Неповторим ансамбль Воскресенского монастыря (Нового Иерусалима), выстроенного патриархом Никоном под Москвой. Замысел о подобного рода постройке, очевидно, созрел у патриарха за несколько лет до ее начала, а образцом для нее послужила кипарисовая модель храма Гроба Господня в Иерусалиме, подаренная ему в 1649 г. патриархом Иерусалимским Паисием, а также книга «проскинитарий», где даны были размеры и описание храма Гроба Господня, привезенная старцем Троице-Сергиевой лавры Арсением Сухановым в 1654 г. с Востока.
В 1656 г. в подмосковном селе Воскресенском патриарх начал строительство деревянного Воскресенского монастыря. Центром его стал собор Воскресения Христова – копия храма Гроба Господня в Иерусалиме. В монастыре имелись копии Голгофской церкви, «камня миропомазания», подземной церкви Константина и Елены и пр. Монастырь был окружен стеной с восемью башнями, что соответствовало восьми воротам палестинского Иерусалима времен жизни Христа. Окрестности монастыря были также переименованы согласно палестинской топографии. Появились горы Фавор и Ермон, села Капернаум, Рама и Скудельничье, города Вифлеем и Назарет. Река Истра была переименована в Иордан. Позднее появляются Гефсиманский сад, Силоамская купель, источник Самарянки, даже холмик, означавший место, где повесился Иуда.
Воскресенский монастырь. Новый Иерусалим
Башни монастыря получают библейские наименования – Дамасская, Сионская, Варуха, Гефсиманская и др., а над центральными вратами воздвигается Входоиерусалимская церковь. Законченный собор Воскресения Христова имел девять глав (с главой колокольни), что сближало его с собором Василия Блаженного. Храм был богато украшен изразцами, купол над центральным алтарем, глава шатра над ротондой и глава колокольни были вызолочены. По кругу ротонды изразцовая надпись гласила: «Сказание о церковных таинствах, яко храм или церковь мир есть, сие святое место – Божие селение и соборный дом молитвы, собрание людское. Святилище же тайны, то есть алтарь, в нем же служба совершается, трапеза же (престол) есть Иерусалим, в нем же Господь водворися и седе яко на престоле и заклан бысть нас ради».
Воскресенский монастырь Никона вскоре стал образцом для подражания. Неоднократно поддерживавший Никона митрополит Ростовский Иона Сысоевич создает в Ростове в 60-х гг. XVII в. удивительный кремль (Архиерейский дом), совершенно явно сочетавший в себе черты и города, и монастыря (храм-город). Повторив формы Московского Кремля, митрополит Иона украсил свою постройку пышным узорочьем, а также ввел в нее очень интересный следующий элемент, больше нигде не встречающийся (кроме некоторых еще построек Ионы). Практически все стены, храмы и башни соединялись в нем верхними переходами, по которым можно было обойти весь Кремль, ни разу не ступив на землю. Историческим и архитектурным центром Ростовского кремля является Успенский собор, выстроенный в XVI в. на месте древнего собора XII в. Уникальна звонница Ростовского кремля, на которой сохранился подлинный «звон» (подбор колоколов) XVII в.
В конце XVII в. зародился очень своеобразный архитектурный тип, получивший название «московское», или «нарышкинское», барокко, для которого характерно не только определенное построение храма (восьмерик на четверике) но и очень своеобразный декор и всегда сочетание красных панелей стен с белыми колонками и наличниками. Среди построек подобного типа можно назвать собор Богоявленского монастыря в Китай-городе в Москве, колокольню Новодевичьего монастыря в Москве, храм села Уборы Звенигородского района, Успенский собор в Рязани и, безусловно, один из лучших храмов в стиле нарышкинского барокко – церковь Покрова в Филях в Москве.
Особо необходимо отметить не имеющий аналогов храм Знамения в селе Дубровицы под Москвой, построенный в 1690–1704 гг. Б.А. Голицыным. Крестообразное в плане столпообразное здание облицовано граненым камнем, покрыто тончайшей резьбой, украшено по-европейски совершенно несвойственной для русских храмов скульптурой и увенчано поверх купола огромной ажурной золоченой короной. «Пышностью и изяществом украшений, – писал М.И. Рзянин, – скульптурой, наружными и особенно внутренними рельефами храм подобен ювелирному изделию, вырезанному из одного куска». Храм оказался настолько странным и необычным, что никто не решился попытаться создать нечто подобное. Мало того, его много лет никто не решался освятить и храм был освящен только когда Петр I лично приехал в Дубровицы. Характерным архитектурным явлением XVII в. стали также монастырские трапезные – обширные, светлые, с высокими потолками и широкими окнами. Лучшими образцами таких трапезных всегда считались трапезная московского Симонова монастыря (1680 г.), трапезная Троице-Сергиевой лавры (1686–1692 гг.) и трапезная Данилова монастыря в Переславле-Залесском (1695 г.).
