Стратегические соображения сводились к тому, что нужно было прежде всего разъединить силы Мамая и литовского князя Ягайло. Форсируя реку Оку не под Коломной, а возле устья Лопасни, великий князь Дмитрий как бы вклинивался между Мамаем, остановившимся в верховьях Дона, и великим литовским князем Ягайло, который медленно приближался со Стороны реки Угры. Смелый бросок русского войска от Лопасни на юг воспрепятствовал соединению самых опасных противников — Орды и Литвы, что соответствовало общему плану войны. Необходимо учитывать также, что движение по левому, «московскому» берегу реки Оки на первом этапе похода обеспечивало безопасность марша: с рязанской стороны войско прикрывала широкая и полноводная река. Полки шли по своим, московским волостям, по пути пополняясь людьми, не испытывая недостатка в продовольствии. Знаменитые приокские луга были удобны для выпаса коней, что тоже было немаловажно. Наконец, возле устья реки Лопасни, примерно на половине расстояния от Коломны до Серпухова, было удобнее всего соединиться с «остаточными воями», которые не успели к назначенному сроку в Коломну. Сюда вела прямая дорога из Москвы. К устью Лопасни могли быстро подойти также отряды, прикрывавшие правый, «серпуховский» край оборонительной системы «берега».
Первым выступил из Коломны с главными силами сам великий князь, за ним двинулся князь Владимир Андреевич, а затем остальные полки. Возле устья Лопасни русское войско остановилось лагерем, поджидая подкреплений. Из Москвы вскоре пришли «все вой остаточные» во главе с московским тысяцким Тимофеем Васильевичем Вельяминовым. Летописцы отмечали, что тысяцкий пришел «со многими воинствами, что было осталось на Москве». Снова были пересчитаны и «устроены» полки. Выяснилось, что в русском войске еще недостаточно пехоты. А в открытом бою с многочисленной ордынской конницей именно пешцы, сражавшиеся сомкнутым строем и вооруженные длинными копьями, обеспечивали устойчивость всего боевого порядка. Это хорошо понимал Дмитрий Иванович. «Была ему печаль, — рассказывал летописец, — что мало пешей рати, и оставил у Лопасни великого своего воеводу Тимофея Васильевича тысяцкого, когда придут пешие рати или конные, чтобы проводил их». Великий князь решил начать форсирование реки Оки главными силами, пешцы должны были догнать войско на походе.
В конце августа русские полки «начали возитися за Оку». Переправа заняла не один день, потому что через быструю и широкую в тех местах Оку предстояло перевезти многие десятки тысяч людей, коней, обозы с продовольствием и оружием.
Первым переправился на другой берег князь Владимир Андреевич, следом «перебродился с двором своим» Дмитрий Иванович. Великий поход к Дону, «под Орду», начался.
Стратегическая обстановка для русского войска создалась угрожающая. Конные полчища Мамая медленно надвигались со стороны Дона, и еще неизвестно было, куда точно они направляются и где возможно столкновение с ними русских авангардов. С запада двигались войска великого литовского князя Ягайло, они уже подходили к городу Одоеву, от которого до Куликова поля было примерно 115 км. За валами и стенами Старой Рязани притаилось войско князя Олега, намерения которого были еще неясны. От Старой Рязани до Куликова поля было немногим больше 100 км. Великий князь Дмитрий Иванович находился от места будущего сражения дальше, чем оба союзника Мамая: около 125 км отделяли «берег» Оки от Куликова поля. Изменить стратегическую обстановку в его пользу могла только стремительность марша. И русские полки сумели выполнить эту сложнейшую задачу. Они опередили противника. Ни Мамай, ни князь Олег, ни Ягайло не ожидали от Дмитрия Ивановича таких решительных действий. Стремительный бросок русского войска к верховьям Дона застал их врасплох.
Великий литовский князь Ягайло дошел со своим войском до города Одоева и остановился, поджидая подхода Мамая. Он рассчитывал, что московский князь ждет вторжения на основном оборонительном рубеже Московского княжества — на берегу реки Оки, а потому незачем утруждать войско лишними переходами, лучше дождаться Мамая возле Одоева и идти дальше вместе. Спохватился Ягайло слишком поздно, когда русское войско уже прошло мимо него, и опоздал к началу Куликовской битвы.
Рязанский князь Олег тоже бездействовал.
Мамай, не имея вестей ни от литовцев, ни от рязанцев, продвигался медленно, неторопливо, делал частые остановки на придонских пастбищах. Он явно хотел соединиться со своими союзниками на достаточном удалении от русских рубежей. О надвигавшейся опасности Мамай не подозревал. Так далеко в Дикое поле русские полки не заходили уже давно, со времен Древней Руси. А хваленая разведка ордынцев оказалась явно не на высоте. Она просмотрела маневр русского войска.
Нерешительные, медлительные действия противника позволили великому князю Дмитрию Ивановичу достигнуть стратегической внезапности и вести войну по своему плану. Это во многом предопределило победу.
Быстрое продвижение русского войска к верховьям Дона изменило всю стратегическую обстановку. Мамай фактически лишился реальной помощи своих союзников и вынужден был принять генеральное сражение один на один. Это было главное. Враждебная Руси коалиция, которую так долго и старательно сколачивал ордынский правитель, фактически распалась. Рязанский князь Олег не смог соединиться с литовским союзником — русские полки вклинились между Одоевом, где стоял Ягайло, и Рязанью. И тогда он решил: «…кому из них господь поможет, к тому и присоединюсь!»
