Вывод из всего сказанного может быть только один. Если реплики Паисия и других мастеров в конечном итоге восходят к «Троице» Рублева (а это скорее всего так), то не к той, что дошла до нас, а к иной (или к иным). Композиция этого утраченного протооригинала в общих чертах может быть восстановлена способом, близким к тому, каким восстанавливаются по поздним спискам древние литературные памятники. В результате сравнительно-текстологического анализа списков выявляется общий для них текст, который в принципе и должен принадлежать протографу. Если бы реплики рублевской «Троицы» имели тот вольный характер, о котором так часто пишут, то особенности, отражающие индивидуальность отдельных произведений, количественно доминировали бы над «общим текстом» композиции, — иконографические признаки имели бы сильный «разброс», затрудняя классификацию. Но в том-то и дело, что это не так, и мы уже отмечали целый ряд признаков, типичных для всех или абсолютного большинства вышеназванных произведений, принадлежащих к разным эпохам и стилям и одновременно непрослеживаемых в лаврской «Троице». Это «развитой пейзаж» (для икон), формы которого тяготеют к типологической однородности (преобладают «рублевские» палаты с колонной и велумом, дуб с двумя кронами, гора с двумя или тремя вершинами, обычно с «пещерой») отсутствие клава (почти всюду) у среднего ангела; сдвинутое вправо подножие (иногда третья ножка у седалища) левого ангела, удлиненный левый рукав его гиматия, охватывающий ладонь; три чаши и «натюрморт» на трапезе; «гористый» позем.
Вот по этим характеристикам (с учетом асимметричного расположения ангелов) и может быть «смоделирован» предполагаемый рублевский образец. Среди сохранившихся икон рублевской иконографии мы можем указать лишь одну, относительно близко стоящую к искомому протооригиналу. Это «Махрищская Троица» начала XVI в., отличающаяся, впрочем, некоторыми специфическими особенностями (слишком широкая расстановка фигур, благословляющая рука правого ангела, палаты со сдвинутым вправо окном, гора без пещеры)[688]. Переработкой этого типа, возможно, является северная «Троица» XVII в. Но если прибавить сюда упоминавшиеся выше композиции с «незаконченным симметрическим сдвигом», то картина существенно изменится. И думается, что именно такие произведения, как «Троица» 1586 г. Дмитрия Годунова, дают в общем более удовлетворительное представление о том, как выглядел этот вариант в исполнении Рублева. Существование данного варианта подтверждается, по-видимому, иконой XVI в. Троицкого придела собора Василия Блаженного, на наш взгляд комбинирующей лаврский тип «Троицы» с реконструируемым (как бы «переводя» последний в измерения знаменитого образа Троице-Сергиева монастыря). К сохранившейся «Троице» Рублева чрезвычайно близки общий рисунок и пропорции композиции, совпадают отдельные характерные детали (клав у среднего ангела, единственная чаша на столе). Но пейзаж выполнен в описанных выше формах и буквально «втиснут» в узкую полоску фона.
Если сравнительно-иконографический анализ определенной группы произведений позволил нам гипотетически восстановить рублевский образец, на который они ориентируются, то логика исследования требует, очевидно, применения данной методики ко всей совокупности памятников соответствующей иконографической традиции. К ней мы здесь относим только такие изображения, в которых лозы, жесты и рисунок ангельских фигур в целом соответствуют их трактовке в лаврской «Троице». Сопоставляя эти произведения, легко убедиться в том, что в массе они обнаруживают между собой чрезвычайно большое сходство по всем ранее выделенным нами компонентам, подтверждая восхождение этих компонентов к древней первооснове[689]. Различия же касаются самого существенного как с точки зрения формы, так и содержания — взаимного отношения ангелов: их сближенности («сомкнутости» крыльями) или отдаленности («разомкнутости»), симметричности или асимметричности положения среднего ангела относительно крайних. По этому признаку все изображения «Троицы» «рублевского типа» могут быть разделены на четыре группы, или редакции: с симметрично или асимметрично расположенными сомкнутыми или несомкнутыми ангелами (группы СС, СН, АС, АН). Произведения группы СС уже перечислялись. К группе СН можно отнести (кроме упомянутых ранее) клеймо креста мастерской Амвросия[690], деталь оклада Евангелия Николо-Песношского монастыря (конец XV в.)