«Вот тебе и отправил посылку», – думал Костя, медленно шагая в сторону своего дома.
Он не знал, что и думать, как реагировать на странные слова. В ведьм он, разумеется, не верил. Но при мысли о том, что в доме вправду нет других людей, ему стало дурно. Кто же тогда ходил, вздыхал, стучал?
Нет, та женщина ошибается, иначе быть не может!
Однако, когда Костя подошел к дому, решимости у него поубавилось. Впервые он вернулся настолько поздно: уже стемнело, на улице зажглись фонари. Неподалеку стояли пятиэтажки и желтые каменные двухэтажные дома, более новые и комфортные, чем Костин барак, – и во многих окнах горел свет.
Его дом – единственный во всей округе! – стоял темный, мрачный. Впрочем, одно окно светилось – в квартире Ирины Владимировны. Лампочка в подъезде тоже горела. Костя почувствовал, что напуган. Стыдно признаться, но идти домой не хотелось.
«Перестань! Что ты как ребенок! – одернул себя парень. – Может, люди ложатся рано или свет экономят. Но даже если в самом деле нет никого, что тут такого? Чего бояться?»
Костя подошел к подъезду, но, вместо того чтобы войти, решил кое-что проверить. Он еще на днях заметил, что одно из окон первого этажа постоянно приоткрыто. Это его не удивило: возможно, людям душно, проветривают. Он обошел дом и, подойдя к нужному окну, осторожно постучал по стеклу, не слишком надеясь услышать: «Кто там?»
Его и впрямь никто ни о чем не спросил. Тогда Костя, чувствуя себя немного глупо, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Там было темно, он ничего не увидел и включил на телефоне фонарик. Глазам его предстала картина полного запустения. Судя по толщине слоя пыли, лежавшего на полу и мебели, в квартире никто не жил уже много лет.
Костя отошел от окна, прижался спиной к стене дома. Хорошо, в этой квартире не живут. Но имеются же еще пять квартир, кроме его и Ирины Владимировны. Под ним есть жильцы: Костя почти каждую ночь слышал шаги, кашель, поскрипывание. Надо сходить туда и убедиться, что все в порядке. Лучше знать наверняка!
Костя вошел в подъезд на цыпочках (хотя сам не понимал, от кого таится), подошел к нужной двери. Поднял руку, чтобы позвонить или постучать, но тут увидел то, на что не обращал внимания прежде. Дверная ручка была грязная, пыльная. Никто не трогал ее уже давно! В таком же состоянии были и другие ручки, кроме двери, которая вела в квартиру Ирины Владимировны, и этот контраст бросался в глаза.
Не успев сообразить, что делает, Костя толкнул дверь. Та оказалась не заперта. Он шагнул в прихожую. Света зажигать не стал, снова воспользовался телефонным фонариком.
В квартире пахло запустением и сыростью. В тесной прихожей на вешалке висело тяжелое пальто с рыжим воротником. Маленькая тесная кухня, комната побольше, почти лишенная мебели, за исключением шкафа и круглого стола со стульями.
Костя заглянул в спальню и увидел кровать, вернее, железную сетку. Ни белья, ни матраца. Если ему еще требовалось доказательство, что квартира пуста, то вот оно.
Но кто тут ходил? Кашлял и…
За спиной Кости раздалось то самое поскрипывание, которое он иногда слышал ночами. Он как-то сразу, вмиг сообразил, что могло издавать такой звук, и покрылся холодным потом.
«Это бывает только в фильмах ужасов!» – подумал Костя.
Обернуться было страшно, но стоять, когда за спиной творится что-то ужасное, еще хуже. Костя медленно повернул голову на звук. Так и есть: в углу стояло старое кресло-качалка.
«Скрип-скрип» – кряхтело оно, раскачиваясь.
На долю секунды Косте показалось, что он видит сидящего в кресле человека – седого мужчину в очках и толстом свитере. Потом силуэт пропал, осталось лишь кресло, которое качалось само по себе…
Костя прижал ладони ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу вопль, и бросился прочь из жуткого места.
«Мне кажется, в твоей квартире обитает привидение. Всю ночь то скрипы, то вздохи, то шаги», – сказала Катя, и теперь Костя сам так думал. Но призраки, видно, обитали не только в его жилище, но и во всем доме, в каждой из брошенных квартир!
Парень выскочил на лестничную клетку и нос к носу столкнулся с Ириной Владимировной.
– В доме никто, кроме нас, не живет? – от неожиданности выпалил Костя.
Соседка поджала губы и ответила:
– Конечно, нет. И хорошо! Жили мерзкие, грубые люди, а теперь они умерли!
Лампочка в подъезде была тусклая, свет еле пробивался сквозь грязное стекло. В неверном, слабом освещении лицо старухи показалось Косте неприятным, зловещим. Восковая кожа, глубоко запавшие глаза; крючковатый нос выпятился, а губы словно стали тоньше. Теперь перед ним была не милая бабушка, а настоящая злая колдунья.
«Проклятый дом… Ведьма!» – пришли на ум слова почтальонши.
Не сумев как следует все обдумать, Костя произнес:
– Это вы всех извели? Своих соседей? Они вам мешали чем-то, и тогда вы…
Тут ему вспомнились давешний пирог и выражение, с которым старуха утром поглядела на Костю. Он понял, что было в том взгляде! Удивление, вот что!
