{101}. Календарь из Слатино ценен тем, что показывает процесс перехода энсолитического населения Европы от счисления времени по Лупе к его счислению но Солнцу.
Глава 3СОЛЯРНАЯ СИМВОЛИКАВ НАРОДНОМ БЫТУ
Солнце и небесный брак
Как было подробно показано в исследовании о Свароге, с ним было связано представление о браке Неба и Земли, ставшем архетипом для всех последующих браков. Связь с браком отчетливо прослеживается и у его сына, бога Солнца. Выше мы уже видели, что идея союза мужчины и женщины ради порождения ими наиболее здорового и крепкого потомства была приурочена к купальским игрищам, знаменовавшим собой летнее солнцестояние. Однако с солнцем оказывается связано и представление об астральном браке дневного и ночного небесных светил, оказывающихся в данном мифопоэтическом контексте уже женихом и невестой. Следует при этом отмстить то немаловажное обстоятельство, что в рамках данной пары пол солнца и луны может меняться и каждое светило может быть соотнесено как с мужским, так и с женским началом. В русском фольклоре встречаются поговорки, представляющие солнце то мужчиной, то женщиной. С одной стороны, поговорка «Без солнышка не пробыть, без милого не прожить» явно соотносит его с женихом. О его мужской сущности говорит и вторая пословица «Солнце — отец, вода — мать урожая». В плане интересующего нас астрального брака чрезвычайно ценна приводимая А. Н. Афанасьевым русская народная пословица, указывающая на соотнесенность дневного светила с женихом: «Солнце — князь, луна — княгиня»{102}. С другой стороны, не менее многочисленны примеры, когда солнце соотносится с материнским началом: «При солнышке тепло, при матери добро»; «Солнце — родная матушка, месяц — родной батюшка, звезды — родные сестрицы» — или сопоставляется с красной девицей: «Солнышко-ведрышко красной девицей по синему небу ходит, а все на землю глаз наводит». Этой неопределенности соответствуют и русские колядки, в которых дневному светилу соответствует женское начало:
На дворе у него да три терема:
Во первом терему да светел месяц,
Во втором терему красно солнышко,
Во третьем терему часты звезды;
Что светел месяц, то Устинов дом,
Что красно солнце, то Улита его,
Что часты звезды, малы детушки{103}.
Как показывает практика, подобное отождествление повторяется достаточно часто:
Светел месяц — Петр, сударь,
Свет Иванович;
Красно солнце — Анна Кириловна;
Частые звезды — то дети их{104}.
Аналогичную картину мы видим и в украинской колядке:
Що на небі місяць — то наш господарь.
Що на небі зірки — то его дітки,
Що на небі сонце — то его жінка{105}.
Однако в другом варианте русской песни солнцу уподобляется уже не жена, а муж:
Что в первом терему красно солнце,
Красно солнце, то хозяин в дому,
Что в другом терему светел месяц,
Светел месяц, то хозяйка в дому,
Что во третьем терему часты звезды,
Часты звезды, то малы детушки;
Хозяин в дому, как Адам на раю…{106}
Отмстим на будущее эту соотнесенность между собой дневного светила, мужа-домохозяина и первого человека по библейской традиции, а пока посмотрим, что даст нам фольклор третьего восточнославянского народа. Исследовавший его М. В. Довнар-Запольский в свое время писал по поводу этой вариативности пола дневного светила: «Солнце в славянской поэзии является то мужским, то женским началом. Великороссы называют его царь, князь, болгарские песни — женихом, хорваты представляют солнце статным воином. Но женский облик солнца обычнее: великорусские песни называют его красной девицей, сербы представляют его с длинными волосами, а чехи знают о солнце-матери. Не менее обычно представление о солнце и месяце как супружеской паре. В белорусской народной поэзии, особенно свадебной, мы находим очень значительные остатки почитания месяца и солнца, причем первый — неизменно мужское начало, второе — женское»{107}. Свое утверждение фольклорист проиллюстрировал следующими примерами: «Сопоставление невесты с солнцем мы встречаем в сравнениях, вроде следующих:
1) Ишло мило солнышко коло лесу,
Роняло искорья по закустьсцу,
Ишла, ишла Машечка коло столика и т. д.
2) На дворе сонейко заходзиць,
Кацяринка Марцинка приводзиць.
3) Отчини, матынька, ваконца,
Вязу тебе невесту, як сонца.
