Надо было, наверное, принести свои соболезнования, но Катерине не хотелось сбивать деловой настрой и провоцировать бывшего бойфренда на жалостливый плач в ее форменный китель. Разнюнится – утешай его потом…
Поэтому она продолжила спрашивать:
– В чемодане было что-то ценное?
– Могу лишь догадываться…
– Ты что, не заглянул в него?!
– Сейчас? Нет! – Вадик помотал головой. – Еще слишком рано!
И снова Катерина подумала, что надо бы принести соболезнования. И снова этого не сделала.
– Я знаю примерно: там были разные документы, удостоверения, членские билеты, дипломы и грамоты, бумажные письма, открытки, записные книжки. – Вадик принялся загибать пальцы, дошел до среднего на правой руке и замер, непроизвольно зафиксировав неприличный жест. – И толстая тетрадь с бабулиными фирменными рецептами. Вот ее-то, я думаю, и хотели похитить.
– Кто этого хотел? – вскинулась Катерина.
– Да вообще-то, я думаю, все. – Вадик пожал плечами. – Каждый, кто хоть раз попробовал бабулино варенье из апельсинов с тыквой, мечтал узнать его рецепт. Это же было нечто необыкновенное… Да что я тебе рассказываю, ты наверняка сама помнишь.
Катерина машинально кивнула. Элеонора Аристарховна делала изумительное варенье из апельсиновых корок и тыквы: янтарно-оранжевое, прозрачное, густое, полное плотных маленьких кубиков, похожих на цукаты.
В семействе Ляпидевских рецепт этого дивного варенья был чем-то вроде величайшего секрета алхимии. Поскольку бабуля не держала в секрете два основных ингредиента, все любители чудо-варенья попробовали изготовить его самостоятельно, но никто не смог приблизиться к оригиналу.
Если честно, то Катерина тоже пыталась, и не раз, но получалось у нее только неаппетитное вязкое месиво, неоднородное по составу и неприятное глазу.
– То есть это кто-то свой, – заключил Вадик и глянул остро, – как ты понимаешь, официально заявить о краже я не могу. Не хочу выносить сор из дома.
– Составим список своих, – предложила Катерина.
Она помнила, что к святому причастию волшебным вареньем посторонние не допускались, Элеонора Аристарховна берегла редкое лакомство для самого ближнего круга.
– Моих папу и маму можно исключить, они, как ты знаешь, давно умерли, – Ляпидевский снова вздохнул, – как и все бабулины мужья, и ее старший сын, мой дядя Боря. Живы дядя Гриша и представители младшего поколения – внуки: я, Сашка, Дашка, Матвей, Антон и Лиза.
– Итого семеро кровных родственников, не считая их детей, супругов и женихов-невест. – Катерина потерла лоб.
Очертить круг подозреваемых оказалось сложнее, чем она думала.
– Детей давай исключим, они все несовершеннолетние, как и женихов с невестами, не ставших законными супругами: из таковых бабуля привечала лишь тебя одну, – опять удивил ее Вадик.
– Другие твои подруги дегустации фирменного варенья не удостоились?!
– Никто! – Он поднял палец, на сей раз не средний – указательный. – Так что я бы сузил круг подозреваемых до внуков, за исключением меня. И дядю Гришу тоже можно вычеркнуть, у него диабет, он сладкое даже не нюхает.
– Значит, Александр, Дарья, Матвей, Антон и Елизавета, – записала Катерина и постучала ручкой по зубам. – А тебе лично кто из них наиболее подозрителен?
– Дашка, – уверенно ответил Вадик. – Она живет в Аликанте, вышла там за испанца, у них свой апельсиновый сад, считай, бесплатное сырье. Я бы на их месте непременно попытался открыть производство бабулиного варенья, на этом же озолотиться можно. Но Дашка с прошлого года не была в России, а чемодан пропал совсем недавно.
– С учетом того, что дата пропажи неизвестна, проверить алиби подозреваемых нереально, – рассудила Катерина. – Попробуем зайти с другой стороны: у кого были ключи от дома?
– Тоже у всех. – Вадик с легким укором глянул на нарисованную Элеонору Аристарховну. – Хотя дом давно уже переписан на меня, долгие годы он принадлежал бабуле и на этом основании считался фамильным гнездом. Впрочем, появляться тут в отсутствие и без уведомления хозяев у нас было не принято.
– Однако все же кто-то тут появился, – напомнила Катерина, двумя пальцами изобразив шустрые ножки, пробежавшие по столешнице туда и обратно. – И появился, утащив чемодан!
– Вроде да. А вроде и нет. – Ляпидевский встал. – Пойдем в мой кабинет, я тебе кое-что покажу.
Обещанным кое-чем оказалась видеозапись. Катерина просмотрела ее трижды, но без толку.
Камера, закрепленная на столбе у ворот дома, от угла до угла простреливала узкое пространство вдоль забора. Судя по видеозаписи, с шестого числа прошлого месяца эту контрольно-следовую полосу не преступал никто, кроме хозяина дома. Сам Ляпидевский въезжал во двор и выезжал из него на машине, калиткой вообще никто не пользовался, она даже не открывалась. Небось, уже и петли приржавели.
– У меня две версии, – закончив мучить видео, которое она то и дело останавливала, внимательно присматриваясь даже к легким теням, объявила Катерина, потому что Вадик явно ждал от нее дедуктивных рассуждений а-ля Шерлок Холмс.
