Подробности были неутешительны. Около пяти утра, то есть примерно час назад, к санаторию подкатили пять легковых автомашин. Оттуда вылезли крепкие пареньки и практически бесшумно овладели хорошо охраняемой цитаделью. Детективы, имеющие четкую директиву ни под каким предлогом не вмешиваться ни в какие разборки, просто фиксировали происходящее всеми имеющимися техническими средствами.
— Кто это был — спецслужбы, милиция? — выпытывал Равиль у своего сотрудника.
— Абсолютно исключено.
— Почему ты так уверен?
— Из-за экипировки. Когда они из легковушек полезли… Мы такого не ожидали.
— В каком смысле? Выражайся яснее! — раздраженно приказал Фаткутдинов.
— Черные кимоно и черные кроссовки.
— Кимоно?
— Да, в таких обычно занимаются восточными единоборствами. На спинах у всех была вышивка — обезьяна.
— Час от часу не легче, — вздохнул Равиль. — Они были вооружены?
— Только короткими палками.
— Чем кончилось дело?
— Положили всю охрану, причем без малейшего шума. Забрали с собой девушку, которая в последние дни находилась в санатории, и уехали.
— Это все?
— Практически. Через установленные по периметру микрофоны я слышал, как девушка благодарила кого-то, называя его Геной. Гена ответил, что едва нашел ее, и похвалил за то, что нашла способ связаться с ним. Парни в кимоно Гену по имени не называли. Обращались к нему только так — Плешивый. Вы можете чуть позже посмотреть видеозаписи с камер и прослушать все записанные разговоры.
— Плешивый, кимоно, обезьяны! — взорвался Равиль. — А что с Алексом Йорком? Они его, случаем, не убили? Что в этом чертовом санатории вообще сейчас происходит?
— В санатории пока тихо, так как весь персонал до сих пор лежит без движения. А Йорк, кажется, даже не проснулся.
— Ты уверен, что он живой?
— Насколько мы поняли, да.
— То есть ворота нараспашку, а охрана валяется?
— Нет, ворота закрыты. Эти, в кимоно, как мартышки через забор перескочили. Обратно — тем же макаром.
— Девушка тоже прыгала через забор?
— Да. Довольно ловко перелезла.
Равиль тихо выругался и закурил новую сигарету.
— Ну, чего ты переживаешь? — приобнял его за плечи Печерников. — Твой Йорк на месте, живой. И готовый к тому, чтобы отвечать на вопросы. Это мне надо расстраиваться — Кристина снова исчезла.
— А мне, думаешь, не надо?
— Мой тебе совет — бери этого сукиного сына Алекса, пока он еще тепленький, и допроси с пристрастием. Глядишь, деньги отыщутся. Он ведь не один такие дела проворачивал, ты же понимаешь. Узнаешь имена тех, с кем на самом деле надо разговаривать — клиенты тебе будут безгранично благодарны.
— Подумаю, может, ты и прав, — хмуро глядя на маячивший вдали забор санатория, ответил Равиль.
— Подумай, конечно, а я поеду в Москву. Дашь мне одну машину?
— Бери. Что будешь делать теперь?
— Не знаю. Если Кристина дома объявится, займусь, наконец, своими делами. Если нет — буду искать Гену Плешивого. С обезьяной на черном кимоно.
После разговора с Оксаной Бублейников воспрянул духом. Во-первых, он не ожидал, что она так близко к сердцу примет его проблемы — ему было очень приятно об этом вспоминать. Во-вторых, Оксана обещала переговорить с человеком, который сможет обеспечить его безопасность, а может быть, и найти злоумышленников.
Теперь Ленечка мог полностью сосредоточиться на главном — выяснить, почему такие нешуточные страсти разгорелись вокруг Дымовой и ее рукописи, почему Ольга Святославовна так тщательно скрывала некоторые факты своей биографии и при чем здесь история с пропавшей экспедицией профессора Бахмина?
Кое-как упросив редактора отдела дать ему три дня за свой счет, Ленечка принялся за дело. Начать он решил с архивов. При помощи своего приятеля-архивиста он довольно энергично прошерстил все доступные и рассекреченные фонды и убедился, что Рогов был прав. Никаких бумаг, касающихся таинственного исчезновения экспедиции Бахмина, кроме показаний проводника-шерпа, действительно не нашлось. Обнаружилось множество документов, имеющих отношение к самой Дымовой, которые могли бы пригодится в работе над книгой, но это Бублейников оставил на потом.
Зато на другом направлении поисков его ожидал неожиданный сюрприз. Подключив к делу своего весьма компетентного коллегу, посвятившего себя истории спецслужб, он довольно быстро установил, что следователь НКВД Валерий Степанович Агеев, который вел дело Дымовой, вопреки утверждению Рогова не был расстрелян в 53-м году по делу Берии. Он был осужден двумя годами позже, в 55-м, на пятнадцать лет, отбыл весь срок от звонка до звонка и умер в год московской Олимпиады. Попутно выяснилась одна интересная деталь. После дела Дымовой следователя Агеева на время отстранили от работы, а потом перевели с понижением в какой-то спецотдел НКВД. Видимо, начальство не простило ему оплошность с временным освобождением Дымовой.
