Они ненадолго замолчали. Потом Юля неуверенно произнесла:
– Я как-то читала у Джека Лондона серию рассказов про Смока и Малыша. Однажды они забрели в лагерь каких-то сектантов, умирающих от цинги. И только у одного из них была сырая картошка, которая могла всех спасти. Чтобы узнать, где он ее прячет, они подожгли дом, и тот бросился спасать самое ценное.
– Предлагаешь спалить лагерь? – оживился Илья. – Лично я – за. Одну ночку вполне под открытым небом перекантуемся, не замерзнем.
– Да если бы, – вяло возразила Юля. – Вряд ли еду спрятали в лагере. Нет, она укрыта где-то вне его пределов, в шаговой доступности.
– Исходя из твоей логики, ни с меня, ни с Антона тогда подозрения не снимаются. Завтра мы действительно будем вырывать победу друг у друга из глотки. Не знаю, как тебе, а мне неприятно, что меня кто-нибудь будет считать крысой. Вон, гляди, как они на нас зыркают… Значит, надо решить эту проблему или хоть постараться. Имеет смысл перетрясти все вокруг, – предложил Илья. – Чтобы вечером, если ничего не найдем, сказать хотя бы: ну, мы пытались.
Данка раскричалась сразу, вопила, что обыск – это неуважение, преграждая пышной грудью доступ к своему немудреному барахлу. Ася поддакивала, и только Сергей, равнодушно пожав плечами, вывернул наизнанку свои сумки. В них продуктов не оказалось. Ничего не было найдено ни в вещах Юли, ни Антона и Ильи.
Девчонки держали глухую оборону. Пока Илья уговаривал Данку и Асю не выпендриваться, Юля рыскала по лагерю в поисках схрона, но ничего интересного не находила ровно до момента, пока не добралась до лежака, на котором раньше спал Николай. Перевернув его, она увидела брошенные берцы. Тупо глядя на измазанную грязью обувь, Юля подняла ботинки и перевернула, обнаружив на подошве цифру «45».
– Илья! – крикнула она.
К ней, разумеется, бросились все. Показав грязные ботинки, Юля недоуменно произнесла:
– Нас обокрал Николай? Но это же невозможно.
– Почему? – агрессивно спросила Данка. – Ботинки-то его!
– Его, – подтвердила Юля. – Но ребята плавали за едой после того, как Николай ушел на голосовании. Он не стал забирать ботинки, плед и панамку, оставил все, что нам могло пригодиться. Так что Николай тут ни при чем. Вечером был дождь, кто-то надел его берцы и пошел к нашему тайнику, после чего бросил их тут. Можно смело выбросить из головы мысль, что постарался чужой.
Бледные Данка и Ася глядели на Юлю, а Илья, двинувшись на девчонок, грозно сказал:
– Девки, давайте по-хорошему, мы же не звери, в конце концов.
– Я ничего не брала! – отважно сказала Ася.
Данка даже отвечать не стала – презрительно фыркнула, подошла к циновке, на которой спала, и вывернула на нее скарб из холщовой сумки, где держала свое добро. Ничего подозрительного среди ее вещей не было. Ася сопротивлялась недолго – тоже высыпала на пол содержимое сумки. Ничего. Злая, как Сатана, Данка, бурча себе под нос, запихивала вещи обратно в сумку.
– А что это у тебя такое? – вдруг спросил Антон.
Данка подняла на него недовольный взгляд.
– Где?
– Вот это. В руке.
Данка недоуменно уставилась на свои ладони. В одной из них был смятый оранжевый пакет, обычный, какие дают в магазинах. Она помахала им в воздухе.
– Вот это? Пакетик. Пустой. Я в него хотела косметику сунуть.
– А откуда у тебя этот пакетик? – с яростной любезностью осведомился Антон. Данка пожала плечами.
– Да откуда мне знать? Из какого-то магазина, наверное. А что?
Антон переглянулся с Ильей. Тот подошел. Операторы, почуяв запах жареного, тоже наставили камеры, взяв пакетик крупным планом. Илья навис над Данкой и велел:
– А ну встань.
– А что такое?
– Ничего. Мы точно в такой же пакет упаковали нашу добычу. В лагере его не было, это нам на лодке таец завернул все в этот оранжевый пакет. Встань.
Она хотела возразить, но затем поднялась, скривилась от боли, оперлась на здоровую ногу. Илья поднял ее циновку и пошарил в песке, после чего торжествующе вскинул руку. В ней был зарытый у самого изголовья пакетик с обвалянными в сахаре мармеладками, грошовым товаром из сети супермаркетов, которым островитяне тайком взбадривали себя перед испытаниями. Пакетик был абсолютно целым, Данка даже не успела его открыть.
На Данке лица не было. Она побледнела, глаза ввалились, она открыла рот в немом изумлении, которое сменилось на ужас.
– Не-не-не, – замотала она головой. – Вы что? Это не я! Подстава какая-то!
– Данка, да мы все понимаем, голод, усталость, – кисло сказал Сергей. – Но зачем так подло-то? У своих воровать… Неужели трудно было потерпеть? Мы же всегда всем делились. Вот недаром говорят, артиста куда ни поцелуй, все равно будет задница.
– Клянусь, это не я! – вскричала Данка и заплакала.
Подойти и утешить ее решилась только Ася. Юля поглядела на них, затем перевела взгляд на грязные берцы и пакет с мармеладками, который Илья вертел в руках, и ее озарило.
