[883]. Возможно, последнее относится к только что поставленным древним иконам деисуса и праздников.
Конечно, до тех пор, пока не будут обнаружены прямые доказательства, подтверждающие принадлежность сохранившегося иконостаса Успенскому собору в Коломне (или другому памятнику), и не будет установлено время реконструкции придворного Благовещенского храма в период между 1550–1634 гг.[884], получить более точный ответ на вопрос о происхождении этих древних икон, видимо, невозможно. Однако не исключено, что подобные документы не сохранились или просто никогда не существовали. Поэтому нельзя отказываться от тех косвенных свидетельств, которые помогут расширить наши знания об истории этого уникального памятника культуры эпохи Куликовской битвы.
Л. М. КостюхинаРусские рукописные книги и книжное письмо рубежа XIV–XV вв.(по материалам ГИМ)
Общий экономический и политический подъем в Северо-Восточной Руси второй половины XIV в., рост национального самосознания, особенно после Куликовской битвы, способствовали развитию русской культуры и не могли не отразиться на уровне русского книгописания. Наиболее значительными показателями прогресса в этой области культуры служат: количество дошедших до нашего времени книг и разнообразие их жанров, соотношение в них светских и церковных элементов, совершенство их оформления, в первую очередь письма и украшений, расширение интернациональных, связей, отразившееся в русских книгах этого периода.
В настоящей статье рассматриваются в основном количественные показатели, а также особенности оформления книг (в том числе палеографические) и проявившиеся здесь черты русско-византийских и южнославянских связей[885].
В конце XIV — первой четверти XV в. книгописание на Руси интенсивно развивалось, в основном за счет возрождения произведений времени Киевской Руси, переписки и включения их в новые литературные сочинения. Примерами этого являются «Повесть временных лет», вошедшая во все основные летописные своды Москвы, Твери, Новгорода, «Слово о полку Игореве», которое используется в «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище».
На протяжении всей истории русского книгописания значительное пополнение русских книг шло за счет новых редакций переводов произведений традиционных жанров литературы, а также византийских повестей, слов, поучений. При этом переводы делались и через посредничество южных славян, и прямо с греческих оригиналов. Так, «Повесть об Акире Премудром», «Сказание о создании Софии Цареградской», «Откровение Мефодия Патарского» были переведены непосредственно с греческого языка на русский и уже в этом переводе перешли к южным славянам.
Наконец, в русской литературе рубежа XIV–XV вв. получают широкое распространение новые жанры: воинские повести того типа, который был положен в основу Куликовского цикла — «Задонщины», «Сказания о Мамаевом побоище»; панегирики — похвалы, подобные «Слову о житии Дмитрия Донского» (истоки этого жанра можно отнести ко времени появления «Слова о законе и благодати» Иллариона); исторические повести, такие как переводная «Троянская притча» или русская «Повесть о взятии Царьграда латинянами» (1204 г.).
Наряду с увеличением жанрового разнообразия русских книг, наблюдается некоторое возрастание доли произведений нецерковного характера.
Развитие русского книгописания выявляется при сравнении данных XIV и XV вв.[886] Общее количество сохранившихся и выявленных русских книг распределяется по интересующим нас периодам следующим образом:
Сопоставление приведенных в таблице цифр показывает, что по общесоюзным данным на каждую четверть XIV в. приходится в среднем около 160 русских рукописей, в то время как на каждую четверть XV в. — около 625, т. е. почти в 4 раза больше.
Количественное соотношение книг XIV и XV вв., хранящихся в Государственном Историческом музее, примерно то же, что и общесоюзное — 1:4, так как на каждые 25 лет XIV в. здесь приходится 36 рукописей, а на каждые 25 лет XV в. — около 150. Что же касается рассматриваемого периода — рубежа XIV–XV вв., то общесоюзные данные показывают увеличение числа книг на треть по сравнению со средним показателем XIV в. (на 25 лет, с 1385 по 1410 г., приходится около 211 книг, на каждую четверть XIV в. — в среднем 160 книг), а данные по собранию Государственного Исторического музея — увеличение в 2,8 раза (на 25 лет, с 1385 по 1410 г., — 102 книги, на каждую четверть XIV в. — 36 книг).
Есть основание считать, что оба этих соотношения свидетельствуют о росте числа русских книг на рубеже XIV–XV в. по сравнению со средними показателями XIV в. Но при этом надо учитывать два обстоятельства: во-первых, мы оперируем цифрами сохранившихся до нашего времени книг, а не всех написанных в интересующий нас период. Во-вторых, книги этого времени не во всех хранилищах СССР выявлены достаточно полно.
