Наиболее ранние из сохранившихся в архиве документов, датированные концом 60-х — серединой 80-х годов, очевидно, унаследованы Исидором от его отца. Сам Исидор родился, как полагают издатели[471], между 268 и 271 гг., точнее установить не удается из-за противоречивости сведений о его возрасте, сохранившихся в его документах (к этому вопросу мы вернемся позже). Родители Исидора Птолемей, сын Панкратия, и Героис, дочь Хайремона, были землевладельцами, жителями той же комы Каранис, но дед его Панкратий служил в римской армии в должности спекулятора[472]. Сохранилась квитанция об уплате детьми спекулятора Панкратия Птолемеем и Тхаисарион налога пшеницей в тезавр комы Птолемаис Неа, датированная 5-м годом правления императора Проба (р. Cair. Isid. 32, 279 г.); она свидетельствует о том, что Панкратий имел в Птолемаис Неа какой-то участок земли, который в 279 г. еще не был поделен между Птолемеем и его сестрой. Из других документов известно, что Птолемей, сын Панкратия, имел землю в Каранис (см. квитанцию об уплате недоимки за 277 г. по налогу пшеницей — р. Cair. Isid. 33), в течение ряда лет арендовал землю и в Каранис, и в Птолемаис Неа (p. Cair Isid. 107–110). Его жена Героис, исконная (?) жительница Каранис, видимо, независимо от мужа владела значительным участком царской земли (30,5 аруры) и небольшим (около 0,3 аруры), засаженным оливами участком частной земли, которые еще оставались в ее собственности в 299 г. (p. Cair. Isid. 2 и 3), после смерти мужа.
Исидор рос в многодетной семье: в архиве упоминаются шесть его взрослых[473] братьев и сестра (см. генеалогическую таблицу). Он был вторым или третьим по старшинству (после Панкратия и Палемона) среди братьев, но, по-видимому, наиболее предприимчивым и дельным. Трудно судить о благосостоянии семьи Птолемея и Героис, но очевидно, что раздел их наследства между шестью или семью детьми привел к дроблению их земельных владений и имущества.
Как известно, в Египте мальчики уже в 14 лет становились налогоплательщиками и с этого возраста могли привлекаться для исполнения трудовых и должностных литургий. В этом же примерно возрасте их женили. Но самостоятельное хозяйство они обычно начинали вести позднее. Исидор стал самостоятельным хозяином около 288 г., в возрасте 19–22 лет; по-видимому, около этого времени умер его отец. Первый документ в архиве, оформленный от его имени, датирован 290/91 г., но в нем идет речь об уплате Исидором недоимки по налогу пшеницей с земель комы Каранис за 288/89 г. от его имени и от имени Патиейса, возможно, в качестве арендатора его земли (p. Cair. Isid. 34). К этому документу подклеены еще две квитанции: об уплате Сарапионом, сыном Оннофрия, недоимки за 292/93 г. по налогу пшеницей с участка в коме Гиера Николау и уплате Исидором от имени Сарапиона анноны за 293/94 г. (p. Cair. Isid. 34, col. II). В следующие два года Исидор опять платит аннону за Сарапиона, сына Оннофрия, вероятно, с того же, арендованного им участка в Гиера Николау (р. Cair. Isid. 36 и 37). Из этих документов следует, что в первые годы своей деятельности (288–295 гг.) Исидор не только обрабатывает свою землю, но и постоянно арендует какие-то участки и в Каранис, и в других комах.
Между тем надвигаются грозные для Египта события, связанные с так называемым восстанием Ахиллеса. В архиве Исидора появляются документы, датированные годами правления императора Домиция Домициана, это означает, что Каранис, как и другие комы Арсиноитского нома, оказалась под властью узурпатора. Тщательное изучение архива позволило издателям установить[474], что время подчинения комы Каранис власти узурпатора приходится на вторую половину 296 — начало из архива Исидора, правда, не все связаны с ним непосредственно.
В мае Исидор (p. Cair. Isid. 37) опять от имени Сарапиона платит денежные налоги за транспортировку анноны (причем часть налога взимается авансом?), документ еще помечен годами правления императоров-тетрархов. Но к августу ситуация уже изменилась. Сохранилась очень фрагментированная петиция, датированная концом 1-го года правления Домиция Домициана, по поводу нападения на автора жалобы (имя его утрачено) неизвестных лиц, чужих для комы, свидетелями происшедшего названы комархи (p. Cair. Isid. 139). Видимо, в номе появились не только чужие люди, но и войска узурпатора: петиция адресована не гражданским властям, а бенефикиарию, т. е. декадарху или декуриону, получившему от вышестоящих военных властей[475] юрисдикцию над населением нома. Не исключено, что в представителях власти Домиция Домициана, в частности в Ахиллесе (см. выше), жители комы видели подлинного «восстановителя справедливости»: к нему обращались с жалобами на обидчиков и, видимо, находили какую-то помощь[476].
