Закончив с лицом, я принялся за волосы: тщательно уложил их так, чтобы прикрывали отсутствующие брови маски.
Я поднялся из-за стола, переоделся и снова подошёл к зеркалу. Новый халат сидел идеально: тёмно-синяя ткань с серебряной вышивкой на манжетах и воротнике выглядела строго, как и должно быть. Однако одного внешнего вида было мало — мне предстояло изменить манеру двигаться.
Сначала я прошёлся по комнате своей обычной походкой — лёгкой, уверенной, быстрой. Затем остановился, глубоко вздохнул и начал экспериментировать: чуть опустил плечи вперёд, сутулясь. Шаг стал медленнее и тяжелее, я слегка развернул носки внутрь, отчего походка приобрела неуклюжесть. Я снова прошёлся по комнате: лучше, но ещё недостаточно.
Тогда я слегка расслабил мышцы спины и живота. Голову чуть наклонил вперёд, взгляд изменил на рассеянный и сонный. Снова прошёл по комнате туда-сюда, теперь уже медленно и вяло. Да, это было то, что нужно: теперь я выглядел эдаким увальнем — немного ленивым, погружённым в себя и совершенно безобидным.
Ещё несколько минут я ходил по комнате туда-сюда, приноравливаясь к новой роли. И навык маскировки здорово в этом помогал.
Я телепортировался в пустой переулок рядом с лицеем. По улице я шёл неторопливо и спокойно, словно делал это каждое утро с начала учебного года. Подойдя к воротам Королевского лицея, даже не замедлил шагов и не посмотрел на охранника — глядя в пол, прошёл мимо него. Мужчина тоже не взглянул на меня: он видел таких студентов сотни раз в день.
Я сразу же уверенно направился прямо в библиотеку. Никто не остановил меня — в этом облике я был словно невидим для окружающих. На входе библиотекарь не спросил у меня имя, хотя я его уже придумал. Да и до библиотечных карточек здесь, похоже, еще не дошли.
Оказавшись наконец среди книжных полок, я внимательно осмотрелся. Первым делом отыскал официальные документы лицея: уставы и законы. Просмотрел два толстых фолианта, и только в третьем нашел то, что искал. Правила поступления в лицей не менялись десятилетиями. Старые договоренности еще действовали, и согласно им меня обязаны были принять сразу же после моей явки сюда. Значит, секретарь ректора нагло солгал мне в лицо!
Однако радости от этого открытия не было: бежать сейчас к ректору с книгой наперевес было бы верхом глупости. Даже если бы я сумел доказать ложь секретаря — это не дало бы мне место в университете.
Но главного я добился — я в библиотеке и могу начать учиться.
И я начал.
Теперь у меня было другое лицо. Я сновал среди сотен учеников, и на этот раз я действительно не привлекал ничьего внимания. Я не пытался смешаться со сложившимися группами, не посещал лекций и лабораторий, а небольшой интерес студентов моя маскировка выдерживала.
По городу я передвигался исключительно после того, как заканчивались часы обучения и труда, когда на улицы высыпали толпы студентов и рабочих. В это время я мог легко затеряться среди спешащих домой людей, избегая ненужного внимания патрулей городской стражи и не предъявлять им документы. Я быстро освоился с новыми маршрутами, обходя особо охраняемые кварталы и посты.
Спустя сутки я покинул гостиницу, в которой останавливался под именем Китта Бронсона. Это имя могло быть уже скомпрометировано — я не знал наверняка, но рисковать не собирался.
Я нашёл небольшое объявление о сдаче комнаты в тихом районе на окраине города. Пришёл туда уже в новой личине — скромного, немного рассеянного студента по имени Мартин Келлер. Хозяином оказался старичок лет семидесяти, молчаливый и равнодушный ко всему, кроме своевременной оплаты. Он даже не потребовал у меня подорожную, ограничившись коротким разговором о стоимости аренды и правилах проживания. Меня это вполне устраивало: чем меньше вопросов, тем лучше.
Комнатушка оказалась крохотной и полутёмной, с узким окном, выходящим во внутренний двор. Но мне большего и не требовалось: здесь я мог спокойно спать, есть и заниматься своими делами.
Первым делом я занялся подделкой новой подорожной. Оригинальную печать городской канцелярии я видел достаточно раз, чтобы запомнить мельчайшие детали. Несколько часов я потратил на то, чтобы аккуратно вырезать её копию из куска плотной древесины, затем тщательно обработал её поверхность воском и красками, потратив то, что не ушло на маску. Получившийся результат был хорош: при беглом взгляде отличить мою подделку от оригинала было практически невозможно. Я проверил её на нескольких листах бумаги и остался доволен — печать выглядела убедительно. Теперь патрульные проверки она должна была выдержать без проблем.
Однако, несмотря на это, я решил не использовать ворота для выхода из города. Если меня всё-таки ищут, то именно ворота станут самым опасным местом. Покидать город нужно будет другим путём. Только до этого еще было далеко. Я продолжал изображать обычного студента Мартина Келлера: тихого, слегка рассеянного молодого человека в синем халате с серебряной вышивкой на манжетах. Я редко ходил среди сотен таких же учеников лицея, зато часто сидел среди книг.
