В 1370-х гг. арабские источники называют Мамая «одним из правителей в землях Узбековых»[476]. В 1380 г. русские летописи упоминают темника как узурпатора ханской власти и единственного главу государства: «Некоему убо у них худу царствующу, а все деющу у них князю Мамаю»[477] и «Мамай, разгордевся и мнев собе акы и царя»[478]. На контролируемой им территории темник являлся беклярибеком (или «эмир ал-умара» — начальник всего войска)[479]. Во внешнеполитических отношениях он стремился предстать как единственный законный глава всей Орды. Следовательно, Мамай пытался распространить свою власть на территорию всего Джучиева улуса. Это подтверждается его неоднократными попытками закрепиться в Сарае.
Активизация отношений правителей Руси с Мамаем была связана с поездкой в начале ноября 1370 г. к нему тверского великого князя Михаила Александровича. Ему, «многы дары раздавъ и многы посулы рассулив», удалось зимой-весной 1371 г. получить ярлык на Владимирское великое княжение, ранее переданный темником Дмитрию Ивановичу Московскому. В Северо-Восточной Руси правителя Твери «не токмо не прияша… но и переимали его по заставам и многыми пути ганялися за ним»[480].
Князь Михаил 10 апреля вернулся в Тверь в сопровождении посла Сары-ходжи. В ответ Дмитрий Московский привел к присяге жителей Владимирского княжества. Его войска заняли Переяславль-Залесский и не допустили тверского князя в столицу. Дмитрий Иванович заявил послу: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение на великое не пущаю, а тебе послу путь чист». В результате переговоров посол Сары-ходжа прибыл в Москву и, «поймав многи дары, поиде в Орду»[481].
В сложившейся ситуации московский великий князь принял решение ехать к Мамаю. Летом 1371 г. князь Дмитрий «многы дары и велики посулы подавал Мамаю и царицам и князем». Мамай отпустил Дмитрия Ивановича «с любовью, опять дав ему княжение великое». Московский летописец писал, что князь «княженье великое укрепив под собою, а супостаты своя победивъ, посрами. Выведе же съ собою из Орды княжа Михайлова сына Тферьскаго князя Ивана, окупивъ его у Татаръ в долгу»[482]. Великому князю Михаилу Александровичу Тверскому Мамаем было объявлено: «Княжение есмы тебе дали великое и давали ти есми рать и ты не понял, рекл еси своею силою сести»[483].
Дмитрий Иванович, таким образом, переориентировал свою ордынскую политику на отношения с Мамаем. Однако уже в 1373 г. намечаются первые признаки нарастания противоречий между Москвой и Эски-Кырымом (столица владений Мамая). Летом 1373 г. войска Мамая совершили набег на Рязанское великое княжество. В ответ Дмитрий Московский выдвинул свою рать к Оке[484]. Никоновский свод оценивал события как открытую конфронтацию, поскольку московский великий князь в свои пределы «татар не пустиша»[485], однако это — интерпретация 1520-х гг. составителя свода.
Более верно считать конец 1360 — начало 1370-х гг. периодом мирных отношений с Ордой, учитывая постоянную борьбу Москвы с Тверью, за спиной которой стояло ВКЛ. Начинать войну с Мамаем при напряженности на западной границе было бы самоубийством. Правда, зимой 1373/74 г. Москва добилась значительного дипломатического успеха — «створишеться миръ князю великому Михаилу Александровичю со княземъ великимъ съ Дмитриемъ с Ывановичемъ и сына его князя Ивана съ любовию князь великии Дмитрии отъпустилъ съ Москвы въ Тферь. А князь великии Михаил о Александровичь со княжениа съ великаго наместникы свои свелъ и бышеть тишина и отъ оузъ разрешение христианомъ и радостию възрадовалися, а врази ихъ облекошася в студъ»[486].
Как полагает Г. М. Прохоров, «…нормализация отношений Москвы с Тверью устраняла причину неоднократных конфликтов Литвы с Москвой. Одновременно достигалось нечто еще более значительное: образовывалась система княжеств, связанных миром, союзом и единым митрополитом. Основу конфедерации, к которой присоединились Литва и Тверь, составляли Московское княжество (глава которого, владея великим княжением Владимирским, был ведущим) и Нижегородское»[487]. Картина представляется приукрашенной: вряд ли ведущие политические центры Восточной Европы, такие как Вильно, Тверь и Нижний Новгород, смогли принять главенство Москвы.