Костя воскликнул:
– Вы и меня хотели убить! Что было в том пироге?
– Так я и знала, что ты его не ел! – прокаркала старуха.
– Я тарелку уронил. А вы удивились, что я жив!
– Туда вам всем и дорога! – Соседка затряслась от ярости. – Мужланы невоспитанные да хабалки – вот кто тут жил! Все меня ненавидели, смеялись в спину, хамили. И ты таким оказался, хотя сначала я подумала: приличный юноша! А ты не успел въехать, как девок начал водить! – Взгляд Ирины Владимировны сделался лукавым. – Помер бы – и не поняли бы отчего! Никто ничего не докажет, ни разу не удалось! Я химик, и дело свое всегда хорошо знала!
Это было равносильно признанию, и Костя буквально оторопел, не зная, как поступить, что делать с этой информацией. Старуха захихикала, видя его смущение, и тут произошло невероятное.
Старая ведьма посмотрела куда-то за спину Кости. Глаза ее округлились, и она завопила:
– Ты?! Тебя нет! Убирайся вон!
Раздался страшный грохот. Костя в первый миг решил, что бомба рванула, но сообразил: все двери в доме (и на втором этаже, наверное, тоже) разом открылись, ударившись о стены, выпуская кого-то.
Старый дом наполнился звуками: голоса, постукивания, скрипы, шаги. Ведьма завертелась на месте, в панике визжа:
– Вы мертвы! Подохли! Прочь! Убирайтесь отсюда! Оставьте меня!
Она явно видела что-то, чего Костя видеть не мог, и видения эти пугали ее до смерти. Он отчетливо понял: тарелка с пирогом упала не просто так. Те, у кого отняла жизнь злобная ведьма, спасли его, а теперь пришли за убийцей. Возможно, появление Кости каким-то образом подтолкнуло их, придало сил, и больше они не желали оставаться взаперти в проклятом доме, вместе с той, что погубила их.
Тем временем старуха застыла на месте и схватилась обеими руками за горло. Она открывала и закрывала рот, ей явно не хватало воздуха. Лицо побагровело, потом приняло синюшный оттенок, глаза вывалились из орбит, пальцы царапали кожу на горле. Старуха захрипела и повалилась на пол.
«Умерла», – с ужасом подумал Костя.
В тот же миг все снова загрохотало: двери захлопнулись. После воцарилась тишина. На полу у ног Кости лежала мертвая соседка. Вероятно, когда приедет «Скорая», врачи констатируют инфаркт.
Больше никого в старом доме не было – теперь уже точно.
Костя надеялся, что призраки, обитавшие тут, жаждавшие отмщения, ушли навсегда.
Елена Логунова
Апельсин и тыква
– Катерина, мне необходима твоя помощь, но это не телефонный разговор, нужно встретиться. Жду тебя сегодня в восемь пополудни на нашем месте, – уведомил смутно знакомый голос, после чего в трубке пошли гудки.
Катя с недоумением и обидой посмотрела на мобильный. Было начало седьмого. До восьми часов пополудни оставался целый долгий день, зачем надо было будить ее звонком в такую рань?
Задавать этот вопрос позвонившему было бессмысленно. Катя уже вспомнила, кто это: Вадик Ляпидевский, конечно же. Сообщив Кате о своем твердом решении встретиться с ней в восемь, блин, пополудни, он, разумеется, не намеревался обсуждать эту тему и уже перешел к следующему пункту своей утренней программы. Что там у него по распорядку в шестом часу утра? Спортивная гимнастика, обливание холодной водой, собственноручно приготовленный скромный завтрак настоящего спартанца.
Катя вздохнула, вылезла из теплой постели, коснулась босыми ногами холодного пола и хныкнула. Она не была спартанцем, хотя работа в органах почти избавила ее, в прошлом великую неженку, от разных девичьих капризов. Включая категорическое нежелание вставать за полчаса до урочного звонка будильника.
Сделать, что ли, по случаю внезапного появления в ее расписании лишних тридцати минут зарядку – комплекс утренних упражнений Ляпидевского?
Нет уж, много чести будет Вадику.
Катя прошлепала в ванную, потом на кухню, закинула в микроволновку контейнер со вчерашними котлетами и гречкой – нормальный завтрак, что бы там ни думали спартанцы, залила кипятком чайный пакетик в кружке, села за стол и призадумалась.
Вадика Ляпидевского она выбросила из своей жизни десять лет назад. Вадик выбрасываться не хотел и еще с год, наверное, пытался восстановить отношения, но Катя была неумолима: финита, нет у них больше ничего общего! Нет и не будет.
Вообще-то общим у них с Вадиком было образование – филфак университета. Тогда Ляпидевский был лучшим студентом курса, красой и гордостью факультета, надеждой преподавателей, а Катя – просто добросовестной студенткой, старостой группы. Теперь Ляпидевский сам целый профессор, а Катя – ценный сотрудник пресс-службы ГУВД.
Они давным давно жили в разных мирах, и что именно могло понадобиться от нее человеку, с головой погруженному в античную литературу, Катя и представить не могла.
Может, вскрылись новые факты злодеяний Нерона и профессор Ляпидевский хочет призвать того к ответу по совокупности совершенного, не ограничиваясь злоумышленным поджогом Вечного города? Так срок давности по преступлениям римского императора давно истек, и вообще – при чем тут Катя?