Я попыталась открыть дверь, но услышала очередной призыв:
– Стоять! Лопата!
– Точно. – Я отставила в сторону термокружку, немного приподнялась и достала с заднего сиденья небольшую лопатку.
Затем осторожно выглянула на улицу. В темноте кружили снежинки, а сугробы подобрались к самому порожку. Я принялась откапывать тропинку прямо из салона, стараясь зачерпывать снег понемногу. В прошлом году Ксюша делала это так рьяно, что пластиковая лопатка не выдержала натиска упорной подруги и сломалась.
Наконец, когда показалась небольшая площадка, я выбралась наружу и стала расчищать тропинку к крыльцу дома. Когда мы обе оказались на улице, дело пошло быстрее. Совместными усилиями мы организовали узкую дорожку и вернулись к машине с намерением перенести в дом содержимое багажника. Помимо прочего из города мы захватили связку сухих дров, чтобы как можно скорее растопить печь.
Шли мы обратно к крыльцу друг за другом, Ксюша светила фонариком телефона, а я старалась смотреть под ноги. Вдруг подруга завизжала, да так истошно, что я на всякий случай нырнула в сугроб и зажмурилась. А когда открыла глаза и попыталась встать, не смогла разглядеть ни одной причины, по которой следовало бы так остро реагировать. Свет фар слепил, а Ксюша продолжала стоять как вкопанная. Теперь молча.
– Что там? – осторожно спросила я, но ответа не последовало, и я продолжила: – Медведь? – Версию с оленем на этот раз я отмела в стадии зародыша.
Когда я вновь приняла вертикальное положение и посмотрела в направлении машины, глаза мои округлились.
Возле Ксюшиного автомобиля стояло привидение. Самое настоящее. Черная фигура с темным лицом.
– Вечер добрый, – услышали мы, и я отметила, что голос у привидения похож на женский.
Отчего-то казалось, что призраков мужского пола следовало бояться больше.
– Чеснок есть? – сквозь зубы проговорила подруга, повернувшись ко мне.
– В багажнике, для маринада на шашлыки покупали, – шепнула я.
– Тащи!
– Почему я?
– Ты старше.
– Ага, на четыре месяца, – обиделась я. – И зачем тебе сейчас чеснок? – опомнившись, я решила идти в наступление.
– Злых духов отгонять.
– Давай молитву прочитаем, – предложила я, как мне казалось, компромиссное решение.
– Ты хоть одну знаешь?
– Нет, – честно призналась я.
– А Интернет тут не ловит, – напомнила подруга.
«И все-таки чеснок» – обреченно подумала я и покосилась в сторону багажника.
Сердце готово было вот-вот вырваться из груди, когда призрак произнес, точнее, произнесла:
– Из Питера, что ли?
Ксюха выдавила из себя что-то вроде мычания.
– Я тоже, – радостно прохрипел призрак, и вдруг в районе черного пятна, которое служило ему лицом, я увидела вспышку.
– Мамочки, – жалобно пропищала Ксюша и попятилась.
Это было стратегической ошибкой, потому что через секунду мы оказались в сугробе. На этот раз обе, и это немного утешало.
– Он за нами из Питера летел, что ли? – уточнила у меня подруга.
На этот вопрос ответа я не знала, а потому продолжала лежать, глядя, как снежинки падают на мое замерзшее лицо.
– Что делать будем? – задала я куда более насущный вопрос.
– Бежать! – быстро ответила Ксюша, но, чуть поразмыслив, добавила менее оптимистично: – Или лежать…
– Холодно, – возразила я и поднялась на ноги, протягивая ей руку.
Подруга едва заметно покачала головой. Я посмотрела в сторону нашей новой знакомой, летевшей за нами из самого Петербурга, и вдруг разглядела в ней вполне реальную женщину. Шаль, закрывавшая до недавнего момента ее лицо, теперь спустилась/сползла на плечи, чужачка подошла чуть ближе. В руках у нее была самокрутка, которую она докуривала.
– Поздно вы что-то, – заметила женщина.
Я молча кивнула, а она продолжила:
– На рыбаков не похожи…
Я снова кивнула, мысленно с ней соглашаясь и отряхивая от снега бирюзовый лыжный костюм.
– Мужики в машине, что ли?
– Да, – подала голос из сугроба подруга. – Пятеро! И все как на подбор амбалы.
– Ну испугали, – хохотнула женщина. – Я Ирина Юрьевна. А вы?
– Елена, – представилась я. – А это Ксения. Она местная, – зачем-то добавила я.
– Смирнова, что ли?
– Она самая! – выбравшись из сугроба, ответила подруга.
– Слышала о вас. Пойдемте в дом! – вдруг предложила женщина.
– У нас не топлено, – недружелюбно ответила Ксюша.
– Так ко мне, – рассмеялась женщина вполне по-человечески, чем, должно быть, заставила мою подругу немного оттаять.
– А вы из какого дома?
– Из одиннадцатого. Вы у себя печь растопите и заходите! Калакукко попробуете.
– Обязательно, – улыбнулась я. – Скоро будем.
– Дорожка расчищена, – сообщила Ирина Юрьевна и скрылась за машиной.
Ксюша легонько подтолкнула меня в спину, предлагая двигаться к багажнику. В несколько шагов я добралась до автомобиля, а подруга щелкнула кнопкой пульта. Едва я подняла крышку багажника и протянула руку к связке с дровами, как она резко пихнула меня в сторону, едва не сбив с ног.
– Чеснок где? – нетерпеливо спросила Ксюша, успев переворошить пару пакетов.
– Где-то здесь, – растерялась я, но тут же предложила: – Давай все в дом занесем, а там разберемся.
Нам пришлось сделать четыре подхода, чтобы полностью разгрузить багажник. Печку мы растопили быстро. И теперь, сидя у огня прямо в одежде, мы не могли отвести взгляда от пламени. Ксюша заговорила первой:
– Что делать будем?
– Предлагаю сходить, – пожала я плечами.
– Куда?
– К Ирине Юрьевне. Предложение дельное. У нее тепло, да и калакукко предложила…
– В том-то и дело! – возмутилась подруга. – Это же как у китайцев… Харакири и калакукко!
– Сэппуку, – поправила я. – И не у китайцев, а у японцев.
– Значит, калакукко еще хуже, – дрожащим голосом проговорила Ксюша. – И скоро она придет к нам…
– Калакукко – это пирог, – рассмеялась я.
– Что? – удивилась она.
– Традиционный карельский пирог. Тебе бабушка такой не пекла?
– Только калитки…
– Ну вот и попробуешь. Пошли! – Я поднялась с табурета.
– Ты уверена? – Она насторожилась.
– Конечно, – хмыкнула я. – Забыла, кто я по профессии?
– Честно говоря, будь ты хирургом, это бы нам сейчас больше пригодилось…
– Хирургом стать никогда не поздно, а вот оптимистом – гораздо сложнее.
– Хм, дорогая Лена, скажу тебе одну вещь, и оптимизма у тебя самой поубавится в два счета.
– Ну же?
– Хозяйка одиннадцатого дома умерла, когда мы еще в школе учились.
– И что?
– Как что? Это ее призрак!
– Дом мог купить кто-то другой.
– Ага! А фамилию мою она откуда знает?
– Риелтор подсказал, – предположила я. – Показывали деревню покупателю, рассказали, что сюда пару раз в год Смирновы приезжают…
– Допустим. Ну а тот факт, что она из Питера летела?
– Почему летела-то?
– А как, по-твоему, призраки перемещаются?
– Вот и пойдем разузнаем!
– Нет уж! Ты иди, а я буду в печь дрова подбрасывать.
– Полчаса они могут погореть и сами, без нашего участия.
По лицу Ксюши было видно, что она сомневается. Предположив, в чем могут заключаться ее опасения, я решила предпринять последнюю попытку перетянуть ее на свою сторону.
– А что, если я пойду к Ирине Юрьевне, а к тебе тут еще кто-нибудь наведается?
– Кто? – испугалась Ксюша.
– У старушки из одиннадцатого муж был?
– Ну был… Ты на что намекаешь? Что они вместе по деревне разгуливают?
– Не исключаю, – как можно серьезнее произнесла я.
– Ты меня специально пугаешь?
– Наоборот, предлагаю сходить в гости и развеять все страхи!
Когда мы подошли к одиннадцатому дому, то с удивлением обнаружили под навесом припаркованный автомобиль.
– Это что? – Ксюша ткнула рукавицей в его сторону.
– «Рено», вроде.
– Откуда?
– Из Питера, номера наши, – спокойно ответила я.
– Нет, откуда здесь «Рено»?
– Оттуда же, откуда и твой «Ситроен». Или ты все еще думаешь, что нас на чай привидение пригласило?
Ксюша ничего не ответила, лишь громко засопела. Мы поднялись на крыльцо, и, сняв перчатку, я громко постучала.
– Открыто, – услышали мы знакомый женский голос.
Я распахнула дверь, и мы оказались в сенях. Рядом со входом в жилую часть дома мы увидели две пары заботливо приготовленных домашних тапок.
– Нас тут как будто ждали, – опасливо проворчала Ксюша.
Я молча переобулась, подруга последовала моему примеру, и вскоре мы оказались в кухне. Здесь было очень тепло и вкусно пахло выпечкой. На столе стоял настоящий самовар.
Из-за шторы, отделявшей кухню от комнаты, появилась Ирина Юрьевна.
– Прошу. – Широким жестом женщина пригласила нас к столу.
Мы уселись вдоль стены. Ксюша так плотно придвинула мой стул к своему, что слегка прищемила себе пальцы. Я лишь укоризненно на нее посмотрела.
Хозяйка устроилась напротив. Это была женщина лет пятидесяти пяти – шестидесяти. Худощавая, с очень короткой стрижкой, одетая в вельветовые брюки и свитер серого цвета с большим воротом.
– Рада, что заглянули! – вполне радушно начала она. – Когда покупала этот дом, только и мечтала о тишине. Знаете, хотелось, чтобы ни души вокруг. Ну а прожив здесь четыре месяца, начала скучать по общению.
– Значит, вы в сентябре переехали? – произведя нехитрую калькуляцию в уме и, кажется, немного успокоившись, уточнила подруга.
– Да, отправила внука в первый класс и в тот же день поехала сюда.
– А зачем? – бесцеремонно спросила Ксюша.
– Я сама из этих мест. Только деревня, в которой я родилась и выросла, давно сгорела. Почти сразу после того, как я уехала в Петербург поступать в художественное училище…
– Очень жаль, – решила я поддержать женщину.
– К счастью, никто не пострадал. Да и постоянных жителей на тот момент в ней почти не оставалось.
Я огляделась. Рядом с входной дверью заметила прекрасный пейзаж: ельник на отвесном берегу бурной реки. Ткнув в бок Ксюшу, я попросила меня пропустить. Она нехотя поднялась и тут же плюхнулась обратно на стул.