[1002]. Однако после 1399 г. чеканка в Серпуховском княжестве прекращается, что свидетельствует о преодолении Москвой разногласий в своих отношениях с данным уделом[1003].
Поскольку московская денежная чеканка развивалась экономически независимо от золотоордынской, то все признаки ее зависимости от правителя Сарая, помещавшиеся на монетах, были результатом политической игры. Как подчеркивал Г. А. Федоров-Давыдов, «черты монетного типа, которые были ордынскими, — следствие политической, а не экономической зависимости от Золотой Орды»[1004]. Москва ликвидирует их, как только для этого возникнет реальная возможность. Это была одна из первых политических акций, провозгласивших независимость Руси от Орды.
В Нижегородско-Суздальском княжестве для совершения торговых операций ордынские монеты использовались слабо. Поэтому в княжестве также начинается собственный чекан. На монетах на лицевой стороне помещались имена и титулы князей. На обратной же стороне чеканилось нечитаемое подражание арабским надписям на ордынских монетах. Итак, нижегородско-суздальские князья также декларировали зависимость от Орды, а не от конкретного хана. По-видимому, это было связано с достаточно близким расположением их владений от ордынских улусов, где в период «замятии» очень часто менялись правители.
В период же установления относительно прочной власти хана Токтамыша такая декларация могла символизировать противопоставление власти Орды претензиям на Нижегородско-Суздальское княжество со стороны Москвы. Причем московским Калитовичам таковая декларация не требовалась: они непосредственно не подчинялись Орде и не могли противопоставить ее власть столице. «Нечитаемые» подражания, по мнению Г. А. Федорова-Давыдова, делали ранг монет Суздаля довольно высоким: ведь великий князь Дмитрий Константинович был самостоятельным правителем[1005]. В то же время помещение на своих монетах имени хана Токтамыша ставило московского князя на более высокое место в иерархии. Ведь главным представителем хана на Руси становился именно он, и у него были соответствующие полномочия, дарованные правителем Сараем. В 1392 г. с его санкции Нижегородско-Суздальское княжество впервые утратило самостоятельность, и чеканка монет все больше приобретает в оформлении московский характер. Прежде всего, уравниваются с московскими показателями весовые нормы монет в Нижнем Новгороде и Суздале. В течение XV в. на нижегородских монетах постепенно появляется весь комплекс изобразительных и письменных элементов, соответствующий московской чеканке[1006].
В Рязанском великом княжестве самостоятельное монетное дело начинается с надчеканки на ордынских дирхемах. Происходит это в конце правления великого князя Олега Ивановича. При нем же возникают первые подражания ордынским монетам, что свидетельствует о стремлении к независимому производству монет. Со временем они сменяются подражаниями подражаниям[1007]. Данная особенность монетной чеканки в Переяславле-Рязанском свидетельствует о достаточно сильных претензиях на суверенитет его правителя. Надчеканка тамги и позднейшее введение подражаний подчеркивают определенную независимость этого княжества от власти Орды.
Монеты великих князей Олега Ивановича и его сына Федора Ивановича (1402 — ок. 1417) анонимны. В правление Ивана Федоровича (ок. 1417–1456) резко меняется тип монет, прекращается изготовление подражаний и на монетах впервые читается надпись на русском языке. Она содержит титул, имя и отчество князя.
Итак, за период 1382–1434 гг. наблюдается постепенный переход Рязанского великого княжества от использования ордынских монет к чеканке собственных. Причем ни на подражаниях ордынским дирхемам, ни на рязанских монетах не читаются имена ордынских ханов (например, Токтамыша). Этот факт свидетельствует о самостоятельном начале чекана, не санкционированном из Сарая.
Монетное дело Тверского великого княжества также не содержит элементов зависимости от Орды. Начало чеканки в Твери и ее уделах абсолютно не зависело от воли хана, что свидетельствует о достаточно сильных претензиях правителей Твери на независимость от Орды уже в начале XV в.
