Слава спал в Левиной комнате на надувном матрасе. Ночью перед воскресеньем, понимая, что скоро придется снова расставаться, они пытались насытиться разговорами и восполнить пропущенное время. На улице уже светало, и у Левы начали слипаться глаза, когда Слава, перевернувшись со спины на бок, спросил:
– Лев, а у вас уже был секс?
Лева открыл сонные глаза. В первую секунду он ощутил неловкость и даже желание соврать, но, подумав, решил ответить честно:
– Нет.
– А почему? – Слава поднялся с подушки и подпер голову рукой.
– Ты знаешь, мне иногда кажется, что с нами что-то не так, – сказал Лева, сжимая край одеяла руками. – Потому что во всей культуре показывают совсем другие отношения – в сериалах, в книгах, да вообще везде. Как будто это обыденность или даже, не знаю, обязательный атрибут молодости, а если ты не занимаешься сексом, значит, ты какой-то прокаженный. Но я так не хочу и так не чувствую.
– Так ведь это здорово! Я тебя спросил только потому, что вы давно вместе, но у всех же все по-разному. Ну и на секундочку – вам шестнадцать лет, чего ты вообще переживаешь?
– Да, конечно. Но в том-то и прикол, что даже в шестнадцать сейчас уже как будто поздно. Например, я прихожу в школу, а там пять моих одноклассников сидят в ряд на диване и рассказывают друг другу, кто за неделю сколько раз. И сразу хочется спрятаться, чтобы они меня вдруг тоже не спросили.
Слава усмехнулся.
– Ты думаешь, кто-то по-настоящему влюбленный будет обсуждать это на перемене, да еще и так, чтобы все вокруг слышали?
– Нет. Но это не отменяет того, что я для всех вокруг странный.
– Я бы их слова делил на пять, потому что всем хочется казаться крутыми, а как там на самом деле, никто не знает. Ну и даже если не врут, какая разница? Я тоже могу рассказывать всякое, но чтобы хоть раз влюбиться – никогда такого не случалось.
Лева слушал Славу и следил, как тот водит рукой по деревянной стене.
– Тебе от этого тяжело?
– Да как сказать? Наверное, да. Здорово, когда есть с кем поделиться. Например, иногда что-то случается фиговое, но друзьям не хочется рассказывать, а родителям – тем более. И тогда становится одиноко. Хочется какого-то тепла и чтобы оно было рядом не день и не два, а как можно дольше. – Слава положил ладонь на лицо и потер глаза, а потом добавил: – Что это вообще такое?
Лева отпустил одеяло. Он испытывал облегчение от того, что Слава его понял, и в то же время ему было больно за друга – сам он отчетливо помнил, как чувствовал себя, пока не появилась Варя.
– Я не могу представить, что испытаю когда-нибудь что-то более сильное. Я словно все время нахожусь в безопасном месте, в котором до меня если и можно дотронуться и даже оставить вмятину, то она всегда выправится обратно. Я уверен в своей защищенности, но ужасно боюсь за Варю. Это два абсолютно противоположных состояния. Иногда могу проснуться ночью и начать сходить с ума, рисовать в голове страшные истории, которые с ней происходят. Например, за окном темнота, а я уже чуть ли не несусь проверять, на месте ли их дом. И получается, с любовью пришла еще и тревога, но я без каких-либо вопросов готов ее испытывать, потому что у меня есть такой близкий человек и одновременно лучший друг, которому мне ничего не нужно доказывать. В первый год без этого не получалось, но сейчас все мои действия и слова такие естественные. Знаешь, с чем это можно сравнить? Как будто я очень долго искал свой дом и наконец нашел. Ожидание было для меня невыносимо болезненным, тоскливым, иногда просто удушающим, если начинал по кругу об этом думать, но когда оно завершилось, я стал очень счастливым. Звучит, наверное, слишком сладко, да?
Слава опять лег на спину.
– Звучит так, что теперь я тебе завидую.
– Оно не может не случиться, Слав.
Лева думал, после таких слов у него быстрее забьется сердце, но вместо этого было ощущение, словно он на море, где штиль и только волна то плавно прибывает к берегу, то убывает. У него снова слипались глаза.
– Будем спать?
Слава потянулся рукой к ночнику, чтобы выключить свет.
– Давай. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
На следующий день, прощаясь у машины, Лева крепко обнял Славу и решил, что они больше никогда не потеряют связь так надолго.
Сегодня уже восьмой день! Родители и Слава уехали вчера вечером. Выходные были очень хорошие – я и забыл, как здорово быть с другом, который с тобой почти всю жизнь. Оказывается, мы можем обсуждать вообще все на свете. Хочу скорее вас познакомить – как только вернемся в Москву, куда-нибудь вместе пойдем.
Мама с папой не ругались, и это такое облегчение.
Девятый день. Всего ничего – и ты приедешь! Ездил сегодня в дальний магазин за всякой мелочью и увидел на обратном пути в поле подсолнухи. Их там было штук пять, и они так сильно выделялись на фоне зеленой бесконечности. Завтра обязательно возьму ножницы и вернусь. Леденцов после выходных осталось море – пошел доедать.