– Погодите, ребята, – торопливо сказала Юля. – Это не Данка.
Все поглядели на Юлю, даже Данка, что вытирала сопли тыльной стороной ладони и явно не рассчитывала найти в ней союзницу.
– Да? – издевательски спросил Сергей. – Не Данка? А кто же? Может, это ты хочешь облегчить душу и покаяться?
– Мне не в чем, – усмехнулась Юля. – В отличие от тебя.
– Чего? – не понял Сергей. Его четкие брови взлетели на середину лба.
– Ничего. Крыса – это ты.
Сергей застыл, а потом картинно и очень ненатурально рассмеялся.
– Ты с дуба рухнула или подружку решила выгородить? С какого перепугу я бы продукты украл?
– Я сразу поняла, что крыса – мужчина, но никак не могла сформулировать, почему? Поначалу подозревала операторов, мужиков-соперников и даже ведущего. Но Черский сам бы пачкаться не стал, нас бы заставил вытащить добычу. Операторы отпали в полуфинале, они фигуры несамостоятельные. Для того чтобы отнять у нас контрабандную еду, нужна была красивая картинка. Мне очень не хотелось думать на своих, а тут еще Черский подлил масла в огонь, заявив, что у той команды тоже рыльце в пушку.
– Поэтому ты их ноги разглядывала? – догадался Илья.
– Поэтому, – кивнула Юля. – Ноги как ноги, вполне подходящие под описание. Но мужики из соседнего племени тоже притянуты за уши. Они должны были как минимум вас выследить, узнать, что вы поплыли за едой именно сегодня. Потом надо было проследить за вами до тайника, глухой ночью, без фонарей. Это мы остров знаем как свои пять пальцев, а они бы на каждой кочке спотыкались, наделали шума и попались. Оставались три наших парня.
– Почему наших? – нервно спросила Ася. – Мы же сами тратили деньги, сами добывали еду. Зачем бы нам крысятничать?
– Раньше и не стоило, но с завтрашнего дня начинаются индивидуальные испытания, на которые лучше приходить во всеоружии. Например, сытым. Благородство закончилось очень быстро. Одно дело – поделиться пойманной рыбой, фруктами, другое – жратвой, доставая которую можно вылететь с проекта. Исходя из этого нельзя было никого исключить из подозреваемых.
– Это не говорит о том, что крыса я, – фыркнул Сергей. – Любой мог стырить припасы и перепрятать в другом месте.
– Не совсем, – возразила Юля. – Помните следы от берц? Было два, перекрывающих друг друга. Человек, который украл продукты, очень широко шагал. Будь это Данка, ей пришлось бы прыгать, хотя в этом не было никакого смысла. Но предположим, она по какой-то причине решила скакать, как молодая козочка.
– Сама ты коза, – проворчала Данка. – Как бы я прыгала с такой ногой?
– Вот именно, – подтвердила Юля. – Накануне Данка упала и до сих пор хромает. Она с трудом сегодня продержалась до конца испытания, помните, обратно мы ее почти волокли, да и то после того, как ей сделали обезболивающий укол? Реши она стащить продукты, ей не пришлось бы бежать и прыгать, она бы спокойно подошла и взяла все, что хочет. А у Сереги очень широкие шаги. Я только не пойму, почему он обул чужие берцы.
– Потому что его были мокрыми, – вмешался Антон. – Он не занес их под крышу, а вечером был дождь. Взял те, что остались сухими. Ты права, в тапках к тайнику идти некомфортно.
– А я смотрю, вы меня уже приговорили, – усмехнулся Сергей. Его губы неравно дергались, как он ни старался держать себя в руках. – Это все ваши измышления? Тогда я вам напомню, что мармелад был найден у Данки, так же как и этот чертов пакетик. У Данки, а не у меня!
– Ты его ей подкинул, – сказала Юля. – После того, как Черский огорошил нас новостью, мы все слегка офигели, разбились по парочкам и не выпускали друг друга из виду. Данка и Ася готовили еду, мы с Ильей сидели на берегу, как и ты с Антоном. Но затем был момент, когда ты встал и ушел к домику.
– Он сказал, что ему надо в туалет, – пробормотал Антон. Юля усмехнулась. Туалет, по большому счету, у соплеменников был везде, а для большой нужды прихватывали лопату и отходили подальше. Очень удобно, если надо что-то закопать.
– Ты взял лопату, откопал продукты, взял оттуда мармелад и подкинул его Данке, чтобы мы на нее вызверились. В ее оправдания никто бы не поверил. Операторы не снимают наши походы в сортир, так что ты ничем не рисковал. Данка могла сколько угодно уверять, что она ничего не крала, – улики говорили сами за себя. Даже если бы не она вытянула черную метку, ее бы выгнали на следующем голосовании с позором. А тебе надо было продержаться подольше, ведь сам ты плаваешь, как утюг, и доплыть до лодок с тайцами и товаром не смог бы.
– Высказалась? – ядовито поинтересовался Сергей. – Полегчало? Или у вас есть еще какие-то неопровержимые доказательства?
– Есть кое-что еще, – сказала Юля. – Я только что вспомнила наш обед перед испытанием. Ты всегда жрешь, как не в себя, и еще ноешь, что тебе мало досталось. А в тот день ел с неохотой, буквально силой запихивал рис, да еще говорил, что нет аппетита. Я тогда мельком подумала, что у тебя нет настроения. А все легко объясняется: ты просто был сытым.