Итак, за период 1380–1430-х гг. русская средневековая монетная чеканка пережила три периода. Первый — конец XIV в. — время политической зависимости русских княжеств от Орды, выражавшееся в размещении имени хана на монетах (например, в Москве) или нечитаемых подражаниях (например, Нижний Новгород и Суздаль), Для второго периода — 1400–1410-е гг. — характерно появление монет с обеими русскими сторонами. Это были явные претензии на независимость. Особенно ярко они проявились в монетном деле Московского и Тверского великих княжеств. Это было связано с обоснованным непризнанием узурпации власти в Орде темником Идигу (Едигеем). В 1410–1420-х гг. на монетах Московского княжества, одного из самых мощных в то время, вновь появляются нечитаемые подражания. Они символизируют зависимость Руси от Орды. Проведение в жизнь данного мероприятия было вызвано возобновлением в 1412 г. вассальных отношений русских княжеств к Орде. Однако помещение подражаний, а не имен ханов говорит о выражении Москвой лояльности по отношению к Орде, а не к конкретному правителю. Это свидетельствует о нежелании Москвы восстанавливать зависимость от Сарая в полной мере. В конце 1420-х — 1430-х гг. нечитаемые подражания исчезают. С данного времени в Москве чеканят монеты с двумя русскими сторонами. В связи с этим необходимо отметить, что общей тенденцией в отношении монетного дела в русских княжествах было их стремление к независимой от Орды чеканке. Их правители избрали разные пути избавления от признаков зависимости. В результате данных действий к середине XV в. русские княжества и земли уже не имели на своих монетах какие-либо символы зависимости от Сарая.
Система монетной чеканки, установившаяся на Руси в XIV — первой трети XV в., ярко иллюстрирует важнейшее изменение в русско-ордынских отношениях. К середине XV в. удельные князья теряют право на утверждение своих владений в Орде. Это право переходит в руки великих князей. Наиболее ярко этот статус прослеживается но монетной чеканке в столице и уделах Московского великого княжества.
Таким образом, в результате выросшей военно-политической силы русских княжеств, ярко проявившейся в битвах на Воже и Куликовом моле, стало возможным появление в русских княжествах собственной монетной чеканки. Данный факт был вынужден признать победитель Москвы хан Токтамыш и санкционировать монетный двор в Москве. Несмотря на то что в большинстве начавших собственный чекан княжествах сохранялись какие-либо признаки зависимости от Орды (чеканка имени хана или нечитаемых подражаний), тем не менее начало массового выпуска монет практически одновременно в ведущих княжествах Северо-Восточной Руси свидетельствует об очередном их важном шаге на пути к самостоятельности. Показательно, что такой шаг стал возможным именно после победы общерусского войска на Куликовом поле 8 сентября 1380 г.
Глава 9Память о Куликовской битве в ХV–ХVII вв.
Куликовская битва запечатлелась в памяти рядом с самыми важными вехами русской истории, став частью нашего национального самосознания. Однако такое место победа на Дону заняла далеко не сразу.
В первую очередь необходимо отметить, что традиционно со времен киевского великого князя Владимира Святославича победы русского оружия над иноверцами ознаменовывались строительством обетных церквей. Массовое сооружение храмов-памятников началось и после взятия Казани в 1552 году[1008]. Однако исследователям не удается проследить частое возведение таких церквей после Куликовской битвы[1009]. Обычно с ней связывается основание Рождественского монастыря на реке Дубенке. Само сражение произошло не в канун Рождества Пресвятой Богородицы, а на Успение, что дает основание исследователям думать об ином поводе для возведения обители (сражение на Воже 11 августа 1378 г., в канун Успения 15 августа)[1010]. Памятником победы объединенных войск Руси на Куликовом поле также считается Николо-Угрешский монастырь под Москвой. Согласно легенде середины XVI в., великий князь Дмитрий Иванович, выступив навстречу Мамаю, по дороге на Коломну нашел на дереве образ святого Николая Чудотворца, а возвращаясь с победой, отслужил на этом месте благодарственный молебен и обещал основать здесь монастырь. Однако первые сведения об обители относятся к периоду между 26 сентября 1432 г. — 17 июля 1445 г.[1011]
В Великом Новгороде в 1381–1382 гг. была возведена церковь но имя святого Дмитрия Солунского, тезоименитого великому князю Дмитрию Московскому. В позднейших летописцах возведение этого храма объяснялось следующим образом: «Того же лета создан святый храм во имя великомученика Димитрия (олунскаго на Славкове улицы по обещанию великого князя Димитрия Донскаго. Внегда он брася с безбожным царем Мамаем и тогда явися ему святый на рати с благоверными князи Борисом и Глебом, повелевая дерзати противо безбожнаго царя Мамая и всего его поганаго воинства — "и мы тебе вборзе будем на помощь" По сем явлении победи благоверный князь Димитрий Иоанновичь безбожнаго царя Мамая. И по благословению Пимина митрополита Московского и всея России (напомним, митрополий престол Пимен занял осенью 1382 г. — Авт.) постройся сия церковь, и предел присовокупи князей благоверных Бориса и Глеба па полатех, понеже в победе явистася. А сей благоверный князь Димитрий Иоанновичь от корени и родства их. И к той же церкви предел присовокупи Усекновение честныя главы Иоанна Предтечи теплой, аггела отца своего, на поминовение родителей своих и вечныя роды»