– Да, – ответил Аркадий Леонидович. – Мне нужно осмотреть капище. И чем скорее, тем лучше.
– Да хоть сейчас. – Трок открыл дверь кабинета и громко спросил: – Алла! Андрей где?
– Внизу был, Петр Маркович, – послышался голос секретарши. – Позвать?
– Нет, я сейчас отъеду на полчаса, потом вернусь. Дождись меня, не уходи никуда.
Он повернулся к Аркадию Леонидовичу.
– Ну что, едем?
В салоне Range Rover пахло кожей и теплым парфюмом. Аркадий Леонидович чувствовал себя неуютно: отчасти от того, что будто бы оказался внутри материализовавшегося банковского счета с изрядным количеством нулей, а отчасти из-за светлой кожи сидений, напомнивших о том, что последний раз поездка в подобном автомобиле закончилась перестрелкой, погоней и падением с обрывистого берега лесной речки. Петр Маркович сидел рядом и молча смотрел в окно.
Машина остановилась у закрытых железных ворот, преграждающих въезд на бывшую стройплощадку. Вокруг было безлюдно, серо и тихо.
– Посигналь, – сказал Трок.
Водитель Андрей несколько раз нажал на клаксон. Одна створка ворот приоткрылась, оттуда выглянул полицейский, окинул взглядом автомобиль и не спеша подошел ближе.
– Я поговорю. – Петр Маркович опустил боковое стекло.
– Здравствуйте, старшина Дегтярев, проезд запрещен, – вяло козырнув, сообщил полицейский.
– Моя фамилия Трок. Я владелец этого земельного участка и имею право проехать.
Старшина поколебался немного, но все же решил возразить:
– Извините, но стройплощадка закрыта до особого распоряжения, все работы прекращены…
– Я что, на тракторе еду? – резко спросил Трок. – При чем тут работы? Сами откроете или мне Михальчуку позвонить?
Полицейский отступил от машины и махнул кому-то рукой. Ворота открылись. Когда автомобиль въезжал внутрь, из-за створки выглянул еще один патрульный. Физиономия у него была бледная и испуганная.
Они остановились у широкого синего купола, жестким пластиком накрывшего место раскопа. Водитель остался в машине. Трок и Аркадий Леонидович вышли и встали у черного лаза, ведущего в темноту. Песок под ногами был вязкий, тяжелый, сырой и чуть поскрипывал под подошвами ботинок. Заросли длинной, вьющейся по земле травы побурели от холода и спутались, как волосы мертвой русалки. Сильный ветер налетал штормовыми порывами. Сразу стало пронзительно зябко, так, что Аркадий Леонидович поднял воротник и натянул шапочку поглубже. Трок стоял в распахнутом тонком сером пальто и смотрел вдаль, куда-то, где линия горизонта стиралась в тумане и мгле. Справа, всего в километре, за черными изломанными силуэтами заброшенного поселка шумело гулкое море, а слева гудели и выли басовыми нотами сосны и ели, словно две древние стихийные силы переговаривались между собой о недобром.
– Ну вот, – сказал Трок. – Полезете вниз?
– Да, – неуверенно ответил Аркадий Леонидович. – Только я забыл взять фонарь.
– У Андрея в машине есть.
Наспех сколоченная деревянная лестница чуть пошатывалась, упираясь в неверное песчаное дно, ступеньки скрипели. Аркадий Леонидович, зажав в руке фонарь, медленно спустился в холодную темноту. Яма была похожа на погреб в обиталище подводного божества: сырая, пропахшая солью и водорослями. Снизу она представлялась гораздо глубже, чем с поверхности. Неровный прямоугольник выхода маячил тусклым серым пятном где-то в опасно недосягаемой высоте. Аркадий Леонидович провел лучом мощного фонаря: каменная грубая кладка, купол над головой, кажущийся не синим, а черным. Осторожно ступая, он пошел вдоль стены, внимательно осматриваясь вокруг.
– Вам тут нравится? – прозвучал сверху голос Трока.
– В яме? Не очень.
– Нет, я имею в виду Северосумск.
– Да, неплохой город.
Аркадий Леонидович водил фонарем: четыре выступающих камня, похожие на низкие сиденья или постаменты; небольшая каменная полка на уровне груди на закругленной стене; еще один камень, плоский, лежит под ногами. И следы, множество разных следов: их было так много на истоптанном плотном песке, что они перекрывали друг друга и трудно было определить, особенно в темноте, чьи они – мужские или женские. Впрочем, само по себе это еще ничего не значило: наследить могли михайловские археологи или коллеги-историки из Петербурга. Искать нужно что-то другое: следы пламени, копоти, может быть, крови…
– Знаете, я ведь тут всю жизнь прожил. – Трок наверху, похоже, разговаривал сам с собой. – Мой отец работал инженером на «Созвездии», попал по распределению после института. Я помню этот город другим. Людей было больше в два раза, предприятия работали в полную силу, строили крейсеры, подводные лодки. Помню, как вот в этом поселке еще жили люди, рыбаки, кажется. А теперь здесь только развалины. Да и тех скоро не станет.
Ни следов подпалин, ни капель воска, ни пятен, похожих на кровь. Аркадий Леонидович нагнулся, внимательно осмотрел лежащий по центру камень: на ребрах змеились царапины и едва заметные сколы. Он поднял глаза и увидел черную щель в стене. Похоже, кто-то вытащил камень оттуда. Зачем?