В свободное время я разобрал увиденную защитную печать и выяснил, что она предназначена для выявления нечеловеческих существ, скрывающихся под человеческим обликом. Подобные печати использовались против таких созданий, как недзуми или одержимые демонами люди. Теперь стало ясно, почему стражники требовали, чтобы каждый входящий в город коснулся печати — они боялись проникновения монстров под видом обычных горожан.
И вот я сижу за дальним столом библиотеки, заваленным стопками книг, старинных манускриптов и потрепанных свитков. Стол расположен вдали от окон, и полумрак рассеивают лишь магические лампы. Тихо шелестят страницы, и из-за тишины я отлично слышу шепотки студентов, расположившихся неподалеку.
— Кто это вообще такой? — донесся до меня приглушенный девчачий голос из-за соседнего стола.
— Не знаю, вроде зовут его то ли Зефир, то ли Зефон, — ответил сидящий рядом с ней парень. — Он тут каждый день с утра до самого закрытия. Складывается впечатление, будто он вообще не уходит отсюда.
— Говорят, он не из наших. Не сдавал экзамены, как полагается, а попал сюда по какой-то особой рекомендации сверху, — вмешался третий голос, в котором звучала легкая зависть.
— Ну да, ясное дело: именно поэтому его никто не видел ни на лекциях, ни на практике. Просто сидит здесь и читает свои книги, — добавила девушка с раздражением. — Вот только чего стоит теория без практики?
Их голоса были тихими, но я прекрасно слышал каждое слово. Они не знали мой статус и потому не решались высказать недовольство открыто — только шептались за спиной и бросали недовольные взгляды.
Их скрытое недоброжелательство меня совершенно не задевало. Все эти разговоры были ничтожной платой за те сокровища, которые я получал ежедневно из книг.
Я перевернул очередную страницу старинного фолианта, вчитался в предложение: зубодробительное, будто из советского учебника для ВУЗов. Усмехнулся. Сначала каждое предложение казалось мне головоломкой: новые термины путались в голове, формулы и рецепты были написаны совершенно иначе, чем в привычных мне книгах. Одно и то же растение могло иметь отличное от привычного название, а алхимические формулы и названия процессов менялись от одного автора к другому. Поначалу мне приходилось буквально продираться сквозь дебри слов и понятий, чувствуя себя слепцом, ощупывающим дорогу в темноте.
Но постепенно привыкал. Чем больше я читал, тем яснее становилась картина, тем легче было вычленять смысл из предложений, будто специально составленных, чтобы скрыть этот смысл.
И я рос как алхимик с каждой понятой книгой. Тонкости алхимических процессов заиграли новыми гранями. Я начал разбираться в древних формулах и с легкостью перенимал чужие знания, а там уже пошел черед рецептов. Как на глаз определить редкость ингредиентов? Как правильно следует смешать корень мандрагоры, плошку воды и серебряную пыль, чтобы получить не странную жижу, а зелье для усиления магических способностей? Как на запах отличить настой кровавой лилии и экстракт черного папоротника?
Я заполнял уже третью свою тетрадь. На ее страницах были подробные схемы алхимических реакций, таблицы соответствий растений и минералов планетам и стихиям (для меня не стало откровением, что успех и сила зелья зависят от времени суток, от насыщенности духовного плана мистическими энергиями, но только здесь я дошел до четких таблиц, которые давали ответы на вопрос — как все это рассчитать и сделать лучше). Здесь же были зарисовки древних символов и знаков, и описания редчайших зелий и эликсиров древности, от которых, собственно, рецептов и не осталось — одни описания.
Каждый вечер я закрывал глаза и копался в памяти, разбирая увиденное за день, закрепляя в памяти все новые и новые открытия. А записи — для Альфа и Сталевара. Они сюда не попадут (скорее всего), но сувенир я им привезу.
В общем, библиотека меня радовала и потрясала, заставляла благоговеть. Здесь были знания, которые Крайслеры выжгли и вырвали из всех других мест, а здесь они хранились открыто для каждого студента. Никаких закрытых секций, никаких разделений по курсам и полезности учеников. Все знания были собраны в одном месте и были открыты для меня. Бери и запоминай.
Здесь я узнал о способах усилить зелья исцеления и защиты, о том, как готовить мазь «каменной кожи» из драконьей чешуи. О тонкостях создания эликсиров невидимости и трансформации (ингредиенты были редкими и дорогими: я, скрепя сердце, сразу понял, что в этой жизни подобное вряд ли смогу изготовить. Если только сделать аналог из других ингредиентов, но тогда прочитанный рецепт терял свою полезность). О секретах алхимической возгонки эфирных масел, способных менять настроение и сознание человека (и эти знания тоже никто не прятал). Я изучал и запоминал способы приготовления ядовитых зелий и антидотов к ним — не только и не столько ради вреда другим, а чтобы быть готовым защитить себя и близких. Ведь знай я рецепт противоядия от «пепельной лихорадки» и умей его готовить, моей маме не пришлось бы пройти по грани.