[691], панагию XV в. и несколько ламатий XVI в. в ЗИХМЗ[692], новгородскую икону начала XVI в. в ГТГ[693], «Троицу» первой трети XVI в. из Успенского собора в Дмитрове[694], икону того же столетия из праздничного ряда иконостаса Богородице-Рождественского придела Софии Новгородской, клеймо иконы «Архангел Михаил» в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря (середина XVI в.)[695], тверскую «Троицу» 1560-х годов, написанную «замышлением многогрешного Нечая»[696], палеосную икону второй половины XVI в. из ризницы Ипатьевского манастыря[697], клеймо покрова Сергия и Никона радонежских 1569–1592 гг.[698], прорись XVII в. (?) из собрания А. В. Тюлина[699] (четыре последние, а также клеймо амвросиевского креста и одна из панагий включают изображения Авраама и Сарры по сторонам среднего ангела), клейма покрова Александра Свирского 1582 г.[700] и створок киота «Троицы» Рублева 1601 г.[701], икону праздничного ряда иконостаса Ризположенской церкви Московского Кремля (1627 г., Назарий Савин с дружиной)[702], деталь иконостаса — складня первой трети XVII в. в ЗИХМЗ[703], икону на сени царских врат 1643 г. Троицкого собора (Загорск)[704], клеймо костромской иконы XVII в. «Богоматерь Умиление со святыми на полях»[705], а также две композиции, близкие к фреске Феофана Грека и клейму новгородской «Четырехчастной» — с Авраамом и Саррой внизу — галицко-украинского или белорусского происхождения XV в.[706] и новгородскую, находящуюся под записью.
Группа или редакция АС разделяется на два вида (варианта). Первый был предметом гипотетической реконструкции. Ко второму относятся сохранившаяся «Троица» Андрея Рублева и почти идентичные ей по рисунку иконы из Коломны (первая половина XVI в.) и местного ряда иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (конца XVI в.)[707]. Промежуточное положение между этими видами занимает икона собора Василия Блаженного (илл. 16).
Наконец, рядом произведений представлена группа АН, в которой также можно выделить два вида. Первый — с полностью разомкнутыми ангелами; второй — с разомкнутыми средним и правым ангелами. Первый вид включает знаменитую пелену XV в. Загорского музея[708], клеймо современной ей пелены «Явление богоматери Сергию» (довольно близкое по цвету к «Троице»)[709], прекрасную икону конца того же столетия[710] (обе также в ЗИХМЗ), «Троицу» на сени царских врат собора Василия Блаженного (илл. 14), клеймо иконы «Иоанн Богослов с житием» в МиАР[711], иконы ГРМ[712] и Кирилловского музея (все XVI в.), пластически выразительную, очень «рублевскую» по рисунку панагию[713] и дробницу (XVI в., ЗИХМЗ), средник складная 1644 г. из собрания А. В. Морозова[714], круглую икону Никиты «Павловца» 1674 г. в ГРМ[715].
Второй вид помимо названных выше икон из Ферапонтова и Углича, шитья складня из Кирилло-Белозерского монастыря и пелены Софьи Палеолог, произведений Симона Ушакова и Кирилла Уланова включает таблетки новгородского Софийского[716] и суздальского Рождественского соборов, великолепную икону Успенского собора в Москве и утраченную (?) ныне икону ГТГ[717] (все XVI в.), прорись XVII в. (?) из собрания А. В. Тюлина[718].
Анализируя группу СС, мы пришли к заключению, что она, всего вероятнее, не репродуцирует, а перерабатывает рублевский образец с позиций традиционализма. То же самое можно, очевидно, предположить относительно группы СН, с той разницей, что большинство входящих в нее произведений ориентируется, по-видимому, на образцы группы АН. С другой стороны, рублевские корни группы АС очевидны для второго вида (сохранилась подлинная икона) и вероятны (как мы пытались показать) для первого. Остается пока открытым лишь вопрос об отношении коломенской и годуновской икон, а также иконы собора Василия Блаженного к лаврской «Троице». Копируют ли они именно это произведение Рублева или какое-то другое? Несмотря на очень большую близость реплик (особенно иконы, заказанной Борисом Годуновым) к сохранившейся «Троице», у нас на этот счет есть сомнения. Во-первых, потому, что реплики не совпадают с «Троицей» по размерам и пропорциям. Даже вкладная икона Годунова, предназначенная стоять рядом с рублевской, выше ее на 4 и шире на 2 см