Перлайн почувствовала себя грязной, как только вошла в тюрьму. Начальник тюрьмы встретил их с Диббсом на вахте и передал дело.
Начальник Джонс был тучным и жирным, как свиной пирог, но в его глазах светился ум.
— Он хитер. Будьте готовы к играм разума. Я ему не доверяю.
Перлайн поблагодарила его за дело и читала, пока они шли. Диббс заглядывал ей через плечо. Холодок пробирался под кожу всю дорогу, пока они шли за охранником по пахнувшему хлоркой коридору и наконец вошли в помещение без окон.
Перлайн с Диббсом сели и стали ждать. На ферме так и не нашли никаких доказательств преступных деяний, но этого мужчину арестовали за попытку похитить ребенка. Будучи в заключении, он убил сокамерника. Если подобный человек занимал высокий пост в так называемой «общине» Энтони Финча, Перлайн боялась даже думать, что могло происходить там за многие годы, что осталось неизвестным по сей день.
Диббс нервно улыбнулся ей, и она кивнула в ответ. То, что они получат от этого парня, может сделать или развалить расследование. Стресс бурлил в животе, и она положила туда ладонь, чтобы расслабить мышцы, но не помогло. «Держи себя в руках».
Прошло мгновение, и она почувствовала легкое давление на плечо. Диббс, его теплая и ласковая ладонь.
— Мы справимся.
Перлайн ничего не ответила, но дотронулась до его руки. Их пальцы соприкоснулись. Контакт был словно заряженный. Им надо поговорить, но сейчас не время. Перлайн подумала, найдется ли у нее когда-нибудь время или она вечно будет сопротивляться его притяжению. Тем не менее, краткий контакт облегчил давление у нее в груди, и она длинно выдохнула. Нога Диббса перестала дергаться.
В коридоре послышались шаги, и двое охранников ввели лысого мужчину с лицом похожим на мопса. Его склоненную голову было бы легко принять за стыд или поражение, но игравшая на губах усмешка говорила об обратном. «Начинается».
— Добрый день, мистер Андерсон. Я старший инспектор уголовной полиции Оттолайн, а это сержант Диббс. Спасибо, что согласились побеседовать с нами.
— Зовите меня Усердие, — хрипло сказал он, проведя взглядом по ее груди. В уголках его рта собралась слюна, а лысый череп блестел, как вареное яйцо.
Она села ровнее и почувствовала, как напрягся Диббс.
— Как вы, возможно, уже знаете, мы здесь по поводу пропажи двух детей. У нас есть причины полагать, что их местоположение может быть известно молодой женщине по имени Безмятежность Финч. Мы знаем, что вы состояли в группе, называвшейся «Вечная жизнь», которую возглавлял Энтони Финч. Что вам известно о Безмятежности Финч?
Мужчина медленно моргнул, облизал потрескавшиеся губы.
— Я с ней знаком. Она жила в общине. Когда меня арестовали, она была подростком.
Он улыбнулся, наклонился вперед.
«Боже. Он этим наслаждается».
— Она родственница Энтони Финча? — спросил Диббс.
Мужчина ответил не сразу. Медленно и широко зевнул, явив расщепленный небный язычок, который напомнил ей вилы дьявола, и усмехнулся.
— Да, но не кровная.
— Если не кровная, то какая?
Губы Усердия дернулись.
— Спаситель и Любовь удочерили ее. Не знаю где.
На слове «удочерили» он изобразил кавычки.
Перлайн с Диббсом переглянулись. Сектанты действительно удочерили или по факту просто похитили Безмятежность? Похоже, Усердие намекает на последнее. В день убийств на ферме его арестовали за попытку похищения ребенка по заявлению члена секты по имени Смирение. Позже эта женщина привела двух полицейских на ферму и убила Энтони Финча, после чего покончила с собой. Если этот мужчина виновен в попытке похищения ребенка, то несложно представить, что до этого случая секта уже успешно похищала детей. Господь милостивый.
Но они здесь не для того, чтобы выяснять прошлое Безмятежности; они расследуют исчезновение Ханны и Грегори. Это сейчас имеет первостепенное значение. Если этот человек может рассказать им что-то, что может привести к текущему местоположению Безмятежности Финч, он полезен. Если нет, они уйдут и будут двигаться дальше.
Она кивнула Диббсу.
— Под Спасителем вы имеете в виду мистера Финча? — небрежно спросил он.
Усердие кивнул.
— А Любовь?
— Я никогда не знал ее первоначального имени. Я присоединился после них. Жуткая сука, помнится.
— Что такое свидетельство о кровавом рождении? — спросила Перлайн.
Усердие почесал нос. И снова не торопился с ответом.
— Как свидетельство о рождении, но более важное. Когда человек присоединялся к общине, Спаситель давал ему новое чистое имя на своего рода церемонии крещения.
— Безмятежности было шесть, когда ее… удочерили?
Он ухмыльнулся, но кивнул.
— Как ее звали до этого?
— Не знаю.
— После вашего ареста девять лет назад не связывалась ли с вами она или кто-то, кто может ее знать? — спросила Перлайн.
— Нет. Я пытался связаться, но после происшествия община распалась. Никто ни разу мне не написал. Даже сын. Я здесь с тех пор. И, как вы наверняка знаете, в тот день Спаситель убил мою жену. Не то чтобы меня это заботило. Верность была вероломной сукой. Такой же, как Смирение.