Косвенно на реальное существование хрупкого союза княжеств указывает неожиданное известие летописей о том, что «князю великому Дмитрию Ивановичу Московьскому бышеть розмирие съ Тотары и съ Мамаемъ»[488] (Никоновский свод добавляет, что «у Мамая тогда во Орде бысть мор велик»[489]). В «розмирье» с ордынцами вступила не только Москва, но и Нижний Новгород, и ВКЛ. Осенью этого года («въсенине») власти ВКЛ предприняли поход на татар: «Ходили Литва на татарове, на Темеря, и бышеть межи их бой». «Того же лета новгородци Нижьняго Новагорода побита послов Мамаевых, а с ними татар с тысящу, а старейшину их именем Сарайку рукама яша и приведоша их в Новъгород Нижнии и с его дружиною»»[490]. Кроме того, новгородские ушкуйники летом 1374 г. разграбили болгар, спустились до Сарая, продолжив активные действия против татар и иностранных купцов. Единовременность антиордынских выступлений еще нельзя рассматривать как подтверждение наличия единой политики перечисленных участников гипотетической коалиции.
Такое единодушие действий против Мамая именно летом 1374 г. можно связать с его ослаблением и потерей им левобережья Волги (а не в первой половине 1375 г.) и обеих столиц Орды — Сарая и Нового Сарая. Анализируя монетную чеканку в данных городах, А. П. Григорьев пришел к заключению, что «в 776 г. х. (12 июня 1374 — 1 июня 1375 г.) Урус выдворил Бюлека (ставленника Мамая. — Авт.) из Нового Сарая, а Салчи-Черкес в том же году совершил нападение со стороны Хаджитархана на прежнюю столицу — Сарай — и овладел им»[491].
Показательно, что термин «розмирье» для характеристики русско-ордынских отношений до этого в летописях не употреблялся. А. А. Горский считает, что «он использовался только при описании конфликтов между русскими князьями». При этом слово «розмирье» указывает «на то, что разрыв был открытым»[492]. Несомненно, что Москва прекратила выплаты дани[493].
Н. С. Борисов считает, что наиболее раннее известие в Рогожском летописце: «Князю великому Дмитрию Ивановичу Московьскому бышеть розмирие съ Тотары и съ Мамаемъ»[494] — состоит из двух частей. «Первая, изначальная — сообщение о "розмирии" (то есть войне) Дмитрия с татарами. Вторая — прибавление "и с Мамаем" Очевидно, добавление относительно Мамая появилось позднее, при переработке первоначального текста». Т. е. не с изгоем Мамаем, а со всей структурой ордынской власти над Русью[495]. Это оригинальное наблюдение Н. С. Борисова заставляет более внимательно рассматривать период 1374–1382 гг. как ключевой момент при становлении идеи независимости Руси от Орды, а не только противостояния узурпатору Мамаю. Однако интерпретировать свидетельство можно и в том смысле, что «розмирье» было именно с Мамаем: союз «и» применен как уточняющий[496]. Поскольку в степи татары подчинялись не только ему, требовалось пояснение, что конфликт начался «с татарами, с Мамаем» или «с татарами (с Мамаем)».
В ситуации потери центральных ключевых земель Орды и эпидемии Мамай смог лишь организовать набег на нижегородско-суздальские владения, вероятно, в отместку за смерть послов. Ордынцы «взяша Кышь и огнем пожгоша и убиша тогда боярина Парфения Федоровича и Запьянье все пограбиша, людие же изсекоша, а иных плениша»[497].
Летом 1375 г. темник достиг дипломатического успеха. 13 или 14 июля 1375 г. его посол Ачи-ходжа (Ажи-ходжа) и гость-сурожанин Некомат прибыли в Тверь с ярлыком на Владимирское великое княжение. Только вернувшийся из ВКЛ князь Михаил Александрович получив ярлык, «има веру льсти бесерменьской», «ни мало не пождав, того дни послал на Москву ко князю к великому Дмитрию Ивановичи), целование крестное сложил, а наместники послал в Торжек и на Углече поле ратию»[498]. За его спиной вновь стояло ВКЛ. Шаткая антимамаевская коалиция княжеств распалась.
Дмитрий Иванович предпринял ответные действия. Как владимирский великий князь он уже к 29 июля 1375 г. собрал ополчение со всех подвластных ему земель и союзных княжеств. Под его знамена собрались полки суздальско-нижегородского, стародубского, ростовского, ярославского, моложского и белозерского князей. Пришли войска и тех князей, чьи земли не входили в Владимирское великое княжество, — Ивана Васильевича Смоленского[499], Романа Семеновича Новосильского, Семена Константиновича Оболенского и его брата Ивана Тарусского. В походе приняли участие служилый двор («полк») бывшего брянского князя Романа Михайловича. Прибыл и кашинский князь Василий Михайлович, владения которого входили в состав Тверской земли. Такая поддержка Дмитрия Ивановича наглядно свидетельствовала о том особом месте, которое занял московский великий князь среди правителей Северо-Восточной Руси. Союзники быстро осадили Тверь и вынудили тверского великого князя отказаться от претензий на Владимирское великое княжение