[410]. Не исключено, что эта Матерь богов и была той местной богиней, которая изображалась на монетах юго-западной Карий. Отменим, что эпитет богини Σπαρξηνης был типичен для Малой Азии. Возможно, что она отождествлялась с культом Μήτηρ Opeia.
Любопытна следующая деталь: этот культ был распространен в ряде карийских городов, за исключением лишь одного города — Аполлонии, где не было найдено ни одной монеты данного типа. Обстоятельство — не случайное. Вероятно, Аполлония не хотела иметь в обращении монет с изображением местной богини, культ которой был связан с местным культом племен салейцев. Как отмечает Л. Робер (La Carie, II, p. 297 sqq.), некоторый свет проливают две надписи Аполлонии, правда, значительно более раннего времени, вероятно, середины II в. до н. э. (La Carie, II, Ν 166, p. 285). Одна из них поставлена в честь некоего Деметрия, который восхваляется за то, что он наладил финансовые отношения между городом Аполлонией и племенами горных и равнинных салейцев. За пышными фразами декрета скрывается вполне определенный смысл: полис с подчиненной ему сельской территории начал взимать в виде налогов произвольно увеличенные суммы податей, а местные племена восстали и отказались выполнять это требование. Для «нормализации» отношений городу пришлось отправлять специальное посольство. В другой надписи (Ibid., № 167, р. 307) говорится об открытой борьбе местного населения против Аполлонии, борьбе, в которой в качестве посредника между враждующими сторонами выступил Родос. Обе стороны отправили на остров посольства и старались доказать свою правоту. Этот краткий исторический экскурс показывает, насколько тесно религиозная жизнь того времени была связана с политической историей.
Пантеон божеств малоазийского полиса — Зевс, Артемида, Афина, Гермес, Афродита, Аполлон, Геракл, Асклепий и ряд других — мало чем отличался от богов классической Греции и лишь в редких случаях им сопутствовали местные божества.
В противоположность этому пантеон сельской общины, включая наиболее популярных греческих божеств, имел много местных, исконных для различных областей Малой Азии, богов. Но характерны два обстоятельства: во-первых, богов греческого пантеона крестьянин превратил из небожителей и олимпийцев в покровителей своей общины, своего урожая, своего скота; во-вторых, в круг религиозных представлений жителей сельской местности было включено множество исконных божеств — Матерь богов, Мен, Аттис, Кибела с их «прозвищами» — Тадзена, Пепродзетена и др. На стелах, поставленных в честь различных божеств, в ряде случаев имеются их изображения и атрибуты, что позволяет судить о том, как именно представляли их себе сельские жители Малой Азии.
Из одной катойкии, находившейся на месте Кулы, дошла стела белого мрамора с изображением трех богинь — Деметры, Артемиды и Ники. Деметра стоит, опершись правой рукой на алтарь, в левой держит колос хлеба, около нее — змея; Артемида сидит, рядом с ней два льва, два быка, две змеи; сидящая Ника увенчана венком, в левой руке она держит копье (ТАМ, V, 1, № 244 = Buresch, S. 69 f.). Согласно комментарию к надписи № 244, сидящая в середине богиня — это скорее Кибела, или Матерь богов, поскольку Артемида, как правило, изображается с орлами (Sardes, VII, 1, 85) или змеями, но не со львами, которые обычно были символом Матери богов[411]. Синкретический характер этого изображения несомненен. Следует также отметить, что на первом месте из этих божеств стоит богиня плодородия, что для сельских жителей имело весьма существенное значение. Все это в немалой степени предопределило различия в отношении к религии между горожанином и крестьянином.
Не останавливаясь на характеристике различных культов в греческих полисах Малой Азии, вопросе, достаточно хорошо изученном в различных монографических и общих работах, скажем лишь о культе богини справедливости Дике, имевшем определенный социальный оттенок. Город Примнесс во Фригии избрал эту богиню своей покровительницей. Ее культ отождествляется с культом Φεά δικαία Νέμεσις (SEG, VI, № 175). Иногда это культ Δικαιοσύνη, а для Дорилея — только одной Немесиды, которая, имея те же функции, что и Дике, изображалась с весами. В городах культ «справедливости» отождествляется с Όσια (МАМА, Vr № 11) или «Οσιο; Δίκαιο: божеством, изображенным на стеле из Дорилея с нимбом лучей (МАМА, V, № 183) и напоминающим Аполлона.
Культ божества «священного и справедливого» (το J Όσιου και Δικαίου) был широко распространен и в деревнях Малой Азии. Известна и другая разновидность этого культа — «богиня священная π справедливая» (ТАМ, V, 1, № 247, из Кулы)[412], что засвидетельствовано надписями вплоть до конца III в. н. э. Позднее он приобретает черты, перекликающиеся с христианскими. В частности, в переходный период, отчетливо прослеживаемый в религиозно-идеологической жизни Малой Азии III–IV вв., культ бога «священного и справедливого» объединяется с культом ενός και μόνου θεου, один и тот же жрец отправляет этот ритуал (ТАМ, V, 1, № 246, из Кулы, надпись датирована 256/7 г. н. э.)[413].
