[850]. Однако «Летописная повесть» отмечает, что «князь великии Дмитрии Ивановичь съ всеми князьми русскими, изрядивъ полкы, поиде противу поганых»[851], не выделяя особо чью-либо роль, кроме командного значения князя Дмитрия Ивановича.
Район Куликова поля, на котором выстроились в ожидании войск Мамая русские полки, располагался между Доном и Непрядвой. В XIV в. они были полноводными реками. Этот участок поля был более низким в сравнении с отдаваемыми в распоряжение ордынцев площадками[852]. С юга он прикрывался реками Смолкой (приток Дона) и Нижним Дубняком (притоком Непрядвы). Расстояние между их верховьями составляло лишь 4 км. Южнее пролегала р. Курца (приток Дона). От ее истоков до истоков Верхнего, Среднего и Нижнего Дубяков было 6–8 км. С юга над участком, на котором выстроились полки, господствовала высота у дер. Казинки, а над восточным краем Куликова поля возвышался Красный холм. Берега рек и овраги покрывали небольшие дубравы[853].
Однако до сих пор остается немало вопросов, связанных с непосредственным местом сражения. Это обусловлено отрывочностью и краткостью сведений источников. Это вызывает неоднозначность их трактовок. Привычная для нас схема сражения составлена на основе данных «Сказания о Мамаевом побоище» и предположений С. Д. Нечаева (схема № 1)[854]. На протяжении XIX — начала XXI в. исследователи вносили уточнения и корректировки относительно расположения и протяженности линии фронта, местонахождения тех или иных полков. В целом, как отметил А. Е. Петров, «представления о битве стали более правдоподобными»[855].
Однако неоднозначность истолкований данных комплекса письменных источников вызвала к жизни гипотезу о месте боя не на правом берегу р. Непрядвы, как традиционно считается, а на левом. Гипотеза была озвучена в преддверии 600-летнего юбилея сражения В. А. Кучкиным[856] и К. П. Флоренским[857]. Она вызвала обоснованную критику[858]. Тем не менее нельзя не признать заслугу В. А. Кучкина и К. П. Флоренского, которые выявили уязвимые места в традиционной концепции места локализации Куликовской битвы.
В 2003 г. А. Е. Петров предложил иную схему сражения (см. схему № 2). Несомненная заслуга автора состоит в учете результатов работы палеопочвенников и археологов в районе битвы, о чем ранее уже писали исследователи, критиковавшие гипотезу В. А. Кучкина — К. П. Флоренского. При этом А. Е. Петров подчеркивает, что предложенный план «не фиксирует "точного" расположения полков на поле в разные моменты боя». Исследователь справедливо считает, что «в такой реконструкции может быть представлено гипотетическое расположение противников перед началом битвы, не противоречащее скудным данным источников по этому вопросу». К сожалению, археологические находки XIV в. представлены в настоящий момент весьма скудно. Тем не менее следует не согласиться с малообоснованным мнением А. Е. Петрова о том, что единичные находки современного битве оружия почти ничего не дают для решения вопроса о локализации Куликовской битвы[859]. Карта находок наглядно показывает кучность распространения предметов (карта находок)[860], надежно датируемых временем битвы. Это позволяет, на наш взгляд, сместить построения войск далее от слияния Непрядвы и Дона (нежели предложено А. Е. Петровым). Именно так предлагают размещать войска противников составители Большой иллюстрированной энциклопедии «Куликово поле»[861]. Реконструкция ландшафта Куликова поля и расположения войск в битве, составленная М. П. Гласко, М. И. Гоняным и А. К. Зайцевым, основана на многолетних исследованиях в районе сражения и на данный момент может рассматриваться в качестве наиболее приемлемой.
Казалось бы, занимая не самую выгодную позицию для генерального сражения (спиной к реке), великий князь Дмитрий Иванович должен был занять высоты, господствующие над полем. Но он не сделал этого. В первый момент кажется, что лишь поспешность, с которой русские полки выходили на поле Куликово, воспрепятствовала этому. Но это не так. В те годы, когда еще не распространилось огнестрельное оружие, холмы, лишенные крутых склонов, не давали войскам никаких преимуществ. Важным было не обладание высотами, дающими хороший обзор и увеличение дальности выстрела, а возможность одновременно ввести в бой наибольшее количество воинов. Выйдя к гряде холмов, простирающейся между Смолкой и Дубяком, русские полки сжали бы свои фланги, позволяя противнику построить свои силы более широким фронтом и наседать и с южного, и с юго-западного, и с юго-восточного направлений. Встав же в низине между четырьмя реками, Дмитрий Иванович вынудил врага проходить через узкую горловину между Смолкой и Дубяком и подставлять свои фланги под удар русских воинов.