Были ли у Агеева наследники, вел ли он какие-то записи, сохранились ли они — неизвестно. И где искать этих наследников, тоже пока было неясно. Тогда Бублейников решил воспользоваться адресом, который дал ему все тот же Рогов. Наплевав на предупреждения Семена Афанасьевича, он сел в машину и помчался в деревню, которая находилась даже не в Московской, а в Калужской области. Приехав на место и проплутав больше часа по проселочным дорогам, Ленечка, наконец, обнаружил маленький неказистый дом без номера, одиноко стоящий в самом конце кривой деревенской улицы.
Вышедший навстречу нежданному гостю крепкий седой дедок не был похож на старую развалину, хотя, по прикидкам Ленечки, ему должно было быть не меньше восьмидесяти. Это был Андрей Ильич Семин, много лет проработавший в органах.
— Значит, статью пишешь? Ругательную? — уточнил Андрей Ильич, закуривая.
— Нет, статья не ругательная, — горячо заверил его Бублейников. — Она историческая, исследовательская. Мне от вас только одна справочка нужна. Вы знали Валерия Степановича Агеева, следователя? И Гринберга, который работал в конце тридцатых вместе с ним?
— Леву Гринберга? Конечно, знал. Это ж ведь он на Валерия Степановича донос накатал в связи с делом китайской шпионки. А потом занял его место. Но я это уже позже узнал, случайно. А так они лучшими друзьями были. Ну, Агеева тогда, конечно, понизили в должности, отстранили от следственной работы.
— Извините, а что это за дело китайской шпионки?
— Девчонку нашли на границе, вроде как наша, из экспедиции. Но были сомнения в ее показаниях. Валерий Степанович вел это дело. Но я про все знаю от его сына. Мы учились вместе, дружили. Валерий Степанович меня с детства знал, он меня и на работу в органы привел. А сын его инженером стал, не захотел отцовскую судьбу повторять.
— Так у Агеева был сын? Он жив?
— А тебя Валерий Степанович или Станислав Валерьевич интересует? — хитро прищурился Семин.
— Вся династия, — почти искренне ответил Бублейников.
— Династия? Понятно. Раньше династии только у царей были, а сейчас вот и у нас тоже. Это приятно.
Семин немного помолчал, сплюнул и продолжил:
— Да, времена были — мы со Стасиком на каток вместе бегали, за одной девушкой ухаживали.
— Скажите, где он живет, я бы с ним с удовольствием поговорил. Вы не дадите мне его адрес?
— Дам, отчего не дать. Привет ему от меня передашь. Да смотри, хорошо напиши о Валерии Степановиче. Замечательный человек был, настоящий коммунист. Стасик тебе расскажет, он отца очень любил.
— Да, да, — рассеянно бросил Ленечка. — Обязательно напишу.
Обратно он гнал машину так, что самому иногда делалось страшно. Но ему очень хотелось прямо сегодня повидаться с сыном следователя Агеева.
— То есть ты хочешь сказать, что Кристинка сейчас может быть дома? — вскакивая с дивана, закричала Оксана. — Максим, я так рада!
Она подскочила к Печерникову и с размаха чмокнула его в щеку.
— Погоди радоваться, дома ее как раз и нет, я специально заходил. Все печати на двери целы, в квартире никого. Мобильный ее по-прежнему не отвечает.
— Нет, я буду радоваться! Потому что знаю, кто такой Генка Плешивый!
— Ты не шутишь? — Печерников подался вперед. — Но ведь в твоем списке никакого Генки не было.
— Да потому что мне и в голову не приходило, что Кристинка с ним знакома!
— Так кто такой этот Генка?
— Инструктор. Геннадий Савельев. Он в фитнесе, куда мы с Кристинкой вместе ходим, преподает у-шу.
— Выходит, Кристина занималась у-шу, а ты и не знала, так?
Оксана покаянно вздохнула:
— Выходит, так.
— Тогда понятно, почему на двери ее комнаты плакат с Брюсом Ли висит. Кумир, значит.
Тут Максим неожиданно вспомнил рассказ Поганкина о его разговоре с Кристиной. «Потом стала пугать меня расправой. Что-то вроде — голову оторву, руки-ноги переломаю. Я еще спросил: «Дружков своих пришлешь?» А она усмехнулась как-то нехорошо и говорит: «Теперь уже и сама смогу, научили». Так вот это она о чем, оказывается!
— Почему этого Гену зовут Плешивый?
— Он абсолютно лысый — бреет голову, она у него блестит, как бильярдный шар.
— Ну и звали бы Лысым.
— Наверное, Плешивый лучше запоминается, — предположила Оксана.
— Конечно, имя Гена запоминается труднее, — пробурчал Максим. — И где обитает наш гуру?
Чтобы ответить на этот вопрос, Максиму пришлось потратить всего десять минут. Выяснилось, что плешивого гуру можно было отыскать либо в том самом фитнесе, который посещали подруги, либо на Преображенке, где у него была собственная школа. Максим с Оксаной сразу же рванули туда.
— Геннадий Вадимович? — переспросила девушка-администратор. — Его группа уже сорок пять минут как закончила занятия, но сам он еще не выходил. Подождите его здесь, пожалуйста.
— Мы поднимемся туда, если вы не против, — заговорщицки подмигнул ей Печерников. — Я его родной брат, проездом из Владивостока в Сочи. Мы десять лет не виделись. У меня самолет через два часа, видите, уже и стюардесса за мной приехала.