Перлайн проглотила вспышку омерзения и прочистила горло.
— Ваш сын? У вас есть его адрес?
— Не-а. Как я сказал, он не хочет иметь ничего общего со мной.
— Как его зовут и сколько ему лет?
— Какая разница? Разве вы ищите не Безмятежность?
— Да, но ваш сын может нам помочь.
Он вздохнул и почесал шею.
— Старание Андерсон.
— Старание — это его сектантское имя? — спросил Диббс.
Усердие нахмурился.
— Это не была секта. Это была община. Хорошее место, где собирались хорошие люди и жили в гармонии.
— До поры до времени, — тихо сказала Перлайн.
Он злобно зыркнул на нее. Она выдерживала его взгляд, пока он не отвел глаза. После напряженного молчания, он вздохнул.
— Его первоначальное имя Эндрю.
— Эндрю Андерсон? — спросил Диббс.
— Да.
— И просто для ясности: вы совершенно не представляете, где он живет?
— Я уже сказал, что нет.
— Есть у вас какие-нибудь соображения по поводу того, куда могла отправиться Безмятежность Финч или с кем?
— О да. Она ушла бы с Любовью.
Перлайн почувствовала, как напрягся Диббс.
— И вы абсолютно уверены, что не можете вспомнить настоящего имени Любови? — спросила она.
— Как я сказал, я никогда его не знал. Она стала членом задолго до меня.
— Вы уверены?
— Я же сказал, нет!
Перлайн решила, что он говорит правду. Она подождала несколько секунд, потом спросила:
— Как вы думаете, куда Любовь могла ее забрать?
— Понятия не имею. Я знаю, что у них со Спасителем было подготовлено место на случай, если что-то произойдет, но они держали его в тайне.
Перлайн проглотила вздох.
— Вы уверены, что Любовь никогда не упоминала что-либо? — спросил Диббс.
— Уверен.
— Любовь со Спасителем никогда не уезжали отдохнуть? Никуда не путешествовали время от времени?
Усердие рассмеялся:
— «Вечная жизнь» не так работала. Раз ты присоединился, ты не уезжаешь. Никто не уезжал. Не было причин.
— Как выглядела Безмятежность? — спросила Перлайн.
Он облизал губы и провел ладонью по лысой голове.
— Ладная. Рыжая. Длинноногая. С огромными сиськами. Валить и трахать.
Он подмигнул Диббсу, сжавшему кулаки на коленях.
Перлайн внутренне передернуло, но это не отразилось на ее лице. Несмотря на откровенное описание, его слова совпадали с фотографией мисс Миллс, предоставленной школой. Мисс Миллс, она же Безмятежность Финч, была высокой, привлекательной, рыжей. Для полной уверенности Перлайн подвинула к нему фото «мисс Миллс».
— Это она?
Он опустил глаза и провел по фотографии пальцем. Когда он поднял голову, то улыбался.
— О да. Выросла, но точно она.
Его взгляд метнулся к груди Перлайн. Диббс ударил ладонью по столу и смерил его взглядом.
— Еще раз так посмотришь на нее, и я…
— Вы что? — ухмыльнулся Усердие. — Арестуете меня?
Перлайн подавила порыв съездить кулаком ему в челюсть и встала.
— Итак. Спасибо, что уделили нам время. Думаю, вы рассказали все, что знали.
Диббс помедлили и попытался поймать ее взгляд, но она поспешила к двери.
— Подождите минуту, — сказал Усердие.
Она развернулась:
— Что такое, мистер Андерсон?
— Вы не хотите узнать, где Любовь спрятала тело? Копы его так и не нашли. Даже не подозревали, что оно там.
Он откинулся на спинку стула, его глаза блестели.
— Какое тело?
Глава 54Лили
Наши дни
Воспоминания обрушились на нее, словно кулаки.
Рождение Ханны. Невероятное счастье и последовавшие месяцы ужасной тревожности. Рождение Грега. Чудесные два года, наполненные совместными прогулками, встречами мамочек и тревожностью, но вполне терпимой, с которой справлялись таблетки. Смерть мамы — к счастью, во сне после перенесенной пневмонии. Похороны. Горе, смешанное с необходимостью возвращаться на работу. Трудности, связанные с попытками все успеть. Дни рождения и Рождество. Чудесные времена и тяжелые времена. Занятия любовью с Джоном в «Хилтоне», в Лондоне, в одни из редких выходных, когда Джорджи присматривала за детьми. Трогательная до слез постановка «Отверженных» в театре Пикадилли. Восторженные крики Ханны, когда на каникулах они ездили в аквапарк. Солнечный удар Грега, после которого ему было так плохо, что она перепугалась до смерти. Радости и горести. Взлеты и падения. Их с Джеком воспоминания о жизни до детей, о первых свиданиях, о первом поцелуе.
Жизнь была беспокойной и напряженной, но полной. Ханна, Грег и Джон делали ее такой, и она хочет все это обратно.
А потом Джон отдалился, тревожность подняла голову, и таблетки больше не казались такими уж эффективными. Переживания по поводу их отношений размыли последние шесть или семь месяцев. Она потеряла фокус. Отвлеклась от детей. Позволила себе утонуть в страхе измены. Снова тревожность исказила восприятие, и Лили упустила то, что действительно важно. Ханну, Грега и Джона. Говорить с ними, быть с ними, любить их.