<…>
Другие песни прямо говорят о женитьбе месяца и солнышка: месяц — жених, солнышко — невеста:
Божа раданька перелятела
Через тую рыдельку (изба) Лукашкину.
Веселая рыдалька Лукашкина,
А у кути месяц — Лукашечки,
А на палу рыдельки теплое совнушко,
Теплое совнушко — Прасковіечка.
Приведем еще одну песню из Смоленской губернии:
Из-за моря синяго,
Из-за леса цемнаго,
Из-за поля чистаго
Выхадзиу ясмсн месяц,
По заутрень ранешенька
Выходило красно солнышко,
Ясмсн месяц — то Иванушка,
Красно сонце — то Аленушка»{108}.
Очевидно, что этот небесный брак послужил прообразом о образцом и для обычных человеческих браков. В связи с этим следует вспомнить, что славянский перевод «Хроники» Иоанна Малалы отнес установление института брака к эпохе правления бога-кузнеца Сварога, а рассказ о каре за его нарушение поместил в повестововании о правлении его сына Дажьбога.
Крест как языческий солярный символ
Стоит отметить, что комплекс представлений об астральном браке двух важнейших светил встречается нам уже в искусстве Древней Руси. На двух привесках мы видим сочетание креста и полумесяца. Попятно, что последний символ обозначал собой ночное светило. Что касается значения креста, то исследовавший этот вопрос на археологическом материале В. П. Даркевич отмечает: «Крест — древний магический символ, существовавший задолго до христианства у самых различных народов. Первоначально форма креста имитировала древнейшее орудие для добывания огня, поэтому он стал универсальной религиозной эмблемой огня, а затем солнца как огня небесного. Как и огонь, солнце умирает и возрождается в процессе движения по небу. Крест как эмблема солнечного божества становится языческим очистительным символом воскресения и бессмертия задолго до христианства»{109}. Действительно, этот символ встречается нам уже в палеолитическом искусстве, и в качестве примера можно привести гальку с нанесенным на псе изображением креста из Тата, относящуюся к эпохе мустье{110}. Абсолютно независимо от В. П. Даркевича и данных археологии к подобному же выводу пришла и Н. Н. Белецкая на основе исследования южнославянских русалий: «Анализ источников приводит к заключению, что корни русалий генетически связаны с культом солнца и опосредованным им магическими обрядами-заклятиями. Из описаний обряда явствует, что наиболее характерный для русалиев символ — знак креста. Он находится в центре русалийского знамени; металлические кресты прикреплялись к шапке и на груди, украшенной перекрещивающимися платками; знак креста обозначался мечом на лбу у людей, а также у жертвенных баранов; скрещивающиеся мечи — характерный элемент русалийского коло; правило ставить ногу на место предыдущего танцора, вероятно, связано со стремлением к фигуре креста, осеняющего землю; русалии крестят мечами двери домов и очаг; над больными перекрещивают мечи для исцеления; побежденная дружина проходит под скрещенными мечами победителей. С отнесением креста за счет христианства едва ли можно согласиться. Вероятно, крест в русалиях был первоначальным солнечным символом. Этот знак распространен в языческой обрядности. В славянских святочных обрядах он дожил до XX в.»{111}. В подтверждение своего мления исследовательница приводит и лингвистические данные: прикрепленные на воротах медные кресты назывались у южных славян soncec или soncеk. О языческой символике креста красноречиво говорит и категорический запрет русалиям креститься, молиться по-христиански или поздравлять кого-либо с христианскими праздниками. В пользу нее свидетельствует и приводившееся выше древнерусское запрещение в качестве языческого обычая крестить хлеб и пиво, несмотря на внешнее его сходство с христианской символикой. О истоках данного символа как нельзя более красноречиво говорит и то, что у сербов четко различался христианский крест (часни крст) и «народный» крест (пагански крст){112}, само название последнего однозначно указывает на его языческое происхождение. Еще в XIX в. в Болгарии был даже зафиксирован обычай креститься на солнце, что говорит о тесной изначальной связи этого религиозного символа с дневным светилом: «В болгарских песнях девушка… даже крестится на солнце: «Крст си чини бела Ружа, — Крст си чили срешта слънца»{113}. Следует отмстить, что крест наворотах, как отмечал еще И. И. Срезневский, несет на себе подчеркнутую брачную семантику: «Из пословиц хорутанских вспомним: «Razswеtli sе sonce i na wratich mojich».