– Я много читал в детстве. В основном про морские походы и приключения. А вот как раз на этом месте мы еще мальчишками часто гуляли, и я любил смотреть в море. Оно тут всегда, как сейчас, тусклое и серое. И небо такого же цвета, сливается с морем. Если долго смотреть вдаль, то поверишь, что где-то там и правда есть край земли. Не в смысле обрыва, с которого можно свеситься и увидеть слонов и черепаший панцирь, а другой край, предел мира. И если долго плыть, никуда не сворачивая, то незаметно для себя перейдешь этот предел и окажешься нигде: туман и ничего больше. А наш город стоит на последней кромке суши перед этой туманной бесконечностью. Я думал об этом, смотрел, вот как сейчас, пока не становилось страшно, как будто заглядываешь в бездонную глубину и ждешь, что оттуда сейчас что-то явится… Что-то огромное и нечеловеческое.
Аркадий Леонидович не слушал. Он с натугой перевернул плоский камень, увидел под ним нечто белесое и продолговатое и запустил пальцы в стылый плотный песок. Слежавшиеся мокрые комья посыпались с длинных черных синтетических волос. В руках у него было тонкое обнаженное пластиковое тельце куклы и ее оторванная, беспощадно раздавленная голова. Чудовищно изуродованное игрушечное лицо таращилось в полумрак одним огромным размалеванным глазом.
Он охнул и сел.
– Все в порядке? – Голос Трока зазвучал из отверстия лаза. – Что-то нашли?
Биение сердца отдавалось в пальцах, державших изувеченную куклу.
– Да. То есть нет. Почти.
Аркадий Леонидович осторожно пристроил пластмассовый трупик на место, присыпал песком и накрыл сверху камнем. Встал, посветил фонарем, немного подвинул – да, теперь точно как было. Отряхнул брюки и направился к лестнице.
– Я вылезаю.
Трок протянул сверху руку.
– Давайте помогу. Держитесь. Вот так.
Они снова стояли рядом. Аркадий Леонидович тяжело дышал, наполняя легкие тугим морским ветром.
– Я к чему это все рассказываю. – Трок опять посмотрел туда, где за остовами разваливающихся домов шумело свинцовое небытие холодного моря. – Это мой родной город. Отец говорил, что, если не можешь ничего улучшить там, где живешь или работаешь, – уходи. А мне нравится здесь. Так что вот вся эта история с новым терминалом и портом – это не только деньги. Это еще рабочие места, отчисления в бюджет, новые люди, новая жизнь, не такая, как раньше, но, может быть, еще лучше. Хочется как-то исправить мир, понимаете?
– Да, – ответил Аркадий Леонидович. – Это я понимаю.
Они еще помолчали немного. Потом Трок поежился, застегнул пальто и сказал:
– Ладно, пойдемте отсюда. Вам достаточно того, что увидели?
Хлопнули дверцы. Салон автомобиля после промозглого стылого ветра был расслабляюще теплым, как турецкая баня. Водитель Андрей завел двигатель.
– Да, пока этого хватит, – ответил Аркадий Леонидович. – Если можно, еще один вопрос.
– Задавайте.
– Кто такая Львова? Та, что из «Северной Веды»? От ее имени очень много публикаций в Сети про капище.
Трок поморщился.
– Львова? Идиотка. Родилась здесь, уехала в Москву, вышла там замуж за какого-то то ли ресторатора, то ли продюсера. Развелась, вернулась в Северосумск. Потом с чего-то решила, что она духовный наставник, эзотерик, не знаю, как это еще называется. Собрала таких же сумасшедших и назвала «Северной Ведой». Я считаю, просто пытается денег заработать. Читает какие-то лекции, курсы ведет, пару книжек напечатала, кажется, за свой счет. Одно время даже именовала себя ведьмой.
– Ах вот как. Ведьмой.
– Говорю же, идиотка. Кстати, именно Львова первой учинила переполох вокруг этой ямы.
– В смысле?
– В ночь, когда обнаружили святилище, она со всем своим выводком оказалась на стройплощадке раньше меня. Я утром приехал, а они уже толпились вокруг. Устроили целое камлание с поклонением духам и прочим в таком роде.
– Очень интересно. И как она объяснила такую осведомленность?
Трок пожал плечами.
– Да никак. Несла что-то про мистический зов, откровения и видения.
– А вы?..
– Проверил, естественно. На всякий случай. Никто из тех, кто работал в ночную смену, ей не звонил. И она никому не звонила. Так что черт ее знает, откуда ей стало известно. Честно, я и не задумывался об этом. Понимаете, с точки зрения экономической выгоды Львова вообще лицо не заинтересованное. Единственные дивиденды, которые она получает от такой находки, – это возможность постоянно напоминать о себе. Недавно даже пыталась прорваться через охрану; кстати, репортаж был об этом на Региональном канале, не видели?
– Нет, – ответил Аркадий Леонидович. – Видимо, пропустил. Но теперь посмотрю обязательно.
Range Rover остановился у проходной «Лиги».
– Ну что ж, я обратно в офис, – сказал Петр Маркович. – Если хотите, Андрей может подвезти вас до дома.
– Нет, спасибо. Я прогуляюсь.
– Тогда всего доброго. – Трок протянул руку. – Надеюсь, у вас что-нибудь получится. Если понадобится помощь или появятся новости – сообщайте.