Ну все, последний день! Из «Войны и мира» прочитал только первый том – да ну и ладно. Какая теперь уже разница, если завтра ты будешь рядом. Съездил за подсолнухами. Пока пробирался по полю, расцарапал ноги о какие-то палки. Из пяти забрал три самых красивых и больших. Дошел до вашего дома и поставил в вазу рядом с твоей кроватью, а когда собирался уходить, бабушка усадила меня пить чай и сказала, что мы очень хорошие. Жду от тебя сообщения о приземлении. Остался последний неразвернутый фантик.
Дом пахнет нагретым солнцем деревом и бабушкиными пирожками, а ты – солью от жаркого дня и футболкой, которую только что погладили. Как же приятно вернуться!
С родителями было замечательно, но к концу отдыха уже невозможно скучалось. Еще иногда они начинали заводить разговор о поступлении, а мне по-прежнему совершенно нечего ответить. В такие моменты я оставляла их вдвоем, а сама убегала звонить тебе. Похоже, никогда не бывает хорошо во всем и сразу.
Хочу запомнить, как мы вместе с папой ходили за фруктами по утрам, у него был правый наушник, а у меня – левый и мы слушали его любимую музыку: Depeche Mode, The Doors и «Кино». Как мы втроем ездили кататься на каруселях и купили смешные магниты с нашими кричащими лицами с каждого аттракциона.
Как папа нырял, я вставала ему на плечи и он выталкивал меня в воздух, а я с брызгами плюхалась в воду, зажимая нос рукой. И как по вечерам мы сидели в ресторане, вокруг громко разговаривали местные, пахло томатным соусом, по тарелкам стучали приборы, а я смотрела на родителей – мама клала голову папе на плечо, а он целовал ее в лоб. И в этот момент я испытывала огромное счастье от того, что они так сильно любят друг друга. И от того, что там на даче меня ждешь ты, чтобы тоже вот так поцеловать.
Спасибо, что подарил мне эти денечки.
Я очень счастлив. Только-то и всего.
Сегодня мы лежали на пледе в саду. По краям были разбросаны книги, к которым ни ты, ни я, кажется, даже не притронулись. У тебя на лице была кепка, закрывавшая лицо от солнца, а я, наоборот, приподнялась на локтях, чтобы не потерять ни одного лучика. Я закрыла глаза и думала о том, что лет через двадцать в этом саду будут лежать наши дети.
Хочу, чтобы было так: выходные, у нас много гостей. Пахнет сладкими помидорами, специями, горячим хлебом и огнем. Все садятся за большой деревянный стол на веранде, а я стою с деревянными ложками в руках и раскладываю салат из огромной миски.
Вдруг кто-то замечает, что забыли принести соль, и я проскальзываю на кухню.
Открываю шкаф, тянусь за банкой и чувствую, как ты подошел втихаря и ласково целуешь меня за ухом. Поворачиваюсь, и мы долго не можем оторваться друг от друга, словно встретились только этим летом.
Через несколько минут кто-то кричит: «Эй, там, где соль?», и мы возвращаемся. Вокруг красивая посуда, много еды, вазы с полевыми цветами и полные бокалы. Голоса не умолкают, и все это с такой любовью, которая никуда не девается.
Все замедлилось, как прошлым летом. Обычно август похож на очень длинное и тревожное воскресенье, которое вот-вот закончится и превратится в понедельник, но сейчас совсем не так – мы будто в застывшей субботе.
Все лето вода была холодной: сначала не могла прогреться после зимы, потом шли нескончаемые дожди. Я думал, в этом году так и не получится поплавать, но утром ты позвонила, сказала взять полотенце и приезжать на море. Я выбежал из дома, сел на велосипед и помчался к тебе. Естественно, забыл полотенце, вспомнил о нем на середине пути и не стал возвращаться.
Пока ты медленно считала до десяти, стоя по пояс в воде, я плюхнулся в нее с головой и обрызгал тебя. Тебе ничего не оставалось, кроме как сделать то же самое. Ты вопила, как тебе холодно, смеялась и не переставала зачерпывать ладонями воду и плескать ее в мою сторону. Я нырнул, подплыл ближе и взял тебя на руки.
Еще никогда до этого наши тела так не соприкасались друг с другом. Это получилось неожиданно легко – как будто в воде не действовали никакие законы и все было можно: прижимать свою грудь к твоей, гладить тебя по спине и скользить по ней вниз. И совсем нечего было стесняться.
Потом мы стояли на солнце и обсыхали, и я даже порадовался, что забыл полотенце. С твоих волос на траву стекали капли, и я вспомнил, что с них все и началось. Если бы ты не появилась, я был бы очень несчастлив.
Кажется, все три месяца были ожиданием этого дня. Неужели можно быть такой счастливой просто от того, что прикасаешься к любимому человеку?
Шесть утра, и я встал, чтобы идти на море, пока дом спит. Каникулы как будто только наступили, и хочется продлить лето хотя бы на пару недель, но нужно ехать в Москву. Уже созрела ежевика – лето кончилось. А все-таки еще есть сегодня, бегу!