В октябре брат Исидора Герон нанялся вместо какого-то гражданина из Арсинои выполнять литургическую должность посыльного сюммахос (p. Cair. Isid. 80). Так как Фаюм находился во власти восставших, то, очевидно, собираемые с жителей Каранис в ноябре 296 г. хлебные поставки шли на их нужды: на это, может быть, указывает наличие среди декапротов (сборщиков налогов) Аврелия Северина, булевта Александрии (p. Cair. Isid. 38).
Между тем Исидор 1-го тота (29 августа) заключает договор с Аврелием Зоилом, гиперетом при муниципальном совете Арсинои, об аренде трех участков земли (всего 10 арур) около Керкесухон Агора сроком на три года (p. Cair. Isid. 99), а через два месяца он заключает договор на аренду еще 4 арур на территории той же комы и тоже с жителем Арсинои булевтом Аврелием Немесином (p. Cair. Isid. 100). Чем объяснить появление этих договоров? Стремлением закрепить в условиях смутного времени устное соглашение об аренде письменным документом? Или просто сменой арендаторов, но тоже как-то связанной с происходящими событиями? Несомненно лишь одно, что в той беспокойной обстановке, которая сложилась в Египте в период восстания Ахиллеса (см., например, письма Паниска — р. Mich. 214–221), Исидор продолжает активную хозяйственную деятельность.
Уже в конце декабря 296 г. повстанцы утратили власть в Фаюме, а в начале 297 г. Диоклетиан подчинил Александрию и учинил, по сообщению Евтропия, жестокую расправу с восставшими по всему Египту (Eutrop., IX, 24: Oros., VII, 25). Но в фаюмских папирусах свидетельств о репрессиях не сохранилось. Зато последовавшие затем налоговая и административная реформы Диоклетиана и начавшаяся в конце 298 г. перепись земель цроизвели сильное впечатление и имели более важные последствия для жизни окраинных фаюмских ком. Оба события нашли отражение в архиве Исидора. Он сохранил (понимая важность этого документа) попавшую к нему, вероятно, позже при исполнении одной из литургических должностей копию эдикта Аристия Ортата, в котором доводились до сведения всех жителей Египта «божественные постановления» императоров относительно налогового обложения; сохранил он и копии земельных деклараций[477], которые составлялись в процессе переписи земель.
Налоговая реформа Диоклетиана имела целью, как указывалось в эдикте, устранить злоупотребления при сборе налогов, и в связи с этим была упрощена система налогообложения и учета налоговых поступлений: для общего сведения в каждой коме следовало выставить таблицы с указанием твердых ставок обложения. Одновременно или годом позже изменилась и структура налогового аппарата: вместо декапротов, назначавшихся ранее из состава городской курии и выполнявших через своих помощников функции сборщиков, теперь сбором налогов должны были заниматься сами земледельцы в порядке выполнения литургических принудительных общественных должностей — ситологов, сборщиков основных натуральных поставок зерном, и апайтетов, сборщиков анноны (натуральных поставок для армии) и других налогов.
Портрет Августа из Мероэ (Судан). Нач. I в.
Лондон. Британский музей.
Перепись земель, начавшаяся в Фаюме и других комах в конце 298 г., была событием экстраординарным для Египта, как и для прочих провинций Римской империи. Папирусы дают нам представление о процедуре переписи и составе специально создававшихся цензовых комиссий благодаря сохранившимся нескольким экземплярам цензовых документов из разных номов (p. Cair. Isid., 3–5, p. Thead. 54–55; p. Flor. 32a, b; p. Lond. 1647; SB, 8942). Основой цензового документа была декларация землевладельца о принадлежащих ему участках частной и царской земли с указанием площади, границ, соседей, состояния обработки земли к моменту переписи. Подтверждая истинность сообщаемых сведений, земледелец клялся Фортуной (Τύχη) и Викторией (Νίκη) непобедимых императоров. Правильность заявления проверялась и подтверждалась специальной комиссией, состоявшей из двух землемеров, измерявших площадь участков, хориодикта — чиновника, следившего за соблюдением пограничных межей, помощника декапротов, сверявшего результаты измерения с имевшимися в налоговом аппарате данными, и тремя членами городского совета, присутствовавшими при измерении и подтверждавшими клятвенные заверения владельца. Согласованный документ составлялся в местном графейоне (секретариате), подписывался владельцем и всеми названными лицами и утверждался назначенным для проведения переписи в этом номе цензитором. Перепись шла медленно и придирчиво, установить размеры участков было, по-видимому, непросто. Землевладельцы стремились исключить из своих владений участки сухой, не пригодной для обработки земли, что противоречило интересам казны (см. p. Cornell. 20)[478].
К началу и во время переписи землевладельцы, вероятно, стремились выяснить свои совладельческие и наследственные права на регистрируемые участки (см., например: p. Cair. Isid. 64); цензовые документы впоследствии служили юридическим основанием в ходе судебных процессов о земельных владениях.