а ты уже на гамаке ждешь меня. Как же я по этому скучал. В Москве, конечно, хорошо, потому что есть куда ходить, но здесь совсем иначе – как будто островок, защищенный со всех сторон, на котором нет ничего лишнего.
Еще здесь намного проще, потому что не нужны деньги. Стыдно писать об этом даже в своем дневнике, но мне ужасно неловко подходить к родителям перед нашими свиданиями. Каждый раз пробирает дрожь, когда я звоню маме, чтобы она сделала перевод на карту. Я говорил ей, что могу пойти подрабатывать, но она всегда отвечает, что я несу чепуху и мне нужно учиться. «Купишь нам потом домик у моря». Они что, действительно от меня этого ждут?
Ладно, не хочу про это думать. Лучше буду думать про то, что на даче загораешь быстрее, чем в городе. У меня уже сгорел нос, а у тебя появились веснушки. Бегу на поле рвать букет – всё на своих местах.
Все шло своим чередом. Снова не существовало ни времени, ни суеты.
В одни из первых выходных у мамы Вари был день рождения. Из Москвы приехало много родственников, и Варе пришлось отдать свою комнату двоюродному брату – он приехал с девушкой, и места им не хватило. В пятницу вечером Варя лежала на диване в коридоре, где обычно никто не спал, и ворочалась.
Просто невероятно! Стоило Тиме приехать с девушкой, как для них сразу без единого слова достали с чердака подушки и два одеяла. Теперь они хихикают за моей дверью, а я лежу спиной в яме, которую просидели на этом чертовом диване. Тут постоянно стучит окно от ветра, а закрыть его нельзя, потому что нечем будет дышать. Сейчас еще все начнут ходить через меня в туалет – просто супер! Скорее бы уже прошли выходные.
На самом деле я не злюсь, а, наверное, просто завидую. Брату сейчас восемнадцать – значит, через два года тебе можно будет оставаться у нас на ночь. Нужно купить большое одеяло – не хочу, чтобы было два отдельных. А может, не придется ждать так долго? Кто вообще придумал, что взрослым становишься в восемнадцать? Ерунда.
Боже мой, какой же ужасный диван! В следующий раз пусть спят хоть на улице.
Леву тоже пригласили на праздник. Когда Варя его позвала, он почувствовал, как по телу разливается тепло – получается, его уже воспринимают как семью. Конечно, Лева и так часто виделся с Вариными родителями, но тут еще и другие люди – дяди, тети, друзья.
Утром он пошел в дачный магазин за тортом. Выбирать из сладкого особо было нечего – огромные коробки с печеньем на развес, клюква в сахаре и сушеные бананы, которые лежали никому не нужные еще с прошлого года. Но Лева умудрился найти свежий и даже красивый торт. Его родители дали ему с собой бутылку вина. Перед выходом мама поправила рубашку и сказала расчесаться. Он шел румяный от счастья и чувствовал волнение, но оно было очень приятным.
Варя ждала Леву у калитки. Стоило ему зайти на участок, как она схватила его за локоть и повела в сторону.
Они остановились возле гаража, где никто их не видел. С веранды доносились обрывки слов и суета.
– Где ты ходишь! Мне срочно нужно сказать тебе: я ненавижу своего брата. У меня из-за него болит спина, а еще я хочу спать и есть. Ты можешь себе представить – он и его Ксюша сожрали все мои булки для завтрака!
– Боже, ты действительно отвела меня в сторону, чтобы сообщить это? – Лева запрокинул голову от смеха. Если бы кто-нибудь попросил его описать Варю, он рассказал бы, как они прятались за гаражом и обсуждали кражу завтрака. – Мы похожи на шпионов из кино, тебе не кажется?
– Это смешно? – У Вари было серьезное лицо, раздосадованное Левиным непониманием. – Ну тогда поспи сегодня тут, а я пойду к вам.
– Я тебя обожаю!
Тут Варя обратила внимание на торт, который из-за своей срочной проблемы не разглядела раньше.
– Где ты его достал?
– Представляешь, пришел в сельпо, а он там лежит.
– Я думала, ты наконец-то спасешь бананы.
– Ты можешь купить их своему брату.
– А кстати! Неплохая идея. Ладно, пошли в дом.
– Выходим по одному, и не оборачивайся.
В доме толпился народ. Женщины что-то резали, бегали из кухни на веранду и носили блюда с едой. Мужчины стояли полукругом возле гриля. Кто-то из них пил пиво, кто-то – вино. В дверях ребят встретила бабушка Вари – она обрадовалась Леве и бросилась его обнимать, хотя они виделись только вчера. Бабушка постепенно начинала уставать от наплыва людей и с удовольствием променяла бы все это на их тихие будни. За ней сразу же появилась мама. Она воскликнула: «Левочка, привет, мой хороший!», поцеловала его в щеку и, взяв под руку, повела на кухню знакомиться с гостями. Лева был счастлив.
