По западноевропейским данным, «знамя» включало обычно от 20 до 80 рыцарей. Помноженные по меньшей мере на три (имеется в виду окружение рыцаря), эти цифры дают схематическое представление об общей численности данного подразделения[59]. Впрочем, в экстраординарных случаях численность последних возрастала. Так, в битве при Грюнвальде принимавшие в ней участие орденские хоругви насчитывали, по сведениям Я. Длугоша, 60–100 «копий». Для точного исчисления личного состава подразделения простое (на основании обычного состава «копья») утроение приведенных цифр вряд ли приемлемо. Общий характер битвы мог отразиться на большем, чем обычно, количестве «копий» в одном отряде. Польскому историку С. М. Кучинскому удалось прояснить, что некоторые орденские хоругви в 1410 г. насчитывали от 157 до 359 «копий». В Грюнвальдской битве такого рода подразделения включали в среднем не 70 (как можно думать на основании данных Длугоша), а 150 «копий»[60]. Исходя из этого подсчета города Тевтонского ордена выставили в 1410 г. контингенты, в 4.5–8 раз крупнее обычных[61]. Состав хоругвей славянской армии, сражавшейся при Грюнвальде, источниками не освящен. Как отмечает Кучинский, в польском войске могли быть большие хоругви: в каждой не менее 500–600 «копий»[62].
Данные о составе и численности хоругвей 1410 г. в какой-то мере приложимы к русским «стягам», участвовавшим в войне 1380 г. Последние, учитывая особый характер Куликовской битвы, вряд ли были меньше средних орденских Banner, включавших 150 «копий». В свою очередь «стяги» объединялись в полки во главе с князьями и воеводами. Полк являлся в средневековый период самым крупным тактическим подразделением и мог состоять из нескольких (обычно от трех до пяти) «стягов». В полк входили отряды из разных мест или собранные в одной земле или области. Для сравнения отмечу, что аналогичные полку формирования (bataille)[63] в Западной Европе включали ряд расположенных друг возле друга «знамен». Численность таких отрядов могла меняться в зависимости от обстоятельств и количества «ознамененных» подразделений. По примерам XIV в. число последних, образующих: одну bataille, колебалось от шести до 30[64].
Приведенные выше сопоставления частей средневекового русского войска и современных ему европейских армий выявляют (с учетом возможных отличий в отношении социального состава, воинского убора, эмблематики) определенное сходство их структурных подразделений. Оно заключалось в разделении на непостоянные по составу и нарастающие по численности тактические единицы: по древнерусской терминологии — «копье» — «стяг» — полк, боевые достоинства которых были хорошо известны[65].
Возвращаясь к характеристике русско-московского войска XIV в., следует подчеркнуть ряд в большой мере новых явлений в его созыве и организации.
Борьба русских людей с монголо-татарами не прекращалась со времен Батыева нашествия, однако долгое время разбивалась о военное превосходство противника и носила разрозненный, стихийный характер. В XIV в. положение стало меняться. Осуществление антиордынской наступательной программы потребовало от московского правительства объединения вооруженных сил страны, что находилось в прямой связи с увеличением численности войск и расширением района их мобилизации. Комплектованию армии были приданы юридические основы. Система нередко перезаключавшихся, содержащих военные статьи договоров стала нормой взаимоотношений столицы сначала с уделами, а затем и с формально независимыми княжествами и землями. Эти «докончания» обязывали князей Русской земли, которые были под властью великого князя московского, к совместным действиям против, общих врагов. Так, из документа 1350–1351 гг. до нас дошла следующая, в дальнейшем неоднократно повторявшаяся формула: «А кто будеть брату нашему старейшему (т. е. великому московскому князю. — А. К.) недруг, то и нам недруг, а кто будеть брату нашему старейшему друг, то и нам друг»[66]. В случае войны предписывалось, «будеть ми вас послати, всести вы на конь без ослушанья».
