Перлайн не ответила.
— У вас есть номер ее мобильного? Или любая другая контактная информация?
— Нет. Она замкнутая молодая леди. Вы спрашивали в отделе кадров?
«Господи Иисусе».
— Да. Адрес, который она дала, оказался фальшивым, как и номер телефона.
— Батюшки. Я в шоке. По некоторым никогда не скажешь, верно?
— Да. Не скажешь. Вы когда-нибудь замечали, чтобы мисс Миллс общалась с Грегом в необычное время?
— Не совсем.
— Что значит «не совсем»?
— Ну… я пару раз видела, как она обедает с ним. Я думала, это чтобы подбодрить его. Он не очень общительный. Иногда мне кажется, ему немного одиноко.
— Видели, как она давала ему что-нибудь?
— Например? Подарки?
— Да. Или записки. Помните что-нибудь подобное?
Женщина покачала головой.
— Мисс Миллс близка с кем-нибудь из сотрудников?
— Не думаю. Обычно в перерыв она остается в классе и ест свой обед там, занимаясь делами.
— Хорошо. Спасибо, что пришли. Если вспомните что-то еще, сразу же звоните мне.
Перлайн вручила женщине визитку и проводила ее до двери.
Миссис Эдвардс повернулась. Ее глаза блестели.
— Удачи. Я буду молиться за вас и бедняжку Грега и его сестру. Он славный мальчишечка.
Перлайн смотрела на удаляющуюся женщину. Когда та скрылась из вида, она позволила себе обмякнуть.
По коридору подбежал Касп.
— Лили Вудс оставила сообщение с просьбой перезвонить. Сказала, что это срочно.
— Перезвони ей. Узнай, что случилось. Дай мне знать, если потребуется мое вмешательство.
— Есть. Ой, и вас вызывает начальство.
— Сейчас?
— Да. Простите.
Перлайн вздохнула. Неудачное время. Она уже отправила электронное письмо с описанием ключевых событий. Личная встреча только отвлечет ее от расследования, но старший суперинтендант криминальной полиции Патрик Дент часто так делал. Подключаться в критически важный момент, когда у всех дел по горло, и давать феерически бесполезные и часто высокомерные советы его конек. Диббс любил называть его Патти, что подходило на уровне, который она не могла объяснить.
Кабинет Дента находился этажом выше. Там пахло несвежим одеколоном, которым он пользовался, чтобы скрыть неприятный запах изо рта — не помогало. По правде говоря, становилось только хуже. В углу стояла декоративная пальма, рядом на ковре — красная лейка. На среднем книжном стеллаже жужжал вентилятор, сдувая пряди оставшихся волос Дента на его лысину. Стены украшали мотивационные постеры. Самый худший — с радугой над горой. Над радугой была надпись: «Взбирайся выше, не ниже. Будь радугой, а не цветом». Не в первый раз Перлайн подумала, не сам ли он это нарисовал.
Стоя перед столом Дента, она посмотрела на часы, надеясь, что он поймет намек. Не понял.
Дент сложил пальцы домиком и попружинил ими.
— Я ответил на ваше письмо, но вы не ответили.
«Господь всемогущий».
— Ох. Я не поняла, — соврала она; в ее представлении, его письмо не требовало ответа, поэтому она не стала тратить время.
— Хм. Сейчас вы пытаетесь найти эту мисс Миллс и разузнать про лидера секты по имени Энтони Финч?
— Да. Как я вам говорила…
Он поднял руку, чтобы она замолчала. Перлайн скрипнула зубами и стала ждать, когда он начнет делится неизбежными крупицами мудрости.
Их прервал стук в дверь. Дент нахмурился, но рявкнул, чтобы входили. Это оказался Касп, красный и запыхавшийся.
— Это миссис Вудс. Она думает, что их забрала мисс Миллс, и она знает, где та живет. Она едет туда прямо сейчас. Я велел ей возвращаться домой, но она не слушает.
— Проклятье. Куда она едет?
— Берч-клоуз, одиннадцать.
Часть третья
Глава 48Лили
Наши дни
Они подъехали к дому 10 по Берч-клоуз. Солнце освещало дома и лужайки, делая все слишком ярким, почти бутафорским. Джульетта прислала Джону сообщение с подсказкой: чтобы добраться до дома 11, надо пройти в проход между 10 и 12, пока не упрешься в стену из красного кирпича с встроенной дверью.
Лили заглушила мотор. Адреналин гудел в венах, подобно тысяче стрекоз. Джон вышел из машины, и Лили последовала за ним в проход. Жаркое солнце пекло голову. Они остановились перед высокой стеной с дверью и уставились на знак «Осторожно, собака». Они переглянулись, и Джон нагнулся и поднял камень. Слова были излишни. Собака или нет, они войдут. Если за стеной рыскает готовый напасть ротвейлер, Лили сомневалась, что камень их защитит, но это лучше, чем входить с пустыми руками.
Джон дернул дверь, но она была заперта. Он оценил высоту стены.
— Думаю, я смогу забраться на нее. Когда буду наверху, подниму тебя.
Лили кивнула, надеясь, что он прав. Стена не меньше семи футов. Джон сунул камень в карман и подпрыгнул. Его пальцы мазнули по верхнему ряду кирпичей. Он попробовал снова и сумел ухватиться за край, но соскользнул и с кряхтением свалился на землю.