Отдельной категорией архитектурных сооружений были так называемые обыденные храмы, которые становились реакцией на те или иные социальные или политические события. Цикл культурной и общественной жизни России как в то время, так и сейчас складывался из тысяч циклов жизней народных общин отдельных сел и деревень, которые в свою очередь составляются из сфер бытия отдельных людей – членов этих общин. Падение Константинополя или наступление рокового 1492 г. было общенациональной трагедией, переживалось на общенародном уровне и приводило к созданию памятников общероссийской значимости.
Однако нельзя забывать, что каждую неделю или месяц в различных селах, городах, областях России происходили трагические события, имевшие в масштабах своего региона не меньшее значение, чем 1453 или 1492 г. для всей страны, и также вызывавшие ужас. Это мог быть внезапный падеж скота или голод, эпидемия или ураган, таинственное небесное знамение – все, что разрушало и расшатывало жизненные устои, несло беду, выбивало почву из-под ног. И тогда, в минуты неожиданных испытаний, рождалась естественная духовная защитная реакция, выражающаяся опять же в стремлении воздвигнуть святыню только «местного» масштаба, «местночтимую» святыню. Или совершить какой-то обряд, помогающий создать сакральное пространство, выделить и освятить какую-то территорию, духовно защитить, объединить и оживотворить распадающийся социум, пораженный бедой.
Среди множества таких обычаев и обрядов это традиция построения обыденных храмов. Название церкви «обыденная» («овыденная») происходит от обычая строить такой храм «обыден», то есть целиком от фундамента до креста за один день, от восхода до заката солнца. При этом обыденный храм строился всегда «всем миром», то есть всеми жителями села, деревни или города – как малого, так и большого. В день постройки храм уже освящался и в нем проходило первое богослужение: «Того же лета бысть поветрие в Великом Новеграде и в то время поставиша церковь древяну святых святителей Афанасия и Кирилла во един день, и бревна возиша из лесу того же дни, и срубиша, и освятиша единаго дне и служиша».
Обыденные храмы строились в Киеве, Пскове, Новгороде, Москве, Сольвычегодске, Вологде, Великом Устюге, Ярославле, Ростове Великом и других городах. Храмы с названиями «обыденный» (конечно, уже более поздней постройки) сохранились до наших дней в Москве (храм Илии Пророка Обыденного неподалеку от нынешней Кропоткинской площади), в Ярославле (Спасопробоинский обыденный храм), в Вологде («Спас Овыденный»), в селе Екатерининском на реке Вятке (Екатерининская овыденная церковь). Всего же в настоящее время выявлено более 30 обыденных храмов (очевидно, их было больше). Большинство обыденных храмов, по мнению гр. Уварова, ставились для «избавления города или страны от какого-либо общественного бедствия», а точнее, «мора или морового поветрия» (как уже было видно по летописному тексту, приведенному выше). В. Кожевников подтверждает, что «большинство в общем числе обыденных церквей составляют «моровые», построенные во время чумных эпидемий XIV – XVII вв.».
Переживая любую беду как возможное знамение наступления последних времен (о необходимости неустанного бодрствования и ожидания Страшного суда неоднократно говорится в Новом Завете: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24:42), «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» (Мф. 25:13), «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть и искушение» (Мф. 26:41), «Итак, бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома, вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру» (Мк. 13:35) и др.), люди стремились воздвигнуть архитектурную икону Царства Божия (известны случаи создания и настоящих обыденных икон), чтобы, образовав определенный сакральный центр, подготовиться к возможному пришествию Христа. Это был одновременный акт умилостивления Бога и покаяния, знак бодрствования, готовности встретить Страшный суд. Однако может возникнуть вопрос: почему любой другой храм в той же местности, уже существующий, не мог служить для тех же целей?
Рассматривая этот вопрос, надо сразу отметить, что обыденная церковь была храмом особым, исключительным, отличающимся от других. В народе всегда существовала вера в особую святость обыденных вещей (обыденные храмы, обыденные полотенца, даже существовали обыденное пиво и творог, используемые в лечебных целях), в их исключительную духовную чистоту. В народе считалось, что в обычном храме (и даже во время богослужения) может присутствовать нечистая сила: «В церкви черт сидит на окне и записывает смеющихся и разговаривающих». Обыденный же храм, в силу быстроты постройки, нечистая сила осквернять не успевала, и именно поэтому он обладал особой, исключительной духовной чистотой.
Обыденный храм в силу своей скорой постройки был и «особо», «подчеркнуто» новым, что являлось очень существенным фактором для его эсхатологического восприятия. В христианском миропонимании одной из наиболее ярких черт последних времен является не столько тотальное разрушение, сколько всеобщее обновление и восстановление человека, мира, вселенной. Поэтому Иерусалим, явленный в Откровении, не просто новый внешне, поскольку был и старый, палестинский, а новый по сути своей, преображенный, несущий в себе только духовный свет. В Откровении Иоанна говорится: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали… И я, Иоанн, увидел город Иерусалим Новый, сходящий от Бога с неба… И услышал я громкий голос с неба, говорящий: