Наконец женщина тяжело вздохнула:
— Я так понимаю, если я не разрешу вам это сделать, вы попытаетесь изготовить фиалы со сгущённым воздухом самостоятельно и вне лицея?
— Конечно, — кивнул я. — Сами понимаете, что без присмотра специалиста заниматься этим будет гораздо опаснее. Скорее всего, я получу жуткие травмы или избавлю мир от очередного зельевара-неумехи, но вас пару лет будет преследовать лёгкое чувство вины. Вряд ли это вам нужно.
Она задумалась буквально на пару секунд и фыркнула:
— Вряд ли меня будет преследовать чувство вины… ладно уж, уболтали, молодой человек. Варите. Можете занять этот стол. Пока не пришли другие учащиеся, понаблюдаю за вами.
Я с облегчением улыбнулся и принялся выкладывать из рюкзака принесённые ингредиенты, сразу распределяя их по тазикам и тарелочкам, аккуратно расставляя их по столу.
— Кто вас учил так хранить ингредиенты? — спросила преподавательница, указывая на купленные недавно органы духовных зверей, разложенные по баночкам. — Это ведь дрянь, а не раствор. Спустя месяц такого варварского хранения потенциал ингредиента падает минимум на десять процентов.
— У меня в планах использовать их сегодня же, — развёл я руками.
Женщина хмыкнула, но ничего больше не сказала.
Первым делом я сварил эликсир для закалки стекла и аккуратно опустил в него принесённые фиалы и стеклянные пробки. Женщина тем временем ходила за моей спиной по лаборатории, занимаясь какими-то своими делами, разве что иногда поглядывала на меня. Но чем больше проходило времени, тем реже она обращала на меня внимание — видимо, её вполне устраивало моё мастерство.
Когда я наконец достал щипцами потемневшие от закалки стеклянные ёмкости и выложил их на подготовленный поднос, женщина вновь подошла ближе и внимательно наблюдала за моими действиями. Я же, вглядываясь в каждый фиал, отложил парочку в сторону — на поверхности стекла выделялась тончайшая паутинка трещин.
Теперь можно переходить к следующему этапу.
— Я могу представить себе, для чего здесь корень ведровика, лёгкие струеплюя и железная дробь, — задумчиво произнесла преподаватель. — Но зачем здесь толченый мох и порошок из кварца? Ах да… Вы хотите стабилизировать эссенцию воздуха, верно? Хм… Это любопытная идея. Но это повлечёт за собой трудности с контролем температуры варки. Хотя… если использовать каплю масла духовной лилии в конце процесса для стабилизации реакции… Умно придумано! Зелье, конечно, не тянет на мастерский уровень, его сварит любой первокурсник, но вы ведь изобрели его сами? Это говорит об определённом таланте. Правда, рецепт стал довольно переусложнённым. Посмотрим, сумеете ли вы с ним справиться.
Я отстраненно кивнул и приступил к работе.
Пальцы быстро и уверенно двигались над столом: я аккуратно бросал в кипящую жидкость измельчённые органы духовных зверей, добавлял порошки трав и минералов ровно в том порядке и количестве, которое требовал мой собственный рецепт. Женщина наблюдала за каждым моим движением с возрастающим уважением.
Когда настало время добавить главный ингредиент — эссенцию воздуха — я осторожно взял в руку кусочек легкого струеплюя. Кончиками пальцев другой руки я коснулся холодного органа, ощутил едва уловимое покалывание магической энергии и аккуратно вытянул из них тонкую серебристую нить эссенции. Затем медленно опустил её в котёл, тщательно контролируя температуру и интенсивность реакции. Жидкость в котле тут же забурлила и засветилась мягким голубоватым светом.
Наконец я снял котёл с огня, быстро разложил заранее приготовленную мелко нарубленную железную дробь по закалённым фиалам. Затем осторожно разлил горячее зелье по емкостям, наполняя каждую примерно на одну десятую объёма. Больше — опасно.
Алхимическая граната со сгущенным воздухом.
Качество — редкое.
При разбивании фиала высвобождает мощную ударную волну сжатого воздуха вперемешку с металлическими осколками. Рецепт усилен подходящей эссенцией, граната становится мощнее. Зелье сварено идеально, за счет чего граната становится мощнее.
Алхимик-зельевар: +1
Двойное усиление и редкое качество! Ну надо же…
Я быстро закупорил каждый фиал стеклянной пробкой и достал кисточку со специальным алхимическим клеем, чтобы тщательно смазать стыки между пробкой и горлышком сосуда. Клей мгновенно застыл, намертво запечатывая ёмкости.
Затем я бросил в остатки зелья в котле особый порошок для нейтрализации алхимических составов (в секте, кстати, такого не было). Теперь можно не бояться, что с зельем произойдет что-нибудь нехорошее.
Через минуту жидкость внутри фиалов превратилась в густой туман серебристо-голубого цвета.
Я довольно улыбнулся. По идее мощь такого состава должна быть выше черного пороха в гранатах. И они гораздо надёжнее того же пороха, который легко отсыревает или не загорается вовремя из-за сырости фитиля.
Раньше я думал, что не стоит давать местным рецепт пороха — мол, это вызовет революцию: пистолеты, ружья, автоматы… Только недавно до меня дошло: алхимия этого мира шагнула намного дальше, давно уже изобрела аналоги банального пороха и сочла их бесполезными в сравнении с настоящими ужасами, которые смогла заточить в малюсенькой пробирке.
Женщина уважительно хмыкнула за моей спиной:
— Что ж… признаю, вы действительно талантливы. Поздравляю с успешным экспериментом. Может, протестируем ваше взрывное зелье?
Вот чего хотелось бы избежать. Думаю, что я и так показал больше, чем было нужно.
— Простите, но я бы поспешил домой.
— К чему излишняя торопливость? Это не займет много времени. И я настаиваю. Испытать вашу алхимию мы можем буквально за соседней дверью.
Понимая, что отказ чреват еще большими вопросами и подозрением, я начинаю небрежно складывать фиалы в сумку. Не особенно заботясь о сохранности закалённого стекла, просто сгребаю их все вместе. Фиалы весело звенят, ударяясь друг о друга. С прочностью получившегося стекла на пробирку может наступить слон — и всё равно всё будет в порядке.
Женщина наблюдает за моими действиями, а когда я заканчиваю собираться, кивает:
— Пойдёмте. Испытательный полигон совсем рядом.
Мы выходим из лаборатории, проходим с десяток метров и оказываемся в «предбаннике»: маленьком помещении с массивными каменными стенами, укреплённой металлической дверью и толстенным окном, за которым находится следующее помещение, в котором, судя по многочисленным следам копоти, сколам и трещинам на стенах, регулярно испытывают взрывные и боевые эликсиры.
Я с невольным интересом осматриваюсь.
По всему периметру испытательной комнаты нанесены сложные магические печати, которые тускло мерцают в полумраке. В центре помещения находится круглая платформа диаметром около трёх метров, покрытая замысловатой сетью переплетающихся линий и рун.
— Представляю вам универсальный стенд для испытаний боевых зелий. Пройдемте.
Женщина уверенно подходит к платформе и начинает настраивать печать. Она наклоняется и поворачивает руками несколько концентрических кругов с выгравированными на них рунами, задавая программу испытания. Круги вращаются с тихим металлическим шорохом, руны вспыхивают голубоватым светом, постепенно наполняя помещение мягким свечением.
Закончив настройку печати, женщина подходит к стене, где стоит тяжёлый металлический манекен:
— Не поможете?
Вдвоем поднимаем грубо сделанную болванку в рост человека, отлитую из цельного куска зачарованной стали. Внизу у манекена находится заострённый тридцатисантиметровый стальной штырь, напоминающий лом. Переносим эту конструкцию и устанавливаем её остриём вниз в специальное ложе в центре платформы, устанавливая манекен вертикально.
Я внимательно смотрю на металлического «подопытного» и неуверенно спрашиваю:
— Не стоит ли как-то защитить его дополнительно?
Женщина усмехается и качает головой:
— Манекены у нас прочные. Даже если твоё взрывное зелье окажется лучше обычного, ты не причинишь ему особого вреда.
Я пожимаю плечами.
— Каким образом вы планировали разбивать фиалы? — интересуется женщина. — Если не ошибаюсь, разбить их при ударе будет… сложновато.
— Верно, — киваю. — Это слишком неудобно в реальном бою. Я хочу нанести на поверхность сосуда печать, которая будет реагировать на мощные всплески духовной энергии разрушением материала, на котором записана. Разумеется, с ограничением, чтобы печать срабатывала не ближе чем в тридцати метрах от якоря, который я буду носить с собой.
— Я бы рекомендовала ставить не меньше пятидесяти метров. У вас вышел на удивление мощный эликсир. Радиус поражения может быть больше, чем вы предполагаете.
Я слегка улыбаюсь и качаю головой:
— Лучше всё-таки тридцать. В бою важна точность и контроль дистанции. Пятьдесят метров — это слишком много для моей манеры ведения боя.
— Вы ещё и боевик? Если ваш талант в бою хотя бы вполовину так же хорош, как в алхимии… Кстати, вы так и не ответили насчёт обучения. Где вы учитесь сейчас? Может быть, хотите перейти ко мне, в группу пять-семнадцать?
Я достаю карандаш с алхимической сердцевиной и один из фиалов. Лёгкими штрихами наношу печать на поверхность фиала.
— Боюсь, я не заинтересован в смене обучения.
Женщина разочарованно пожимает плечами:
— Жаль. Вы могли бы многому научиться у меня.
Я не отвечаю, сосредоточившись на работе.
На самом деле я мысленно составил эту печать ещё пару дней назад, но только сейчас создаю её впервые на практике. Пока что это упрощённый вариант без якоря: печать активируется ровно через пять секунд после того, как ее напитают энергией. В будущем нужно будет создать полноценный якорь-талисман, чтобы можно было дистанционно контролировать активацию гранат, но сейчас обойдусь без него.
Рисуя руны, размышляю о дальнейших улучшениях теневой техники. Было бы неплохо потренироваться в использовании тёмной стихии для создания печатей — всё-таки это моя родная стихия. Но пока что тьма упорно не желает выдавать ничего полезного, кроме печати перемещения. Возможно, мне быстрее удастся достичь мастерства в управлении льдом настолько тонко и ювелирно, что смогу рисовать печати тончайшей изморозью прямо на поверхности стекла?