— Быстрее, — поторопила Лили.
Джон попятился от стены, потом разбежался и попытался запрыгнуть на нее, но у него не получилось. Лили почувствовала, как паника тянет ее вниз.
— Времени нет. Подсади меня, — быстро сказала она. — Я знаю, что не смогу тебя втянуть, но может смогу открыть с той стороны.
Джон кивнул и сцепил руки, и она, опираясь на его плечи, влезла на импровизированную подножку. Джон удерживал ее ногу, пока она схватилась за край стены и с трудом сумела подтянуться.
Пригнувшись к стене, Лили посмотрела на розовый коттедж, стоявший не дальше пяти ярдов. Между неплотно задернутых штор просачивался свет, отчего маленький старый дом выглядел необычно и фантастически, словно из сказки.
Прыгать со стены было высоковато, поэтому Лили осторожно повисла на вытянутых руках и только после этого спрыгнула.
Резко развернувшись, в любой момент ожидая нападения собаки, она внимательно осмотрела лужайку, но та оставалась зловеще неподвижной.
— Быстрее! — сказал Джон.
Дернувшись, Лили повернулась к двери в кирпичной стене и попыталась ее отпереть, но ничего не вышло.
— Нужен ключ, — прошептала она.
— Проклятье.
— Придется мне войти одной, — сказала она, поглядывая на коттедж.
— Нет. Подожди! Тебе надо перелезть обратно. Ты ни за что не пойдешь в этот дом одна. Есть там скамья или что-то, на что можно встать?
Лили осмотрела двор. Ничего, кроме залитой солнцем травы и сорняков.
— Нет. Я должна идти. Попробуй дозвониться до полиции. Нельзя тратить время.
— Нет. Подожди.
— Я иду.
Она зашагала прочь от стены к розовому домику.
Ветхая табличка гласила «Пряничный домик». Лили замерла и прислушалась, но ничего не услышала. Страх сковал мышцы. Она совсем беззащитна: ни тени, чтобы укрыться, ни какого-либо оружия, но Лили не может дожидаться полицию. Ханна и Грегори могут быть внутри, бороться за свои жизни. Минутное промедление, и может оказаться слишком поздно.
Дрожа всем телом, Лили подняла руку. Осторожно повернула ручку, и, к ее удивлению, та поддалась.
Лили оглянулась. Она слышала голос Джона, его хриплый, торопливый шепот, просивший ее подождать, но ждать не входило в ее планы.
Сосредоточившись на двери, Лили толкнула ее.
Петли заскрипели, и Лили прокралась в дом, в темную прихожую, выкрашенную в оливковый цвет. Впереди ветхая лестница вела на второй этаж. Слева находилась закрытая дверь. Краска со стен облупилась, а на низком потолке темнело мокрое пятно. В воздухе висел странный, прелый запах.
Лили внимательно осмотрела прихожую в поисках чего-нибудь, что можно использовать как оружие, но ничего не увидела, даже крючка для одежды.
Глава 49Любовь
31 год
август 2012 года
Любовь сидела на крыльце дома и смотрела, как ее дочь кормит кур. Потянувшись мимо дробовика Спасителя к корзине с травами, она оторвала пять листочков мяты и бросила их в чашку с горячей водой. Подождав минуту, сделала глоток, но мята еще не настоялась.
Собиралась летняя гроза, окрашивая небо в грязный, помойный серый цвет. Между фургонами завывал ветер, трепля развешанную для просушки одежду и иногда сбрасывая ее на землю, словно листья. Несмотря на сгущающиеся тучи, Любовь была спокойна и довольна. Она неторопливо подняла чашку и сделала еще глоток. На этот раз концентрация напитка была идеальной.
Довольно вздохнув, она подумала о новом ребенке, который скоро присоединится к общине. Семилетний мальчик по имени Аарон из Уэстон-супер-Мар, которого Спаситель забирает сегодня. Аарон станет четвертым дающим, привезенным в «Вечную жизнь». Детская кровь остается чистой только до десяти лет, потом начинает портиться. Они всегда выбирали детей шести-семи лет, потому что их кровь сильнее, чем у малышей. У слишком маленьких крови не хватало времени очиститься. Также шестилетки достаточно взрослые, чтобы понять свое новое положение и уловить выгоды «Вечной жизни», но не слишком взрослые, чтобы оказать какое-либо серьезное сопротивление.
Любовь надеялась, что этот новый мальчик окажется таким же адаптивным, как двое последних детей, и что через три года согласится остаться преданным членом общины и получить свое чистое имя на церемонии кровавого рождения.
Как и предыдущие двое дающих, Аарон сирота. Любовь и Спаситель удочерили вторую дающую, и Любовь назвала ее Безмятежностью. Именно с ней они поняли, что если выбирать сироту и брать у него кровь шприцем вместо пореза и поцелуя, то ребенку легче принять свою новую жизнь. То же самое сработало и со вторым ребенком, получившим имя Доверие. Он пришел из неблагополучной приемной семьи и прижился в «Вечной жизни» даже быстрее Безмятежности. Надежда — ее любимая Надежда — не раздумывая приняла Доверие в свое вечно растущее гнездо.
Если этот новый дающий окажется не таким адаптивным, его быстро освободят, на этот раз не затягивая. Кровь чище, когда она бьет из добровольного источника. Сопротивление портит вкус.