В договоре 1367 г., заключенном между Дмитрием Донским и князем Владимиром Андреевичем Серпуховско-Боровским, было уточнено подчинение призванных к военным действиям бояр и слуг: «Где кто ни живет, тем быти под твоим (удельного князя. — А. К.) стягом»[67]. Иными словами, под стяг сюзерена стягивались люди, проживавшие как в его уделе, так и за пределами последнего. Такой порядок держался в течение всего периода правления Дмитрия Донского. Однако, судя по договору 1389 г., вольные слуги и бояре выступали в поход независимо от служебной подчиненности с войсками тех уделов, где были расположены их владения. В дальнейшем прежний порядок, при котором, например, московские феодалы, жившие в чужих уделах, должны были служить в войсках центрального правительства, был восстановлен[68]. Участие этих людей в великокняжеских полках облегчало, видимо, Москве руководство своими людьми, находившимися в других землях. В «докончании» 1375 г. между московским и тверским князьями правило о совместных боевых действиях против татар и литовцев было распространено на отношения между двумя независимыми княжествами. При этом предусматривалось не только личное участие в походах глав этих княжений, но и взаимная посылка воевод[69].
Есть основания думать, что подобные оборонительно-наступательные договоры, узаконивающие фактическое существование федеративной армии, были в предкуликовское время заключены и с другими независимыми соседями Москвы, например с Новгородом[70] и Рязанью[71]. В ходе подготовки к решающему сражению с Ордой князь Дмитрий сумел, по-видимому, заключить серию союзных договоров, что в критический момент обеспечило сбор представительного по численности общерусского войска.
Создание общерусской междукняжеской армии — важнейшее достижение правительства Дмитрия Донского[72]. При этом был применен давний опыт сбора и использования коалиционных вооруженных сил. Если иметь в виду послебатыево время, то такие начинания отмечены в Новгородской земле, а под 1284, 1321, 1335 и 1340 гг. летописи сообщают о выступлении нередко с союзниками сил всей Низовской земли. В этих походах крепла идея единения областных ратей, действовавших в интересах великих князей владимирских и московских. Разделение русских земель на «верхние» (Новгородская и Смоленская)[73] и «нижние» восходит ко времени Киевской державы, В дальнейшем под Низовской землей понимались области Северо-Восточной Руси, и в первую очередь Московское княжество. Одно летописное известие 1285 г. включает в это понятие тверичей, москвичей, волочан, новоторжковцев, дмитровцев, зубчан, ржевцев[74]. По мере расширения московских владений термин Низовская земля для обозначения военной коалиции потерял свою конкретность и был в середине XIV в. заменен такими понятиями, как «вой многи», «все князи русские и все города»[75].
Дипломатические усилия московского правительства, направленные на создание военного союза земель, принесли существенные результаты. Знаменательным в этом отношении был поход объединенного русского войска на Тверь в 1375 г., когда Дмитрий Иванович «собрав всю силу русских городов и с всеми князми русскими совокупяся»[76]. Участниками войны 1375 г. были следующие князья («коиждо ис своих градов с своими полки служачи великому князю»):[77] Cерпуховско-Боровский, Суздальские, Ярославские, Ростовские, Кашинский, Городецкий, Стародубский, Белозерский, Моложский, Тарусский, Новосильский, Оболенский, Брянский, Смоленский. Пришла и рать новгородцев. Всего собралось не менее 22 отрядов (летописец не привел полного списка, ограничившись припиской «и инии князи со всеми силами своими»[78]), сгруппированных, очевидно, в несколько полков.
Сосредоточение объединенной армии у Волока, по сообщению Никоновской летописи, происходило где-то между 14 июля и 21 августа (здесь и далее — даты по старому стилю) 1375 г. Другие летописи указывают более конкретно — 29 июля,[79] т. е. на сбор войска ушло менее 15 дней. Для своего времени это являлось своеобразным рекордом. Опыт мобильного сбора вооруженных сил был использован в войне 1380 г.
По перечню военачальников можно судить о районе мобилизации 1375 г. Он охватил огромное пространство (720×600 км) от Смоленска на западе до Городца на востоке и от Тарусы на юге до Белоозера на севере[80]. В составе войска находились отряды нескольких формально независимых (Ярославского, Ростовского, Смоленского, Суздальско-Нижегородского) княжеств, а также Новгорода Великого. Численный перевес наступающих был, видимо, подавляющим. После 4-недельной осады тверскому князю пришлось подчиниться, его политическая самостоятельность, по заключенному мирному договору, оказалась сильно урезанной[81]. Поход на Тверь, по своему размаху и характеру подлинно общерусский, во многом подготовил последующее событие — Куликовскую битву.