Сопоставляя материал из городов и деревень, можно сказать, что культ богов «справедливых» чаще встречается в сельских местностях, чем в городах. Не случайны также многократные обращения рабов и крестьян, восставших под руководством Аристоника, к культу бога «Солнца справедливого» (Ήλιο; Δίκαιο;).
В городах одним из наиболее популярных божеств был Асклепий, культ которого также имел широкие социальные корни. Ему поклонялись не только горожане, но даже приехавшие туда римляне и римские легионеры. В Пергаме надпись в храме Асклепия поставил Луций Апидий Домиций, воин легиона I Италийского, расквартированного в Мезии (AM, 1899, XXIV, р. 169, № 8). Имеются многочисленные надписи в честь Асклепия с просьбой избавить от того или иного недуга и ряд памятников — с благодарностью за исцеление (ТАМ, V, 1, № 336). Функцию врачевателя в городах иногда выполняли и другие божества. В Меонии, например, это была малоизвестная богиня Брудзи или Брудзе Адутене, которой делались посвящения. С просьбой вылечить ногу к ней обращались Лукий, сын Онесима, и Евтюхиана, дочь Мелитона (ТАМ, V, 1, № 533, 534), а Александр Галат[414], Юлия, его жена и их трое детей ставят посвящение той же богине с благодарностью за какую-то милость (ТАМ, V, 1, № 532, 250/1, г. н. э.).
Многочисленные посвящения богам с просьбой об излечении известны из деревень. В посвящении Артемиде Анаит она именуется «внемлющей» и «помогающей», ей ставит декрет сельский житель Гераклид, сын Аполлония, из деревни в окрестностях Кулы в 150/1 г. н. э. (ТАМ, V, 1, № 236). С верой в помощь божества ставит декрет в честь богини Лето житель катойкии в Лидии, находившейся на месте совр. Кулы, и дает ей эпитеты «всемогущая» и «всеблагая» (Δυνατή &εω ευκαριστοί Λητώ). Характерно, что на стеле богиня изображена держащей в руке колосья, что чрезвычайно характерно для посвящений богам в сельской местности (ТАМ, V, 1, № 250). К божеству Мену Акситтену обращается жительница деревни, расположенной в районе Кулы: она просит вылечить больную ногу ее сына (ТАМ, V, 1, № 252, 269/70 г. н. э.).
На стеле, посвященной Артемиде Анаит и Мену Тиаму, изображены две ноги, излечить которые просит Мельтина, жительница деревни в окрестностях Кулы[415].
Жительница Стратоникеи ставит стелу Артемиде Анаит с просьбой вылечить ее глаза (ТАМ, V, 1, № 332). Аналогична просьба жреца Трофима, обращенная к Матери богов и Зевсу Сабазию (ТАМ, V, 1, № 459).
В одной из лидийских надписей к богам обращаются с нестандартной просьбой «помочь избежать тяжелой болезни вместе с родиной и друзьями». По предположению комментатора этой надписи К. Буреша (S. 140), этой «тяжелой болезнью», скорее всего, была чума, которая в течение второй половины II в. н. э. опустошала Римское государство, и Малую Азию в особенности.
Таким образом, культ Асклепия-врачевателя был популярен как в городах, так и в сельской местности, однако в деревнях, в отличие от городов, эти функции выполняли еще и другие, местные божества — Анаит, Мен, Акситтен, Мен Тиам и многие другие. Видимо, крестьяне обращались за помощью в первую очередь к своим исконным местным, а не греческим божествам.
Особо следует остановиться на отношении горожан и крестьян к жрецам, жреческим коллегиям. Бесспорно, что они играли в их жизни существенную роль, особенно в сельских местностях, где жрец являлся вторым, а иногда и первым лицом. Источники сообщают, что в деревне правосудие очень часто было облечено в религиозную оболочку. То или иное наказание, которое понес крестьянин, выдавалось за божью кару. В Меонии, например, некий Гермоген был проклят богом, который в виде наказания сначала убил принадлежавших ему животных — быка и осла, а когда тот не повиновался — отнял у него и дочь (KP, II, S. 106, № 208). Аналогичной была кара, постигшая жителей катойкии тадзе-нов, укравших и уничтоживших списки задолжников, — все они были убиты, хотя в надписи говорится, что «божество их покарало» (Buresch, S. 113).
Есть и другое отличие в отношении к служителям культа в городах и деревнях. У нас нет свидетельств о продаже должности жреца в сельских районах Малой Азии, в то время как для полисов таких законодательных актов начиная с V в. до н. э. имеется сравнительно много.
В работе Ф. Соколовского[416] приводятся декреты относительно регламентации культа Афины Никефоры и культа Асклепия в Пергаме, культа Диониса на Теосе, интересные надписи о продаже должности жреца Диониса и Посейдона в Приене, ряд религиозных установлений из Ми-лета, касающихся, в частности, культа римского народа и богини Ромы, надписи из Миласы, относящиеся к культу Деметры и Зевса, а также о продаже должности жрецов этих богов. В приложении к книге приведена таблица цен на жреческие должности различных богов в городах, а также стоимости жертвоприношений.