На веранде его перехватил Варин папа. Не отвлекаясь от переворачивания мяса, он пожал Леве руку и представил остальным гостям. Лева стоял и завороженно смотрел на то, какими уверенными были его движения. Как он не давал никому скучать. Как в нем искрилась жизнь и он ни секунды не тратил зря. Лева знал, что во многом они с Вариным папой были разными, но в этом умении взаимодействовать с людьми ему хотелось стать хоть чуть-чуть на него похожим.
За столом много говорили. Сначала хвалили еду, потом делились, кто куда поедет летом, а ближе к вечеру дошли до политики. Никуда, кроме дачи, в эти три месяца Лева не собирался, поэтому промолчал, но про президентов и отношения между странами ему, штудировавшему все политические и исторические каналы на Ютубе, было что сказать. Он с опаской попытался вклиниться в обсуждение, боясь, что из-за возраста его начнут перебивать, как часто делают взрослые, и удивился, когда этого не случилось.
Разговоры о политике не заканчиваются ничем хорошим – как бы люди ни любили друг друга, они всегда хоть в чем-то будут не согласны. Варина мама хорошо чувствовала, когда нужно останавливать это хождение по кругу. Вот и теперь, стоило ей услышать первый переход на крик, как она незаметно встала и проскользнула на кухню. Через десять минут, забыв о споре, все пили чай.
Предыдущая тема была закрыта, но говорить о чем-то было нужно. Варин дядя, вытерев губы салфеткой, спросил ребят, куда они думают поступать. Варя, слегка улыбнувшись, посмотрела на Леву, как бы прося его заговорить первым.
– Я хочу быть писателем, – Лева сказал об этом уверенно и вытер уголок губ лежавшей под тарелкой салфеткой.
– А ты уже что-то пишешь? – подключилась тетя.
– У меня есть несколько рассказов. Один даже опубликовали на небольшом сайте.
– Как интересно! А можно будет почитать?
– Да, конечно! Я вам пришлю через Варю. – Леве польстило внимание, и он сразу же представил, что рассказ захочет прочитать не только тетя, но и Варины родители. Их мнение было для него важно.
– Варечка, а ты что думаешь?
Она надеялась, что Лева будет дольше говорить про себя и о ней забудут. Варе показалось, будто она пришла в школу и ее вызвали к доске, а она не знала ни слова по теме. Сам того не понимая, ей помог папа:
– Это что, работа? – он нервно постукивал пальцами по столу. Пепел с сигареты падал на праздничную скатерть.
Лева со страхом смотрел в его щурившиеся глаза и не знал, что делать. Ему не хотелось грубить, но вопрос обрушился неожиданно и сильно задел его.
– Мне кажется, да.
– По-моему, это псевдочушь из кино, где флегматики в очках печатают на машинках. Как ты будешь этим на жизнь зарабатывать?
Леве всегда казалось, что родители Вари мыслят свободнее, чем его собственные. Но в тот момент он понял – все так, пока ты не зайдешь на «не ту» территорию. И пока не ступишь туда, не поймешь, что она – «не та».
Варина мама снова всех спасла. Она спокойно накрыла дергающуюся ладонь мужа своею и перевела все в шутку: «Я просто очень люблю писателей из фильмов, и его это раздражает». Лева ждал, что Варя что-нибудь скажет, но она молчала. У него не было сил посмотреть на нее.
Он с трудом дождался момента, когда гости начали выходить из-за стола, и, стараясь не показать обиды, ушел домой.
Какого черта? Просто как это вообще возможно? Я понимаю, что он выпил, что я, может быть, какой-то идиот, который кажется ему ненадежным. Но как ты могла промолчать? Разве мы не за одно и не должны защищать друг друга? Или ты тоже считаешь писательство ерундой?
Почему мне должно быть так больно?
Ненавижу себя.
Дома все уже легли. Лева сидел за столом и щелкал выключателем лампы. В те несколько секунд, на которые загорался свет, он мог разглядеть в окне свое потерянное отражение. Нужно было закапать в заложенный нос, но он не мог встать и дойти до аптечки.
Вдруг он услышал скрип на улице – Варя, стараясь не шуметь, открыла калитку и села на гамак, как на качели. Лева спустился через пару минут и сел с ней рядом.
– Прости. – Она думала обнять его, но поняла, что нельзя. Это самый простой способ, и он нечестный.