Этот капкан, подготовленный Мамаю, свидетельствует о продуманности расположения русских войск на Куликовом поле.
Русские воины по приказу князя Дмитрия должны были сразу подготовиться к бою («и ту изополъчишася обои на бои»[862]; «Велики же князь Дмитрии съ братомъ своимъ с Володимеромъ изрядивъ полкы (курсив мой. — Авт.) противу поганыхъ…»[863]), чтобы враги не застали их врасплох[864]. Сам великий князь, ожидая схватки, собрал все свои силы в одном месте — на небольшом участке Куликова поля русские князья приготовили свои полки к бою, все воеводы облачились в доспехи[865].
Как же стояли в тот день русские воины? Существует обоснованное мнение, что в конце XIV в. еще не было устойчивого разделения на большой полк (главные силы), полки правой и левой руки; передовой, сторожевой и засадный полки. Князья командовали своими дружинами, и соподчинению их друг другу препятствовала их независимость друг от друга. Обычно князь вел свою рать сам, не разделяя ее на отдельные полки, и, лишь задумывая маневр, мог разделить свои силы на отряды. Если же действовала коалиция князей, то каждый князь командовал своим войском. Но к последней четверти XIV в. уже начала проявляться необходимость деления многочисленной рати на отдельные полки. Так, за два года до Куликовской битвы объединенное русское войско, разгромившее ордынцев на реке Воже, было разделено на три части и нанесло удар по ордынцам с трех сторон. Причем одним флангом командовал пронский князь Даниил Владимирович, другим — окольничий Т. В. Вельяминов.
Привычная расстановка войск, известная всем с детства по многочисленным учебникам, научной и научно-популярной литературе, впервые упомянута (описана) в «Сказании о Мамаеврм побоище». Как установлено, это памятник более позднего времени — конца XV — начала XVI в.
Выглядит данное построение следующим образом: в центре — большой полк; по флангам — полки правой и левой руки; передовой (авангард) и сторожевой (частный резерв) полки; засадный полк (общий резерв).
С большой долей вероятности можно предполагать, что «Сказание о Мамаевом побоище» отражает реалии построения войск уже своего времени, а не конца XIV в.[866] Именно для этого времени (конец XV в.) разрядные книги начинают фиксировать пятичленное деление войск: большой полк, полки правой и левой руки, передовой и сторожевой полки[867]. Однако любопытно, что разряды фиксируют при описании похода московских ратей под Рязань против отряда ордынского царевича Мустафы в 1443 г. наличие трех полков: большого, передового и сторожевого. Как отдельную воинскую единицу источники называют великокняжеский двор[868]. Примечательно, что полки правой и левой руки в данной росписи не названы. Надо полагать, что в кратчайшие сроки, которые были отведены на сбор войск осенью 1443 г., они были просто не сформированы. Следовательно, можно говорить о том, что к середине XV столетия шло или уже завершилось формирование деления войск на пять полков. Вероятно, в силу оперативной обстановки применялось трехчленное построение, что может сближать тактические приемы середины XV в. с тактическими приемами 1380-х гг.[869]
Другим немаловажным фактором при оценке возможностей построения князем Дмитрием своих ратей именно так, как зафиксировано в поздних источниках, являются предшествующие и синхронные свидетельства о военном искусстве Орды того времени. Для рассматриваемого вопроса принципиальными будут известия о том, что именно пятичленное построение войск использовали в своих военных акциях хан Узбек (1313–1342) и хан Токтамыш (1380–1395). К примеру, в персоязычной «Истории Вассафа» при описании событий войны Орды с хулагуидским Ираном зимой 1318/19 г. отмечается, что Узбек собрал армию «по многочисленности равной муравейнику», в которой при построении в боевые порядки «разместились правое и левое крыло, авангард (манкыла) и арьергард (кечка)»[870] (источник называет четыре части, подразумевая наличие центра, как неотъемлемой части боевого построения ордынцев), а в «Книге побед» Шериф-ад-Дина Йезди при описании битвы Токтамыша с Тимуром отмечается: «…показались сторожевые посты. Токтамыш-хан украсил центр и фланги своего войска…»