Сидел, зараза, в удобном кресле с бокалом виски и жмурился на сосредоточенную Катю, как сытый кот.
– Первая: ты сам привез похитителя во двор, а потом вывез его вместе с чемоданом на своей машине. Ты же не каждый день заглядываешь в багажник? Кто-то мог там спрятаться, ночью выбраться, а потом опять туда залезть уже вместе с чемоданом.
– Теоретически возможно, но тогда это точно не Сашка и не Матвей, они не поместились бы в багажник, тем более вместе с бабулиным чемоданом, – немного подумав, кивнул Вадик. – Мужчины в нашем роду рослые, дамы помельче. А твоя вторая версия?
– Похититель попал во двор каким-то другим путем. Например, перебрался через забор с той стороны, где нет камеры…
– Забор трехметровый!
– Но ведь не непреодолимый, верно? Преступник мог использовать лестницу, альпинистское снаряжение, сделать подкоп… – Катерину разозлили возражения, и ее понесло.
– …влететь в дымоход, – издевательски поддакнул Ляпидевский. – Или просто в окно, как Зевс, обратившийся орлом, чтобы похитить Ганимеда.
– Ганимед тут при чем? – нахмурилась Катерина.
– Он тоже был прекрасен.
– Как бабулин чемодан? – усомнилась она.
– Как ее варенье. – Вадик уже откровенно ржал.
Катерина не удержалась и тоже захихикала.
– Но ты права, надо как следует осмотреть двор и дом. – Вадик отставил опустевший бокал и посмотрел на большие напольные часы с боем.
Те, будто откликаясь, услужливо бумкнули двадцать два раза.
– Сделаем это завтра, при свете дня, – решил Ляпидевский и встал из кресла. – Пойдем, найду тебе чистое постельное белье и удобную домашнюю одежду.
Катерина хотела было сказать, что не намерена ночевать в чужом доме, но глянула в окно – за ним уже было темным-темно – и промолчала.
Вадик наверняка не захочет везти ее в город, а такси в поздний час обойдется в несусветную сумму. Ляпидевский, конечно, заплатит – он джентльмен, но будет неловко вводить его в расходы.
Бедняга и так уже многое потерял: и бабушку, и ее чемодан, и уникальный рецепт, даже веру в порядочность своих самых близких родственников.
А у Катерины завтра выходной, на службу ей с утра пораньше не нужно, так почему бы не задержаться за городом, в приятном месте?
И, кстати, если уж говорить совсем честно, в довольно приятной компании.
Солнечный луч пробился в щель между неплотно сдвинутыми шторами, игриво пощекотал ей нос. Катерина чихнула и села в постели.
За десять лет в «ее» комнате ничего не изменилось. Ну почти. Фикус, который Катерина помнила мелкорослым заморышем, вымахал под потолок, светлое дерево обшивки на стене в изголовье кровати потемнело – вот и все изменения.
Но хозяйство Вадик вел похуже, чем Элеонора Аристарховна. Пододеяльник Катерине выдал из одного комплекта, а простыню и наволочку – из другого.
Впрочем, разве это важно!
Катерина сползла по пышной подушке вниз, удобно раскинулась на перине.
Воздух-то какой свежий! Солнышко ясное! И тишина такая мягкая, уютная! В ней даже сипение чайника и жужжание блендера звучат как музыка!
Тут она сообразила, что доносящаяся снизу кухонная симфония означает скорый завтрак, и поспешила ему навстречу.
Завтраку, разумеется. Не Вадику же.
Завтрак оказался прекрасным. Вадик в связи с этим тоже показался вполне ничего.
«Жаль будет, если блокнот с секретом апельсиново-тыквенного варенья отыскать не удасться», – подумала Катерина. У профессора Ляпидевского определенно талант не только к литературоведению, но и к кулинарии. Оладьи на простокваше по рецепту бабули он печет виртуозно.
После вкусного завтрака пошли, как планировалось, осматривать периметр. Вооружились в меру сил и сообразительности: Вадик взял отвертку и молоток, Катерина – лупу и смартфон. Понимая, что выглядят при этом донельзя глупо и комично, они то и дело переглядывались и прыскали смехом.
Но перестали веселиться, когда нашли искомое.
Оказывается, две широкие доски в высоком и крепком заборе на границе с участком соседей каким-то образом лишились пары гвоздей и теперь превосходно разъезжались в разные стороны, открывая сквозной треугольный проем.
– А кто у нас там? – кивнула за забор Катерина.
– А никого, – ответил Вадик. – Жил одинокий дед, года три назад он помер, так наследники до сих пор имуществу ума не дали. И сами тут не живут, и покупателя никак не найдут… Полезли?
– Только после вас.
Катерина пропустила Вадика вперед, пробралась в дыру вслед за ним, и они вместе прошли вокруг наглухо заколоченного соседского дома.
– Что-то мне подсказывает, что похититель с чемоданом здесь не задержался, проследовал дальше, – сказал Вадик.
– Ага, – согласилась Катерина и двинулась к калитке.
Та была заперта – снаружи висел внушительный амбарный замок.
– А это интересно, – задумалась она, просунула руку сквозь массивную решетку и взвесила в ладони тяжелый, как старинный утюг, замок. – Это нам говорит – о чем?