Примерно так же поступил и литовский князь Ягайло. Он «пришел к граду Одоеву и услышал, что великий князь собрал многое множество воинов, всю Русь, и пошел к Дону, и убоялся Ягайло, и остался там, и не двинулся далее». Спустя некоторое время он все-таки попробовал соединиться с Мамаем, по было уже поздно. Всего 30–40 км отделяли литовское войско от Куликова поля, но эти немногие километры так и остались непройденными. Получив известие о поражении Мамая, Ягайло поспешно отступил.
Великий князь Дмитрий Иванович, конечно, понимал всю опасность движения между литовскими и рязанскими силами. Только хорошая организация разведки могла предотвратить неожиданное нападение с правого или левого фланга, со стороны Литвы или Рязани. И великий князь, переправившись через Оку, «отпустил третью стражу избранных витязей, чтобы встретились с татарскими сторожевыми в степи: Семена Мелика, да Игнатия Креня, да Фому Тынину, да Петра Горского, да Карпа Олексина, Петрушу Чурикова и иных бывалых людей 90 человек». Разведка была задумана на большую глубину, до встречи с основными ордынскими силами. «Избранному боярину и крепкому воеводе» Семену Мелику было приказано «своими очами увидеться с татарскими полками». Разведывательные отряды были разосланы и в стороны Литвы и Рязани.
Точный маршрут, по которому двигалось русское войско на Мамая, определить трудно. По летописям известно только общее направление движения: от устья Лопасни к верховьям Дона. Дмитрий Иванович намеревался встретить Мамая где-то на Муравском шляхе, обычной дороге ордынских набегов. Этот шлях проходил через верховья Дона к городу Туле. На Муравском шляхе и лежало Куликово поле. И Дмитрий Донской выбрал это место для генерального сражения.
4 или 5 сентября русские полки пришли «на место, называемое Березуй, за тридцать три версты от Дона». Здесь к Дмитрию Ивановичу присоединились со своими полками Ольгердовичи, братья великого литовского князя Ягайло — Андрей и Дмитрий. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» подробно рассказывает, как «князь Андрей Полоцкий и князь Дмитрий Брянский Ольгердовичи», обменявшись тайными посланиями, решили присоединиться к Дмитрию Ивановичу. Они обошли войско Ягайло через «Северу» (область Путивля и Брянска) и «нагнали великого князя на этой стороне Дона, на месте на Черном, на Березае», «силы с ними пришло 46 000 кованой рати». Конечно, численность войска Ольгердовичей значительно преувеличена автором «Сказания» (сам Ягайло имел не более 30 тысяч), но «кованая», т. е. одетая в латы, рать новых союзников Дмитрия Ивановича сыграла важную роль в Куликовской битве. Кроме того, открытый переход на сторону Москвы братьев Ягайло заставил последнего быть осторожнее. Примеру этих Ольгердовичей могли последовать другие литовские князья, относившиеся с симпатией к Руси. В тылу у Ягайло было явно неспокойно, и прибытие в Березуй полоцкого князя Андрея и брянского князя Дмитрия подтвердило это.
На Березуе великий князь Дмитрий Иванович получил точные сведения о местоположении войска Мамая и его действиях. В великокняжеский стан «приехали тогда двое из сторожевых, Петр Горский и Карп Олексин, и привели знатного пленника, из сановников царева двора. Тот пленник поведал: «Уже царь на Кузьмине гати стоит, но не спешит, ожидает Ягайло Литовского и Олега Рязанского, а о твоем войске царь не знает, не ждет и встречи с тобой, а после трех дней будет он на Дону». Вести были чрезвычайно важные. За три оставшихся для русские полки могли спокойно дойти до Дона и приготовиться к сражению.
Осторожно, непрерывно «вести переимая» от сторожевых отрядов, русское войско двинулось к Дону. Оно шло но левому, более безопасному берегу реки, так как Мамай, но сведениям сторожей, кочевал со своими главными силами на другом берегу Дона; выдвижение русского войска к месту битвы прикрывала река. А со стороны Рязани походные колонны Дмитрия Ивановича прикрывала другая река— приток Дона Большая Тобола. Втягиваясь в междуречье Дона и Тоболы, русское войско направлялось к Куликову полю.
Весь поход от Коломны до Дона протяженностью 190 км, включая стоянку у устья Лопасни и в Березуе, занял 11 дней. Великое искусство полководца заключалось в том, что русское войско беспрепятственно пришло в намеченный пункт, не растратив сил по пути, и успело занять выгодную позицию раньше противника. В выборе места боя Дмитрий Иванович диктовал Мамаю свою волю.
Утром 6 сентября передовые русские полки вышли к Дону неподалеку от устья реки Непрядвы. Стан русских был разбит у впадения в Дон речки Себинки, близ современного села Себино. Здесь, у Дона, произошло событие, оказавшее большое влияние на исход сражения с Ордой: в последний момент главные русские силы догнала пешая рать, которую так ждал Дмитрий Иванович. По словам летописца, к Дону «пришло много пешего воинства», «люди многие и купцы со всех земель и городов» — тысяцкий Тимофей Вельяминов выполнил поручение великого князя, дождался на Лопасне прихода пешцев и успел привести их к Дону накануне сражения.