Оживление книгописания на Руси на рубеже XIV–XV вв. сопровождалось сменой писчего материала: пергамена — бумагой. Процесс этот только начинался.
На основании описаний и каталогов, указанных в настоящей статье, можно составить соотношения пергаменных и бумажных книг в XIV и XV вв.
Согласно этой таблице на рубеже XIV–XV вв. бумажные рукописи составляли в среднем от 17 до 28 % всех книг, при этом в некоторых из них бумага чередовалась с пергаменом. Количество бумажных рукописей выросло с конца XIV в. до начала XV в. — по материалам ГИМ — от 21 до 37 %.
Параллельно с увеличением числа книг и постепенной заменой в них пергамена бумагой совершенствовались их письмо и орнаментальное убранство. На смену рисованному монументально-торжественному русскому уставу приходили почерки, обеспечивающие, наряду с четкостью, значительное убыстрение процесса письма. Эти почерки получили название полуустава. Исходя из характеристики, предложенной В. Н. Щепкиным[887], полуустав можно определить как книжное письмо, которому свойственны удобство написания букв писцом и четкость, достигаемые простотой и многовариантностью начертаний, нарушением в начертаниях принципа геометричности, свободным расположением и наклоном букв и слов в строке. Нарушение принципа геометричности проявляется в полууставных почерках в допущении изогнутых мачт и перекладин букв, неправильных дуг, непропорциональности отдельных частей начертаний.
Развитие русского полуустава шло на основе уставных почерков через переходные формы письма. Для этих переходных разновидностей почерков характерны признаки обоих типов: традиционного — устава и нового — полуустава[888].
В рукописных книгах рубежа XIV–XV вв. преобладает еще устав. Из 102 рукописей Государственного Исторического музея 71 написана уставом, 3 — полууставом и 28 — переходным типом письма[889].
Устав русских рукописей рубежа XIV–XV вв. — это рисованное, каллиграфически четкое ритмичное письмо с прямо стоящими в строке буквами, изящно суженными и несколько вытянутыми по вертикали.
Их характерной чертой является сокращение верхних частей букв, подъем перекладин и набухание петель, т. е. образование высокой сигнальной линии[890]. В отдельных начертаниях, например, в букве «Л», в лигатурах «тва», «тра», в тайнописи, появляются округлые элементы. В письме употребляются округлые, минускульного типа грецизированные начертания, например «альфа» (илл. 27, 31).
Общая характеристика русского устава рубежа XIV–XV вв. позволяет сделать вывод, что в этой разновидности письма соединены разнородные временные и типологические признаки. Возрождение тщательных, рисованных, каллиграфически красивых почерков, после упрощенного грубого устава XIII в. отражает, по-видимому, стремление писцов подражать лучшим рукописным образцам Киевского периода XI–XII вв. Высокая сигнальная линия и некоторая манерность письма — это новые собственно уставные черты XIV в. Что же касается округлых русских начертаний и минускульных грецизированных, то они являются признаками формирования элементов нового типа письма — русского полуустава.
Значительно больше полууставных черт в переходных разновидностях почерков[891]. Сохраняя в основных начертаниях рисунок букв, свойственный русскому уставу рубежа XIV–XV вв., его высокую сигнальную линию и прямое, без наклона, положение букв в строке, эти почерки приобретают и новые типологические признаки. Начертания одной и той же буквы теряют строгую стандартность. Наряду с округлыми петлями то в той, то в другой букве встречаются изогнутые мачты и перекладины (например, в йотированной «е», в буквах «д», «н», «р», «т», «у», «ъ», «ять»). Увеличивается число округлых лигатур и грецизированных начертаний («альфа», «эпсилон», «ламбда», «ро»). Часто употребляются упрощенные, грубые асимметричные формы в буквах «д», «е», «ж», «земля», «ферт». Именно в переходных почерках появляются совершенно новые начертания, никогда не имевшие места в русском уставе. Это «в» с различными комбинациями больших и малых, округлых и угловатых петель; несколько вариантов «земли» с закрытой верхней петлей и «земли» в виде арабской цифры «2» с округлым хвостом; несколько вариантов «т» с разновысокими мачтами. Наконец, изредка здесь начинают встречаться южнославянские формы, например, некоторые формы «земли», «ер», «ерь», с высокими мачтами, «юс большой»[892]. Однако в переходных почерках указанные особенности проявляются непоследовательно. В каждом индивидуальном почерке они могут сосуществовать в различных комбинациях, а такой признак, как наличие грецизированных или южнославянских начертаний, нередко вообще отсутствует. Постоянными, устойчивыми эти признаки (многовариантность начертаний, нарушение принципа геометричности) становятся в полууставе